Никто не придет

Они нашли в длинном коридоре номер, затащили внутрь чемоданы, бросили куда-то в темноту халаты, путаясь в одежде, раздели друг друга и рухнули на кровать. У Вики мелькнула совершенно неуместная мысль, что пиджак и плащ надо бы повесить, но она почти сразу и ушла. Остался только Руслан, его тело, его запах, его голос, его дыхание, его ритм. И космос, взорвавшийся новой вселенной.

Утро было прекрасным, потому что Руслан убежал в спортзал, и Вика была предоставлена себе самой. Она распаковала чемодан, развесила вещи и даже прошлась по платьям утюгом. Захватив большую дорожную косметичку, она отправилась в ванную и провела там кучу времени, сначала блаженно замерев в душе с потолочной лейкой, имитирующей тропический дождь, потом навертев тюрбан из полотенца и размазывая по телу и лицу всяческие увлажняющие кремы. Главное не заглядывать в увеличивающее зеркало с подсветкой. О, это страшный прибор, которым комплектуют многие гостиничные номера. Хорошая штука, чтобы аккуратно накрасить глаза, к примеру, но есть у него и теневая сторона. Зеркало обязательно подробно покажет все морщинки, прыщики и прочие проблемки. И тут уже не остановиться. Ковырять, выщипывать, замазывать, обычно уже до состояния, когда к людям лучше и вообще не выходить. Поэтому надо держать себя в руках и про проблемки даже не задумываться. Проблемки – слово Александра, начальника Вики. Его речь пестрела всякими уменьшительными, и весь офис знал термин диминутив. Некоторые остряки даже пытались называть его за глаза мистером Диминутивом, но не прижилось. Но если кто-то приходил в отдел с вопросиком, то было ясно, откуда изначально росли его ножки. Вика общалась с Александром регулярно, так что уменьшительные пробирались и в ее речь, хотя она честно старалась их избегать. Потому что если из уст начальника они хоть и звучали странновато, но скорее комично и часто сглаживая острые ситуации, то у себя Вика слышала их как нелепый куклобарбиевский диалект. И поэтому боролась, да. Но не всегда, сегодня будет день релакса, на проблемки не смотрим, но и за проблемки не осуждаем. Вика запихнула кремы в косметичку, раскрутила тюрбан, надела халат и принялась сушить волосы. Когда Руслан вернулся и полез в душ, ей осталось только одеться к завтраку.

В ресторане на первом этаже пахло выпечкой. На шведском столе Вика первым делом набрала в большую тарелку разных булочек и налила в большую кружку порцию капучино из автомата. Потом омлет, жареный бекон, сосиска, пара ломтиков картошки, сыр, ветчина, кубик сливочного масла, помидоры черри, листья салата и несколько маслин. Свободных мест было на удивление много, и Вика, кивнув Руслану, заняла столик у окна. Руслан подошел со своей тарелкой, они переглянулись и засмеялись. Абсолютно идентичный набор, только всего побольше, и кофе без молока.

Когда люди сходятся в предпочтениях в еде, это делает их общение легким. Еда как один из признаков «мы с тобой одной крови». Славин, к примеру, в последние годы их брака сильно увлекся диетами и то и дело объяснял жующей Вике, почему вредно есть именно то, что у нее прямо сейчас во рту. Расстались они, конечно, не только поэтому, но совместная еда перестала быть удовольствием, а превратилась в мучение. Сейчас же она с наслаждением резала бекон и откусывала большие куски прямо от свежайшей булки с нежным мякишем. Телефон на столе звякнул сообщением. Вика разблокировала экран – Алла прислала отчет о посещении кота. На фото Кастанеда уткнулся мордой в полную миску, его задняя правая лапа стояла на ноге, обутой в голубую гостевую тапочку. Вика улыбнулась и напечатала: «Спасибо! Поцелуй его от меня» и поставила сердечко.

– Кто пишет? – поинтересовался Руслан.

– Сестра, кота навестила. – Вика вдруг подумала, что она ему таких вопросов не задает. С другой стороны, у нее гораздо меньше контактов, да и дел, тем более сейчас, на праздниках.

– Кстати, о родственниках. На обратном рейсе меня будет брат встречать.

– Отлично, – расслаблено ответила Вика, – можно будет не брать такси, раз он нас довезет.

– Меня довезет, – Руслан отпил кофе и вытер губы салфеткой. – А ты вызовешь себе такси. И я бы не хотел, чтобы вы с ним пересеклись на прилете. Поэтому я выйду раньше тебя.

Из ресторана разом куда-то ушел весь шум – от кофемашин, звякающей посуды, гомонящих за соседним столиком детей. Вика медленно положила на тарелку вилку с ножом, подняла глаза на Руслана и тихо выдохнула:

– Хорошо.

Он широко улыбнулся, накрыл ее руку своей:

– Эй, что ты сразу расстроилась? Я потом тебе все объясню, пока просто так надо. Все будет хорошо, все уже хорошо, правда?

Все и правда было хорошо эти несколько дней в теплом майском Мюнхене с его площадями и соборами, тенистыми парками и оживленными рынками, пивом и солеными бретцелями, сосисками и горчицей, пинакотекой и тест-драйвом БМВ, звездными вечерами на верандах, горячими ночами в номере и ленивыми утрами, такими же почти как сегодня. Просто буквально каждый момент прямо над Викой висел в воздухе очень тяжелый вопрос «Почему?». И когда она выходила одна из терминала Шереметьево, у нее было такое чувство как в детстве, когда дали поиграть красивой игрушкой, а потом велели отдать. Потому что не твое.

Вика посмотрела на календарь над рабочим столом – конец июня, скоро представлять отчет за полугодие, часть работы уже сделана ее отделом, и они еще ждут данные от регионов. Все свести, задизайнить инфографику, сверить цели и планы на второе полугодие, и можно будет подумать об отпуске. Вроде недавно были майские каникулы, а уже очень хотелось снова отдохнуть. Вику в начале года назначили руководителем отдела аналитики, справлялась она очень даже неплохо, коллектив работал слаженно, недоразумений не возникало. Правда, работы было как-то слишком много. Разные задачи вылезали то и дело, руководству приходили новые идеи относительно старых данных, свежих данных, потенциальных данных, выборок по данным, еще более узких выборок по данным. Небольшой отдел из трех аналитиков скрипел, но делал. Вика старалась по возможности разгружать ребят и брала часть задач на себя. Накануне что-то не сходилось в квартальных выгрузках, и она уехала из офиса в полночь. Охранник на КПП, видимо, заснул, поэтому Вика, помигав фарами, простояла у закрытого шлагбаума минут десять, не решаясь посигналить – ночь, рядом жилые дома, пустая улица как рупор усилит звук клаксона. Примерно на одиннадцатой минуте Вика начала беззвучно плакать. Нипочему и сразу от всего. Накатило. Мигнула еще раз дальним светом, и шлагбаум, наконец, открылся. Вечно в этом мире пока не заплачешь, ничто не сдвинется, – жаловалась она утром у кофемашины коллеге из отдела поддержки. Технической поддержки, разумеется, поддержку для сотрудников еще организовали. Вика вздохнула и перевела взгляд с календаря на монитор с открытой таблицей.

– Виктория Сергеевна, как дела с отчетиком? – над перегородкой возникла рыжая кудрявая голова Александра. Иногда они называли друг друга по отчеству, скорее в шутку.

– Идем в рабочем темпе, к тридцатому числу будет готов на 90%, к выступлению – на сто, – ответила Вика

– Хорошо, а что с личиком нас?

– У нас? – переспросила Вика.

– Так, слушай меня, дорогая Виктория, я с утра за тобой наблюдаю, ходишь с мрачной физиономией. Нельзя с такой ходить по офису, ты руководитель, какое настроение будет у твоих сотрудников. Ты в этом деле человечек новый, но должна знать, лицо начальника – мотивация отдела.

Вика смотрела на Александра и думала, не предложить ли ему зеркало.

– Александр, слушай, я спала сегодня пять часов, и ехала по пробкам из Отрадного почти два часа.

–Так, твоя личная жизнь меня сейчас вообще не интересует. Будь добра, надень пристойное выражение лица.

«Сейчас не интересует». На самом деле Александр очень даже интересовался личной жизнью своих и чужих сотрудников и любил погреть уши на кухонных разговорах, а то и озадачить неожиданным бестактным вопросом в лоб.

– И я сегодня слышал, как ты Потаповой утром жаловалась на слезы, ты с ума вообще сошла? Где твой образ безупречного начальника-героя? Ты хочешь, чтобы ко мне возникли вопросики? Почему у меня руководит аналитикой не профессионал со стальными яйцами, а кисейная барышня в слезах.

– Потому что это ты назначил руководителем именно кисейную барышню, – разозлилась Вика, – и набросал задач выше крыши, и все с максимальным приоритетом. Давай лучше сядем со списком и посмотрим, что можно перенести, а то вопросики будут уже совсем другие.

– Вот, теперь нормальное личико, – Александра явно устраивала Вика, доведенная до тихого бешенства, – в четыре подходи, все решим.

Он поднял правый кулак в коммунистическом салюте, и пошел к своему рабочему столу. Проходя мимо большого двойного зеркала на стене, он подсобрался, втянул живот, выпрямил спину и скосил глаза на свое отражение. Впрочем, так делали все сотрудники, работающие на этаже.

Вика злобно выдохнула, и в правом боку что-то кольнуло. Наверное, села неудобно. Она поелозила в кресле и сменила позу, закинув ногу на ногу. В боку кольнуло сильнее.

– Кофе хочешь? – у стола возникла Потапова. – Я как раз иду.

– Пошли, а то я засиделась что-то, затекло все, – Вика встала с кресла и охнула, слегка согнувшись.

– Что такое? Где больно? – Потапова наметанным взглядом уперлась Вике в живот. – Беременная? – перешла она на шепот.

– Нет! – Вика даже разогнулась. – В боку больно, правом. Спазм какой-то.

– Пошли до аптечки дойдем к офис-менеджеру.

У аптечки вместе с офис-менеджером пообсуждали разные версии случившейся боли, выбрали Вике таблетку нурофена, еще одну дали с собой, потом сходили за кофе, боль вроде отпустила, а потом Вика ушла в переговорку на встречу с продажниками и два часа убеждала их не пренебрегать точностью внесения информации о сделках. Продажники выпили из нее последнюю кровь. После встречи Вика с трудом поднялась со стула, бок, на который она почти не отвлекалась в пылу спора, болел все сильнее. Возвращаясь на рабочее место, она сделала крюк и подошла к зеркалу. В нем отражалось абсолютно белое лицо с голубыми губами и темными кругами под глазами. Вика вздрогнула и пошла к начальнику.