Ниоткуда с любовью

А в тот вечер — о, что мы только ни делали, помнишь? Разговаривали, смеялись, пели «Свечу», подражая Макаревичу, слушали Битлов, пекли шоколадные оладьи, как в фильмах (только как в фильмах все равно не вышло), смотрели «Анастасию» и подпевали «А во мраке ночи… Ей конец!» громкими голосами. Еще давно, сразу после больницы я сдвинула наши кровати в одну большую, хотя родители и упрямились, вопрошая: зачем это и почему мы ведем себя как маленькие….

Но как маленькие вели себя они. Мы же упали на эту огромную кровать, мы молчали долгое время, и ты (не помню, о чем мы говорили) в окончание к какому-то разговору сказала: «В конце концов, все хорошее должно быть лучшим. Даже этот день».

Я задумалась над твоими словами. Все хорошее должно быть лучшим. Пусть так, пусть все внезапно, ужасно, неисправимо и покрыто пепельным налетом неизвестности, но этот день был хорошим, жизнь продолжается, и кто сказал, что он не может быть лучшим?!..

– Я люблю тебя, Ниночка, — прошептала я под тиканье часов.

Ты молчала. Я повернула голову — ты спала, опершись о мое плечо.

Все хорошее должно быть лучшим.

Я люблю тебя.

Тик-так-тик-так-тик-так.

…То ли стук, то ли громкий звонок выдернули Полину из ее полудремы, и только через некоторое время она поняла, что в дверь действительно звонят. Она села на диване, потирая глаза. Плед свалился на пол. Полина встала и направилась к двери. Взглянув в глазок, она заскрежетала зубами.

Ну почему он?..

Но все же с остро бьющимся сердцем она открыла дверь. Родион стоял на пороге квартиры и смотрел на нее напряженным взглядом.

— У тебя есть часы?

— Я не делал вид, что мне интересно с тобой. Мне на самом деле было интересно.

— Хм… — Полина с сомнением сложила руки на груди.

Расков выглядел взбешенным.

— Черт побери, Полька, ты понимаешь, как сильно я скучал по тебе? Мы не могли быть вместе и не могли больше общаться, но это не значит, что мне было хорошо без тебя!

— Ты так и будешь оповещать соседей о наших непростых отношениях? — язвительно процедила несносная Полина, но внутри у нее потеплело.

— Ты не пускаешь меня в квартиру, — приподнял одну бровь Родион. Орешина послушно отступила в сторону, давая ему проход. Наконец она закрыла за ним дверь и прислонилась к этой двери.

— То, что было давно — осталось там, в пятилетнем прошлом, — устало сказала она.

— Ты знаешь прекрасно, это не значит, что тогда все закончилось, — сказал он. — И мне кажется, твоя сестра говорит именно об этом. Она знала это, поэтому и написала мне то письмо. Без нее я возможно никогда не решился бы снова к тебе подойти, после нашего расставания и нашего договора. А потом… потом мы начали постоянно сталкиваться, и я подумал, что если нам посылают… ну не знаю, сигнал, знак, что мы должны общаться, что тогда мы совершили ошибку…

— Ошибку? Мы ненавидели друг друга!

— Мы просто устали друг от друга и были в шоке от всех тех событий, — поправил ее Родион. — Но это не значит, что нужно было заключать договоры! — он помолчал, глядя в ее неуверенное лицо. — Полька. Я забыл про то письмо и забросил его и был совершенно не уверен, что ты захочешь принять мою помощь, несмотря на все заверения Нины. Но когда мы в очередной раз встретились — у Якова Петровича — я понял, что тебе нужна моя помощь и понял, что Нина была права.

— Родион… — она покачала головой. Она не знала, что ответить.

Сказать, что она была в шоке, не сказать ничего. Прежний Родион Расков никогда не пришел бы к ней домой мириться — они бы ходили вокруг да около неделями, прежде чем кто-то, устав, наступил бы на горло своей гордости.

— Я надеюсь, ты пришел не потому, что некому сидеть с Катькой?

Она сказала это исключительно из вредности, и Расков это понял. Еще бы он не понял.

— Полька, — он завел глаза к потолку и неожиданно потянул ее за руку к себе. — Ну что ты сопротивляешься?

— Не знаю, — честно ответила она, чувствуя тепло его рук на своих плечах.

— Кстати, если тебя это утешит, то у отца сейчас отпуск, я все ему рассказал про Катерину, так что она теперь будет находиться под его неусыпным контролем, — насмешливо заметил он. — Раз я сам не могу с ней сидеть.

— А почему это ты не можешь? Чем так занят стал?

Родион посмотрел на нее внимательным взглядом темных глаз и тихо произнес:

– Полька, Штроц пригласил меня в Москву на пробы.

— На какие пробы?! — Она резко вскинула голову, ошарашенная этим признанием.

— Его хороший друг снимает фильм. Они ищут молодого человека на главную роль. — Словно выдавливая из себя каждое слово, процедил Расков.

– Что за фильм?

– Что-то о нашем гиблом молодом поколении, которое не сегодня-завтра лишит всех будущего, — по плотно сжатым губам пробежалась ядовитая усмешка. Полина вздохнула, и еще раз, и потом еще, проталкивая воздух через легкие. Интонации были самые саркастичные, и раз он еще не утратил чувства юмора, то может, все пока и не было потеряно.

— И ты поедешь?

– Завтра еду за билетом на вокзал. Мне уже пришел сценарий.

Она чувствовала, что настроение в небольшом пространстве между ними изменилось. Непонятно откуда возникло это напряжение, и говорят они совсем не так свободно, как это должно было быть, и фразы — такие простые и легкие — получались так себе, и эмоции кривили лицо совсем не те.

— Штроц позвонил тебе? — удивилась Полина. — Как-то быстро они тебе сценарий отправили.

— Нет… не совсем, — произнес Рудик. — Он говорил со мной еще когда приезжал вместе со своими студентами к нам. Но сказал, что кастинги пройдут в конце мая или в начале июня.

— Вот оно как… — Полина сделала шаг назад от Раскова и скрестила руки на груди. — И ты бы мне ничего не сказал, если бы разговор не коснулся твоего отсутствия в городе?

— Я не хотел загадывать раньше времени, — пожал плечами Родион. — Вдруг что-то сорвалось бы.

Полина отвернулась.

— Действительно. И каковы… ммм… шансы на успех? — смогла она вытолкнуть из себя еще один вопрос.

— Ну… — Родион почему-то отвел глаза. — Штроц сказал, что съемки должны вот-вот начаться, а актера на главную роль еще нет. Поэтому они устраивают повторный кастинг. И тот режиссер он видел меня в сериале и вроде как им нужен был такой типаж… Так что посмотрим, что там и как. Поль, все в порядке?

– Конечно, — ровным голосом ответила девушка. — Разумеется.

Он подождал еще немного. Но если бы что-то было и правда не так, то шуток про Господина Великого Актера было не миновать. Но сейчас она улыбалась приветливо, и, кажется, сама все поняла. Даже несмотря на то, что он так и не сказал прямо, что в какой-то степени рад своему отъезду. Рад, даже несмотря на неопределенность с этой ролью, неопределенность с тем, надо ли ему это вообще или нет. Ему надо было уехать. И как можно дальше от нее в том числе.