Нить в прошлое

— Хм! Да, сколько угодно. Есть арабские золотые монеты Омейядского халифата. Примерно семисотых годов. Есть… Да много чего у меня в царских закромах лежало.

— Лежало, или лежит? — спросил Устинов.

Санька проигнорировал «прокус».

— Вот это правильный ход, — сказал Селиванов. — Посмотреть, что есть на аукционах. Выложить фотографии.

— Ты увлёкся нумизматикой? — спросил Устинова Санечка.

— Так… Интересовался, — со странными интонациями в голосе произнёс Устинов.

— Да, ладно, — рассмеялся Яковенко. — Неужели хранишь дома?

— В банке, — буркнул Славик. — Там есть и по сто тысяч и больше. — Магдебурский таллер тысяча пятьсот девяносто первого года с Фридрихом — сто тридцать тысяч в среднем, Австрийский — двести.

— Не-е-е. С нумизматикой — ерунда, — сказал Санечка, после выпитой «четвёртой». — На заграничные аукционы не выйдешь. А если выйдешь, то ФБР, или другая иностранная служба возьмёт в оборот, или сдаст нашим и те повяжут за контрабанду. Незаконное пересечение границы предметов, представляющих… Меха — нормальная тема. Вон, через Вовчика сдать.

— Я могу сдать, — сказал Петрович. — Легко. А там… Баргузинский, или какой. Какой соболь попался, такого и сдам. И лис давай, и белок. Я за здоровье всё продам, даже душу, хочешь?

— За душу потом поговорим, — снова встрял Селиванов.

— Ты, что такой? — забурчал Дедушка. — Моя душа, хочу, продаю, хочу нет. Мне может, понравилось здесь. Примешь, Викторыч, на постой? Я сейчас с таким здоровьем, тебе что хочешь построю. Я ведь строитель.

— Мне нужны будут кораблестроители. В устье Сучана верфь ставить буду. Мастера мне очень нужны, если хочешь, оставайся.

— Дедушка, ты чего, серьёзно? — спросил Санечка ошарашено. — Присмотрись хоть.

— Вот и присмотрюсь. Не уезжаем же мы ещё?

— Э-э-э… Только приехали, вроде, — сказал и хохотнул Славка. — Вот ты, Петрович… А кто за тем хозяйством присмотрит? Вовчик сдуется один.

— Справится.

— А баб Маша твоя как?

— Ничего с ней не станется. На побывку приезжать буду. Как с командировки. Можно ведь на побывку ездить?

— В любой момент, — кивнул головой Санька.

Налили по пятой. Здесь алкоголь Саньку не «плющил» и он пил его легко. Славка, вроде, как незаметно, после каждой выпитой рюмки поглядывал на него и удивлённо вскидывал брови. После этой спросил:

— Тут не так вставляет?

— Тут воздух другой, — согласно кивнув, сказал Санька.

— Я бы тоже остался, — сказал ещё не пьяный Военный. — Что мне дома делать? На пенсии. Скукота. Кота сюда заберу. Можно?

— Можно, — сказал Санька. — И с котом можно, и без кота. Тогда и кошку найди ему. Хотя у китайцев кошки в Фанзах имеются.

— О! Это точно! Он у меня ещё молодой… Тогда я дома дела доделаю и приеду.

— Не надо. Я тебя из Хабаровска перевезу.

Все переглянулись.

— Это пи*дец какой-то, — сказал Устинов. — Слушаю сам себя, вас и о*уеваю.

— И я тоже, — сказал Санечка. — Наливай, Мишаня. Не берёт чёта.

Мишаня, как давно обратил внимание Санька, был постоянно на «штуцере высокого давления», то бишь, на розливе, причём это ему нравилось. Почему так повелось? Наверно, потому, что у него рука твердая, даже после много выпитого. Не проливает. И дозу контролировать сам может.

Выпили по пятой.

— Так ты скажи, Викторович, кто ты и откуда? — задал, наконец, Петрович всех мучавший вопрос.

Санька усмехнулся.

— А если не отвечу? — спросил Санька. — Вячеслав же рассказал вам. Как я умер, и переселился в тело ребёнка в мир, где был шестнадцатый век. Там и рос.

— Как ты царём-то стал? — спросил Санечка, — Если ты был обычным простолюдином. Там всё жёстко было.

— Сам не знаю. Я с Иваном Васильевичем сошёлся. Сказки ему рассказывал, советы давал дельные. В Коломенском с отцом наладили выделку кирпича и выплавку железа. Корабль построили парусный. Потом я поехал на Балтику крепость на Усть-луге ставить, а Царь возьми да помри. А ближние его, бумагу написали, что я другой сын Василия Ивановича — царя. Вот и стал править. Почти двадцать лет правил. Долго рассказывать. Там целая история прошла.

— Альтернативная история, — сказал Устинов задумчиво, постукивая пальцами по столу.

— Слушайте! — вдруг вскинулся Санька. — А ведь и мы можем свою историю написать. Здесь в этом мире. Пока здесь нет никого, кроме китайцев, которые добывают дикоросы и соболя, отдавая его задарма китайским торговцым. А ведь скоро сюда придут русские корабли. Ты говорил тут пятьдесят пятый год?

— Пятидесятый.

— О! Ещё десять лет мы можем тут свободно развлекаться, а потом жопа. Всех перепишут и придерутся, что мы тут делаем? Русские? Кто такие? Как сюда прибыли? Китайцы? Идите на хер, китайцы. Англичане? Туда же идите, или даже дальше!

— Кстати, в Китае скоро опиумная война начнётся, — сказал задумчиво Устинов.

— Первая уже закончилась в сорок втором, а вторая в пятьдесят шестом начнётся, — уточнил Санечка. — По итогу этой войны, кстати, и Уссурийский край к России присоединится.

— В Китае сейчас идёт восстание Тайпинов, поднятое Хун Сюцуанем, выкормышем иезуитов, — сказал Мишаня. — И будет идти до шестьдесят четвёртого года. Правительство Цинь в опасности.

— Ну, Мишаня опять про иезуитов, — смеясь начал Устинов.

— Не опять, а снова. В сорок первом Англичане и Штаты начали войну против Китая. Тут же вспыхнула революция. Англичане подписывают с правительство договор о передаче им Гонконга. В шестидесятом подписывается ещё один договор, а в шестьдесят четвёртом Англичане помогают Циньскому правительству подавить восстание. Причём Европейские государства официально держали нейтралитет, а торговцы и миссионеры активно поддерживали восставших, поставляя оружие и боеприпасы. Это их метод ведения политики и торговли.

— Интересно, — сказал Санечка. — Я этого не знал. В Китай не поедем.

— Почему? — удивился Михаил. — В Гонконге всё спокойно, как в Багдаде. Там Британцы. Можно и сплавать. Интересно.

— Что там делать? — спросил Селиванов. — Сейчас там, точно, — помойка. Если только торговать? Надо с китайскими купцами пообщаться. В устье этой реки их должно быть много.

— Вот и сплаваем, — подумал Санька. — Только русалки русло почистят.

— Зачем тебе верфь? — спросил Устинов.

— Корабли строить. Мы там наловчились хорошие корабли строить.