Нити судьбы. Дорога жизни 2

Фенрис достал из сумки съестные запасы, разделил и раздал, а потом снова сел возле Лайи. Чонсок последовал его примеру и тоже сел возле костра, нанизав хлеб на веточку, обжарил его, потом положил сверху кусочек мяса, придавил несколькими дольками овощей и протянул Тэруми. Затем повторил бутерброд, но уже для себя.

– Интересно, кто так выл ночью? – спросила Тэруми, увлечённо жуя.

– Войкс, – ответил эльф. – По крайней мере, очень похоже на него. Несильно опасное существо, размером примерно с крака. Окрас вот только крайне неприятный. Зеленый. Когда в листве сидит, не сразу можно заметить. Предпочитает употреблять в пищу мелкий домашний скот, но если встретится одинокий путник, то не побрезгует и им. Главное при встрече с ним – избегать его плевков. Яд, который он изрыгает, парализует жертву. Вой раздавался с той стороны, – показал эльф. – Значит, и нам туда.

– Но… – начала Лайя.

– Войкс предпочитает одиноких путников, – повторил он, делая ударение на слове «одиноких», – и селится возле деревень. Следовательно, ближайшие люди в том направлении. И раз большинство проголосовало за путешествие по дороге, а не по лесу, то нам туда, где живут люди и где воет войкс.

– Ладно, – сказала Тэруми. Еда, дневной свет и рассказ эльфа, вернули ей привычное расположение духа. – Войкс так войкс. Можно я часок посплю? – Она потерла свои глаза, зевая.

– Конечно, – ответил ей Фенрис и посмотрел на Чонсока: – Ты тоже ложись. Я разбужу.

– Не шалите, – засыпая, пробормотала Тэруми.

Лайя тихонечко поднялась и отошла в сторону, прислонилась к дереву и зашептала заклинание, сосредотачиваясь. Она ощутила присутствие разной живности и смогла распознать всю – ни одной незнакомой сущности.

– Я не могу понять, то ли монстров поблизости нет, то ли я их просто не ощущаю, – поделилась своими опасениями она.

– Время покажет, – философски заметил Фенрис и оторвал травинку, принимаясь её жевать.

Он полулежал, опиравшись на локти, и выглядел таким умиротворенным, что Лайя не могла насмотреться. Ей хотелось поцеловать его, но вчерашний вечер казался сном, слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Фенрис и раньше ей снился, может, приснился и сейчас. Лайя села возле эльфа, рядом, но не касаясь. Он заметил её неловкость.

– Жалеешь теперь? – спросил её Фенрис, невольно замирая в ожидании ответа.

Она счастливо улыбнулась ему и покачала головой.

– Просто пока не могу привыкнуть.

Она несмело провела пальцем по его шраму на лице, опускаясь к рассеченной губе. Он поймал её палец губами, удерживая внутри и лаская языком. Ей стало жарко. Лайя приоткрыла губы и провела языком по своей верхней губе, смотря прямо ему в глаза, дразня и приглашая. Фенрис блеснул глазами и перевел красноречивый взгляд на спящих азуров. Лайя досадливо поморщилась. Он тихонько засмеялся, а потом притянул её к себе, стискивая в крепких объятиях, горячо зашептал:

– Ведьма, ты сводишь меня с ума.

– Взаимно, Фенрис Эарендил, – с нежностью прошептала она в ответ.

***

– Как думаешь, нам долго ещё идти до села? – На самом деле ей было всё равно, она просто хотела услышать его голос.

Её страсть к Фенрису, освободившаяся из оков собственных предубеждений, действовала опьяняюще. Их мимолетные касания, улыбки, нежные взгляды, вызывали у неё трепет и бесконечное счастье. Монстры, Инквизиция, разбойники – всё перестало волновать, ей просто хотелось быть рядом с ним и видеть блеск его глаз. Лайя мечтала о возможности ночевать где-нибудь в безопасности, в доме, вместе с Фенрисом, где они смогли бы снова разделить безумие той ночи, которая была у них первой и которую больше не рискнули повторять в лесу.

– Думаю ещё день, максимум два, – ответил Лайе эльф.

Фенрис остановился и сделал знак остальным, первым заметив неладное. Лайя вскинула стрелу в лук и медленно приблизилась к небольшой полянке. Реальность жестко вернула её в настоящее, напоминая про осторожность и возможный исход ошибки. На земле лежали растерзанные тела животных. Девушка аккуратно перемещалась, стараясь ничего не задеть и не наступить на пропитанную кровью землю. Погибла стая волков, достаточно большая. Рядом с худенькими, ещё совсем маленькими волчатами лежала их мать со рваной раной в боку. У Лайи всё внутри сжалось от жалости. Она опустила лук, понимая, что тот, кто напал на них, уже давно ушел.

Девушка присела рядом с волчицей и ласково провела рукой по шерсти, гладя по голове и загривку. Вдруг она ощутила едва уловимое дыхание животного и в надежде приложила ухо к его груди, стараясь расслышать сердцебиение.

– Ведьмочка, что ты делаешь? – спросила её Тэруми, подходя.

Лайя подняла руку, прося её помолчать, и снова прислушалась. Слабый стук чужого сердца вызвал собственное взволнованное сердцебиение. Она обрадованно приложила обе руки на грудь волчице.

– Оставь её, пойдем, – недовольно сказала Тэруми, не желая находиться среди смерти.

– Оставь, пойдем.

– Но мама, неужели мы ставим его тут умирать? Он же совсем маленький! Ты же можешь его спасти!

– Могу, но не стану и тебе запрещаю.

– Тогда зачем нам дана сила, если мы не можем спасти жизнь этому олененку?

– Девочка моя, мы не можем вмешиваться в законы природы и нарушать равновесие. Не плачь, так устроен жизненный круг. Значит, ему суждено умереть.

Тот случай в лесу внес разлад в отношения с матерью надолго. Лайя не понимала, почему они бросили умирающее беззащитное существо. Сама, в силу очень юного возраста, не могла помочь ему, а мать проявила в этом вопросе твердость. Со временем, особенно после скитаний, Лайя уже спокойно относилась к смерти и к жизненному кругу, принимая закон, что выживает только сильнейший, но сейчас что-то не давало ей уйти. Наверное, было гуманнее добить, чем обречь на муку одиночества, ведь вся её стая погибла, но…

– Тогда зачем нам дана сила, если мы не можем спасти жизнь? – повторила она спустя годы свой вопрос, но уже себе.

Теперь она умеет лечить. Заклинания из гримуара научили её не применять каждый раз заклинание жизни. Можно обойтись и обычными…

– К черту жизненный круг, – прошептала она. – Если я нашла её, значит, её судьба жить.

Лайя закрыла глаза, концентрируясь и настраиваясь только на сердцебиение волчицы, зашептала заклинание, вдыхая ей жизнь, неся исцеление. Когда дыхание зверя выровнялось, а сердце застучало сильно и уверенно, девушка открыла глаза. Её ладони были всё ещё горячими и покалывали от магии, что ярко светилась через кожу.