Нина просто запуталась

— Ты встречалась с ним раньше?

— Нет, не то. Как будто я знаю его всю жизнь. У него было такое знакомое лицо, такое родное, словно я видела его каждый день и уже очень любила. Мы тогда разошлись, не сказав друг другу ни слова. Хотя я знала, что он почувствовал то же самое. Он тоже на меня смотрел в тот момент.

— Как он смотрел?

— Он был очень взволнован. Это не любовь с первого взгляда, нет. Это была любовь, которая уже существовала, причем давно, просто она не находила выхода, потому что раньше мы не были знакомы. Я поднялась к себе домой, а он к себе. Я не знала что делать. Написала об этом в дневник, а потом, не выдержав томления, спустилась вниз, ожидая увидеть там его. И он там был. Он сделал то же самое, понимаешь?

— То есть он тоже вышел, чтобы увидеть тебя?

— Да. С тех пор мы любим друг друга. Он единственный, кого я когда-либо любила.

— Тогда, у тебя в квартире, ты говорила, что тот альбом — фотографии всех, кого ты любила.

— Нет, в них я была влюблена. Это не то же самое. Влюбленность — это то, что помогает мне жить.

— Каким образом?

— Когда я влюблена, я чувствую жизнь ярче. После того как Эдди не стало, все мои эмоции притупились. Я не могу почувствовать радость или грусть, все стало плоским и серым. И только состояние влюбленности может вернуть меня из этого чувственного вакуума. Когда я влюблена, мое настроение поднимается, я ощущаю прилив сил и желание выглядеть красивой. Весь мир кажется приятным, добрым и милым.

— А с Эдди у тебя была влюбленность?

— Нет, с Эдди с первых минут была любовь. Он умер во время восхождения на Эверест.

— Но ты говорила, что он тебе помогал затащить меня сюда.

— Он помогает мне всегда, каждую минуту. Он и сейчас где-то рядом, я знаю это. Я могу поговорить с ним в любую минуту.

— То есть ты видишь его… дух?

— Что-то вроде того. Он защищает меня. Говорит мне, что делать, когда я в беде. Помогает мне советами. Любит меня, каждый день. Мы даже занимаемся сексом.

— Как это происходит? Ты трогаешь себя, представляя его?

— Нет. Я не знаю. Я не помню, как точно это происходит. Мне неприятны такие вопросы.

— Почему?

— Рассказывая о нем, я как будто предаю его. Мы с ним только вдвоем, в наши отношения никто не должен лезть.

— Но я хочу помочь тебе.

— Ты меня слышишь? — Ее голос внезапно стал требовательным. — Никаких больше вопросов про Эдди.

— Ты сильно расстроилась, когда он умер?

— А ты как думаешь? — Она почти кричала. — Я хотела себя убить!

— И ты делала попытки?

— Конечно. В первый год после его смерти меня изнасиловали. И я этого сама добилась.

— Что ты сделала?

— Я напилась и уснула в парке. А потом, ничего не соображая, отдалась нескольким мальчишкам, которые гуляли ночью. Они меня нашли, и я не сопротивлялась.

— Таким образом ты хотела себя убить?

— Наверное, я хотела себя заклеймить. Не знаю, почему. Без Эдди мое существование казалось жалким, и я хотела сделать себя жалкой и порочной.

— Но тебя ведь не убили.

— Моя вторая попытка была намного более целенаправленной. Но я не умерла, он спас меня. И тогда я увидела свой путь.

— Какой путь?

— Я увидела его. Спустя несколько месяцев. И я придумала, что мне делать.

— И что же?

— Продолжать жить, но теперь с Эдди. Мы теперь навсегда вместе.

— А я могу его увидеть?

— Конечно, нет, что за вопросы? — Она усмехнулась. — Только я могу его видеть.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — заключил Роберт, — мне нужно много о чем подумать.

— Ты устал?

— Да, я чертовски устал.

— Я ухожу.

У Роберта действительно не было сил. Они проговорили несколько часов подряд, и теперь ему нужно было отдохнуть. Нога ужасно болела, и он попросил ее сделать ему укол. Она ушла наверх, а потом спустилась со шприцем в руках. Это было унизительно, поворачиваться к ней голыми ягодицами, но он уже давно потерял свою гордость, поэтому позволил ей сделать, что полагается, и даже поблагодарил.

Она встала на стремянку и выкрутила лампочку.

— Свет — только для наших сеансов, — сказала она.

У него не было сил даже возразить. В конце концов, при такой боли темнота даже лучше.

Она поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь на засов снаружи. Роберт тут же провалился в сон.

Глава 7

Нина не приходила целый день. Он ждал ее на новый сеанс, но она только забежала на пять минут, чтобы принести ему завтрак — неожиданно плотный, практически как два завтрака — хлопья с молоком, яичницу с беконом, кофе, кусок торта и круассан.

— Зачем так много? — спросил он.

— Сегодня у меня дела в городе, и тебе придется поголодать до завтрашнего дня, — объяснила она. — Так что наедайся.

Она ушла, так и не включив свет, хотя он попросил ее об этом.

— И что же мне делать в темноте? — спросил он.

— Продумывай план моего лечения. Разве тебе нужно что-то, кроме своих мозгов? Мне кажется, по-настоящему умному человеку не может быть скучно самому с собой.

Он не нашел что возразить, и она ушла, оставив его во мраке.

Несколько часов он просто спал, и ему снился лабиринт. Он все время заходил в тупик, и везде ему чудился голос Нины — только усиленный в десяток раз, — она была Минотавром. Очередной тупик был закрыт на засов снаружи. Это был не просто тупик, а железная дверь, точно такая же, как и та, что вела в подвал. Он пытался открыть ее, толкать, пинать ногами, но ничего не помогало — она только отзывалась железным гулом. Он проснулся в холодном поту.

Как он мог до сих пор не продумывать план побега? Почему только во сне его волновала своя свобода и жизнь?

Он понял, что сегодня — идеальный день, чтобы понять, как открыть дверь, и не ошибся.

Роберт на ощупь пробрался вверх по лестнице и принялся молотить кулаками по металлическому полотну. Нина не пришла на шум. Значит, ее нет в доме. Значит, она не услышит его попыток сбежать.

Он провел рукой по дверной щели, и обрадовался, когда понял, что она не соприкасается со стеной наглухо. Она закрывалась на засов, значит, можно было понять, на какой высоте этот засов находится. Настало время тщательно обследовать место его заточения.