Никто и звать никак

— Конечно! Если бы не ты, я мог бы и не найти даже деньги. Честно говоря, мысль посмотреть вверх мне просто не пришла в голову. Да и не слишком днем видны эти выступы — так, обычные шероховатости на скале. Зато сверху спускаться гораздо удобнее. Там, выше, кстати, есть еще очень интересная щель…

— Ригер! Остановись! У нас нет нормального снаряжения, нет веревок и лестниц. Если ты свернешь шею — я тебя уже не спасу. Даже думать брось об этом…

— Пожалуй, ты права… Хотя — жаль! От таких поисков дух захватывает!

Ага… Вот еще на мою голову маньяк адреналиновый! Дух у него захватывает! У меня тоже захватывает, когда я представляю, как он мог сверзится оттуда!

Я протянула руку, сгребла содержимое свертка и начала рассматривать. Штук десять простеньких грубоватых золотых колец, несколько пар сережек, тоже ничего интересного. И прекрасный набор украшений с рубинами и мелкими вкраплениями ярких изумрудов. Может это и не они, но и не стекло. А камни были хороши, чистые и крупные, ограненные умелой рукой. Да и рисунок большого ожерелья поражал изысканностью. К ожерелью прилагались серьги, два перстня, два широких парных браслета, крупная брошь и парные боковые гребни. Не удержавшись, я примерила один из перстней… Лучше бы я этого не делала. Он только подчеркнул, что восстанавливать руки мне придется не один день. Я сердито сняла кольцо и кинула его в кучу.

— Знаешь, Калина, я думаю, этот набор — твой. Остальное мы поделим пополам, если ты не возражаешь, а этот — твой. У каждой высокородной женщины должны быть красивые украшения. Я обязательно куплю матери подарок. Она давно обходится без таких женских радостей. А тебе, чтобы вступить в общество, следует выглядеть как роскошной даме…

Глава 25

Я посмотрела на него с большим сомнением.

— Ты думаешь, что я высокородная?

— Калина, служанка или деревенская девушка ведёт себя не так, как ты. Даже если у тебя нет памяти, то не думай, что незаметно то, что ты училась. Тебя интересуют вещи, которые совершенно не нужны обычной работнице — социальное устройство общества, системы обучения, законы страны… Да одно глубокое знание математики говорит о том, что ты получила образование. Я не знаю, доверишься ли ты мне на столько, чтобы показать свой штарт…

— Ригер, это, конечно, наверно, не слишком прилично, показывать мужчине голую спину… Но ты уже меня видел всякой, я не понимаю твоего сомнения. Почему ты завел речь о доверии?

— Ты правда не понимаешь?

— Нет!

— Ты можешь оказаться беглой женой, воровкой, преступницей. Женщины редко идут на такое, но случаи убийства мужей — известны… Запомни одно — я тебя не выдам при любом раскладе. Не знаю, за что боги отняли твою память и была ли ты раньше такой же, как сейчас… Знаю одно. Такую, какая ты есть, я не выдам, даже если ты убила мужа.

Сперва меня немного рассмешила серьезность, с которой он говорил. Но потом я задумалась. Я действительно ничего не знаю о жизни этого тела до момента вселения. Кто была райга Элиза? Кем она стала — я знаю, то самое слово — «дарга», которым меня обозвал пират, значит — рабыня. Да, я стала рабыней. Но кем была до этого?

Я решительно потянула воротник рубахи и повернулась спиной к Ригеру.

— Смотри, и не забудь объяснить мне, если хоть что-то поймешь или узнаешь.

Он аккуратно оттянул вниз по спине распахнутый ворот рубахи, пару минут вглядывался в спину и сказал:

— Ты последняя в роду, единственный живой ребенок своего отца и матери.

— Откуда ты знаешь?

— Когда твой отец отчаялся получить ещё ребенка и наследника — четыре угла твоего штарта окрасили в темный цвет. Так делают, когда родители стары и не ждут наследника, или когда единственный ребенок становится сиротой. Я не силен в штартах, но твой явно южный. На севере рисуют кольцо. В столичных архивах есть свитки, в которых есть рисунки и пояснения ко всем штартам. Думаю, мы сможем получить для изучения копии, или заплатить архивариусу. Но штарт явно не из нового поколения. Твоему роду минимум четыреста лет. Может и больше. Многогранные штарты у самых старых родов. Их вообще осталось не так и много… А изображение на твоем штарте женское. Раньше такое разрешалось, хотя и тогда было большой редкостью. Это значит, что титул у вас в семье передавался по женской линии, когда не было наследника. Кто-то из твоих женщин-предков был достаточно влиятелен, чтобы получить разрешение на это. И твой род начался с этой женщины.

— Так, а что… Что там изображено-то?

— Райза.

Ну вот, сразу же все стало понятно! Ну конечно, я принадлежу роду Райза, только вот это что? Рыбка, бабочка, ромашка?

— Ригер, что такое райза? Это же какой-то предмет?

— Это цветок, красивый, очень душистый, но с острыми шипами. Он растет в садах, но бывает и дикий. Если я увижу такой — обязательно покажу тебе.

Роза, что ли? Ну, или шиповник? Но уточнять я не стала, райза так райза.

— Значит, моё полное имя — Элиза Райза.

— Да, нам будет не так и сложно найти твои корни.

— Не будем торопиться, Ригер. И не забудь, меня зовут Калина. И, кстати уж, что такое райга?

— Райга? Я не уверен, это явно южный диалект. У вас там довольно много местных особенностей в речи. Но кажется, что на юге так обращаются к высокородным невестам от помолвки до свадьбы. Ты можешь зваться так, как ты захочешь. Имя — это личное. Но людям я тебя представлю как шталь Райзу.

— Понятно… В таком виде меня можно представлять только нищим на базаре…

— Давай поедим, Калина, и обдумаем, как мы вернемся в Вергию.

— А что, у нас есть выбор?

— Теперь — есть.

За едой мы довольно долго обсуждали, что и как лучше сделать. Ригер уговаривал меня пойти в город.

— Пойми, Калина, я не на столько отличный мореход… Если бы не было выбора — я бы сел за весла, конечно… Плыть довольно долго, сперва пять дней вдоль берега, потом, в самом узком месте, почти сутки по морю. Да и лодка принадлежала Забо. Мы, конечно, не поплыли бы на ней к Тарсу, но риск наткнутся на его знакомых и получить кучу неприятностей есть в любом месте побережья. А здесь, в Паусе мы остановимся в гостинице. Там будет нормальная еда и мы купим тебе приличную одежду. Сядем на корабль и через пять-шесть суток сойдем в Нивро, это столица Вергии. Оттуда можно нанять карету и ехать куда угодно. Ты, возможно, захочешь остаться там, хотя… лучше тебе поехать со мной. Молодой девушке не стоит жить одной. Это вызовет некоторое сомнение в ее нравственности… Да и сделку тебе оформлять будет сложно, если ты надумаешь купить дом. Думаю, что тебе нет двадцати пяти зим. Ты слишком молодо выглядишь.

— Ригер, а мои волосы? Ты понимаешь, что сразу, как только я войду, все увидят, что я — бывшая рабыня. Меня схватят и отдадут назад…

— Поверь, что я не «э-ди-вот»… Я уйду в город без тебя, куплю одежду и шелковую… Я не знаю, как это называется, такая полоска ткани, которую женщины скручивают с волосами вместе и обматывают вокруг головы. В платье из шелка и с такой штукой, если ты еще оденешь эти украшения, что мы нашли… Никому и в голову не придет заподозрить тебя. Но я клянусь, что не отойду от тебя ни на шаг. А уж рядом со мной моя двоюродная сестра всегда может чувствовать себя спокойно!

Это звучало очень-очень соблазнительно! Там можно вымыться в горячей воде, спать в нормальной кровати, еда, одежда… Возможно, до путешествия на корабле я успею привести себя в порядок и не выглядеть как бомж?

— Ригер, туда идти много дней, у нас почти нет еды, да и ходок из тебя…

— А вот как раз туда мы сможем поплыть. Если отойти немного от берега, там есть небольшое течение в сторону Пауса. Так говорили мои покойные знакомые… Так что мы будем плыть дня два не напрягаясь, потом пристанем к берегу, отдохнем и я пойду в город за одеждой для нас обоих…