Нити жизни
Шрифт:
12 Ближе всех
Неприятно очень ранним утром лежать и парить себе мозг, не в состоянии уснуть. Но, когда это продолжается уже шестой день, то сводит с ума. Я постоянно думаю о том, когда же меня отпустит. Вроде бы, с одной стороны я приспособилась, а с другой, словно учусь плыть против течения. А люди вокруг, будто специально пытаются вывести меня из себя, когда я в состоянии, подобном талому льду — чуть наступишь и пойдёт трещина, которая превратится в огромный разлом. Но они не тихонько наступают, они изо всей силы топчутся, стараясь проломить меня. Конечно. Ведь, это
«Я не знаю, как описать то, на что сейчас похож мой мир. Пустыня? Черная дыра? Бескрайний космос?
Во мне хаос, во мне мертвая материя жизни, я пригвождена к пустоте.
Моя жизнь — это игра, в которую играют все, за исключением меня. Я уже не хочу ни гулять, ни видеть свет, мне, лишь бы, поблизости ноутбук с интернетом, открытое окно и тишина. Как будто, так и надо, как будто, так и было всегда.
Я окончательно сломлена и разбита. Я, кажется, уверовала, что все мои жалкие попытки жить — это не больше, чем самообман. Иллюзия. Мираж. И то, чего я ожидала, и близко нет.
Иногда, я всё же переосмысливаю и пытаюсь вернуть равновесие, на несколько мгновений снова стать сильной, стать собой.
И тут же снова накатывает память. Память о том, что сейчас все иначе, и о том, что было, и о том, где меня больше не будет.
Равновесие? Нет, показалось.
Пока у меня только хватает сил, чтобы помнить. Чтобы нести эту тяжесть. Но это только пока. Скоро и «это» закончится».
Я слышу, как открывается дверь, как придвигается стул и как его рука тянется к покрывалу над моей головой:
— Ты в порядке?
— Нет.
— Давай, поговорим?
— Нет.
— Эй!
— Отстаньте!
Он стал стаскивать моё одеяло. Я тут же отмахнулась от него рукой и пробормотала с полным недовольством:
— Уйдите! Не видите, я тут помирать собралась, а вы мне мешаете!
— Что за глупости! Никто тебе умирать здесь не даст. Вставай — увидишь, легче станет.
— Нет, оставьте меня в покое!
— Я ведь и заставить могу. — Он повысил тон.
Терпение моё лопнуло:
— Оставь меня в покое! И тут же вдогонку выругалась по-русски: — старый козел!
В это же мгновение моё укрытие было разрушено — он все-таки стащил с меня одеяло.
Я подскочила и уставилась на него, еле сдерживая желание спустить его с последнего этажа без парашюта.
— Знаешь, тебе совсем не идет это пугающее выражение лица, — подметил он.
Я прищурила глаза и чуть ли не оскалилась.
— Эй, эй, спокойно, я совсем не собирался объявлять тебе войну.
— Что вам нужно от меня?
Он рассмеялся.
— Зачем уделять так много внимания человеку, которому до вас нет никакого дела? — парировала я.
— Ты придаешь всему чрезмерное значение.
— Может быть и так. Но, вот, что действительно наталкивает меня на мысли, это то, что все люди вокруг меня стараются поучаствовать в моей жизни, когда, даже я не хочу в ней находиться. Вы представить себе не можете, насколько это утомительно и как раздражает!
—
Возможно, а возможно и нет, — ответил он. Мне показалось или он тяжело вздохнул?— Собирайся, я хочу показать тебе одно место.
— Что?
— Считай это премиальной увольнительной в качестве взятки за хорошее поведение. И прежде, чем ты что-то скажешь, заверяю — это не свидание.
Не дожидаясь очередной бредовой фразы из его уст, с полным самообладанием, достойным королевы, я гордо вскинула подбородок и, глядя снизу вверх в его глаза — ледяным тоном заявила:
— И не мечтайте!
Стягивая с себя пижаму, я слышала отголоски его смеха в коридоре. И не знаю, почему, но в тот момент я поймала себя с улыбкой на лице и мыслью о том, что если б могла, не оглядываясь назад, вернуться к старому миру — было бы не так уж и плохо.
Через минут двадцать я услышала шаги за дверью. И удивилась стуку.
— Можно?
— Нет, — проскрипела я жутким голосом.
— Вот уж, действительно… страшно, — выговорил он и проскользнул в палату.
«Я же сказала — НЕТ!».
— Готова?
— Да, — ответила я, поняв, что это бесполезно.
Он открыл дверь, и я нырнула в коридор.
— Это что, похищение?
— Нет, это побег, но тебе ведь не привыкать? — улыбка не сходила с его лица, слегка покрытого вчерашней щетиной.
— Оказывается, что вы не такой и правильный.
Никто не обратил на нас внимания и спустя время, я уже сидела в его машине, которая выруливала со стоянки.
— Это здорово, — сказала я, освобождаясь от кроссовок и закидывая ноги на приборный щиток.
— Что? — переспросил он, не отводя глаз от дороги.
— Это! Чувство, словно реальность, стирается.
Он кивнул, но его взгляд выражал осторожность:
— Лучше тебе пристегнуться и спустить ноги обратно.
Я хмыкнула.
— Что, мои ножки для вас не достаточно красивые?
Он засмеялся и откашлялся:
— Прямо не знаю, как это и воспринимать.
Мне хотелось огрызнуться, но я и слова из себя выдавить не смогла. Что же за ерунду я несу, собственно говоря? — И с этими мыслями я быстро убрала ноги и без лишних вопросов позволила ему командовать «парадом».
В этот момент мы выезжали на оживлённую утренним затором трассу.
Готова поспорить, что моё, столь безоговорочное, послушание вызвало в нем волну противоречивого любопытства, которую он так неумело замаскировывал наигранным отчуждением.
Но вот, меньше всего я ожидала того, что произошло дальше.
— Э-э-э… ты ведь не серьёзно?
— Вполне.
— Церковь?
— Пошли, я хочу представить тебя кое-кому.
— Не уж-то, самому Господу Богу?
— Нет, но одному очень хорошему человеку. — Он протянул мне руку с заговорщицкой улыбкой.
— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Даже не думайте, ноги моей там не будет,
— я отвернулась и облокотилась о капот машины.
— Не глупи! Никто тебя ни к чему принуждать не собирается. Это очень красивое место. Я уверен, ты оценишь.
Я покосилась на него с недоверием. И проговорила по слогам:
— Я с мес-та не стро-нусь!
— Ладно, уговаривать не собираюсь, но у меня здесь не законченные дела, так что, просто подожди меня в машине. Я постараюсь побыстрей.