Никто не хотел убивать

— Подъезжайте в клинику, — немного подумав, отозвалась Катя. — Сегодня я до утра дежурю, так что если вас утроит часов в семь или в восемь вечера…

— И поужинаем вместе! — наконец-то нашелся Плетнев.

Небольшая и в то же время довольно комфортная пиццерия за годы своего существования постепенно превратилась в «общепитовскую» точку местного значения, где можно было и винца с водочкой хлебнуть да и перекусить недорого на скорую руку, и когда в проеме открытых дверей застыл человек-монумент в сером «в елочку» костюме за две тысячи евро, столики как бы зависли в удивленно-восхищенном молчании, и Катя, явно польщенная подобным вниманием, произнесла едва слышно:

— Антон, да вы, оказывается, сердцеед. И появляться с вами в общественном месте… Уведут!

— От вас не уведут! — буркнул Плетнев, и они, провожаемые восхищенными и одновременно завистливыми взглядами, прошли к дальнему столику, около которого их уже ждал расторопный официант.

— Добрый вечер Екатерина Максимовна, — расплылся он в приветливой улыбке и, видимо, не смог сдержать себя, чтобы не пройтись по впечатляющей фигуре сорокалетнего, атлетически сложенного гиганта оценивающим взглядом. — Что будем заказывать? Вы сегодня не одна? Это ваш новый врач?

— Можешь считать, что угадал, — хмыкнула Катя. — Но еще практикант, будет вводить у нас новую методику лечения от алкогольной зависимости.

— Даже так! — округлил глаза официант, видимо пытаясь совместить слова «практикант» и «новая методика лечения».

— Да, — кивком подтвердил Плетнев, — называется анестезия. Кулаком в лоб — и на всю жизнь забыл, что такое водка. Практика показала, здорово помогает.

— Да ну вас, смешливых, — хихикнул, покосившись на плетневский кулак, официант и тут же перешел к делу: — Что будем заказывать, Екатерина Максимовна? Как обычно? Салат с бульоном, кофе и пицца по-македонски?

Катя покосилась на Плетнева: мол, как прикажете вести себя, врач-практикант?

— Принеси, пожалуйста, карточку, — попросил Плетнев, — но сначала по чашечке кофе по-турецки. Надеюсь…

Ухватистый официант понял его с полуслова.

— Для Екатерины Максимовны и ее друзей я даже бутылочку настоящего винца найду. Тем более, что к пицце по-македонски очень даже красное полусухое подойдет.

Когда официант скрылся в дверях, которые вели на кухню, Плетнев пробурчал, едва скрывая неожиданно возникшую в нем неприязнь и к ухватистому официанту, и к тем, кто из-за своих столиков разглядывал ЕГО Катю:

— Это что же, вас, оказывается, здесь все официанты знают?

— А как же им нас не знать, если это ближайшая точка, где можно иной раз перекусить вне клиники! Вы знаете, хоть и хорошие у нас повара, но…

— Что иной раз хочется чего-нибудь человеческого, — повеселел Плетнев.

— Вот именно, человеческого, — засмеялась Катя. — Так что у вас случилось, Антон? Слушаю вас. Кстати, — спохватилась она, — вы не против, если я вас буду называть Антоном? Такое красивое имя…

— А я вас — просто Катя.

Все еще пребывая в какой-то эйфорической прострации, чего с ним не случалось за всю его жизнь, и не зная, с какого края начать свой рассказ о смерти Савина — все считали, что его убили, а он, оказывается, скончался от обширного инфаркта, заставшего его в лаборатории за бутылкой коньяка, Плетнев досадливо поморщился и негромко произнес:

— Я, собственно, вот по какому поводу…

— А без повода вы не могли мне позвонить? — улыбнулась Катя, рассматривая красиво завязанный узел галстука, которому мог позавидовать любой телеведущий. — Кстати, вы сами учились завязывать галстук? Насколько я знаю мужчин, вы в этом деле сплошные профаны.

— Мужчин… это ваш муж? — моментально отреагировал Плетнев, краешком глаза покосившись на Катю.

— Бывший муж, — как о чем-то совершенно далеком и одновременно постороннем, ответила Катя. — Кстати, а вы… вы женаты?

Плетнев отрицательно качнул головой.

— Что, в разводе?

— Нет. Просто… просто жена моя погибла, и когда мы с Васькой остались одни…

В его голосе прозвучало нечто такое, что заставило Катю более внимательно посмотреть на Плетнева, и она произнесла, виновато вздохнув при этом:

— Простите меня, Антон. Я… я ничего этого не знала.

— Думали, что клеится очередной ухажер? — с грустинкой в глазах усмехнулся Плетнев.

— Можно считать, что так, — как-то очень просто ответила Катя. — А вы, оказывается… Кстати, Васька — это ваш сын?

— Да, сын!

— Это здорово! — совершенно неожиданно выпалила она. — Это очень даже здорово! Кстати, а почему вы с собой его не взяли? Лично мне было бы приятно познакомиться.

Не понимая, что может быть «здорового» и «очень даже здорового» в том, что у сорокалетнего вдовца еще сын на руках, Плетнев пробормотал что-то малоразборчивое, покосился на Катю и уже чуть громче произнес:

— Если вы не против, то у нас все еще впереди. И знакомство, и… К тому же, я действительно хотел бы проконсультироваться с вами по поводу одной, довольно неожиданной смерти от острой сердечной недостаточности.

— Сердечной недостаточности?.. — вопросительно уставившись на Плетнева, уточнила Катя. — Но ято чем могу помочь? Я ведь всего лишь нарколог.

— Вот именно вы и смогли бы мне помочь! Дело в том, что тому человеку было всего лишь двадцать восемь лет и он никогда не был сердечником. Ни-ко-гда! — уже с более жесткими нотками в голосе произнес Плетнев.

— Насколько я могу догадываться, при вскрытии у него был обнаружен алкоголь?

Плетнев утвердительно качнул головой.

— Да. И у меня к вам вопрос, как к специалисту. Могло ли с совершенно здоровым до этого человеком случиться подобное. Трупный доктор сказал…

— Кто-кто? — изумилась Катя.

— Ну-у, патологоанатом, значит. Трупный доктор, по-нашему, — стушевался Плетев. — Так вот он сказал, что у него словно петарда в сердце разорвалась.

— Если выпить литра полтора, — пожала плечиками Катя, — да на неподготовленный организм…

— В том-то и дело, что экспертиза показала минимальное количество алкоголя.

— Даже так? — удивилась Катя. — Впрочем, возможно и такое, если… если он был медикаментозно закодирован от алкогольной зависимости. Кстати, вы не уточняли, он никогда не лечился от этого дела?

Плетнев на это только руками развел.

— В том-то и дело, что он не был алкоголиком. Ни в прошлом, ни в настоящем.

Теперь уже Катя задумалась надолго, видимо, перелопачивая в памяти возможные причины смерти, завязанные на спиртном. Наконец, спросила негромко: