Нитяной моток

А через два дня Дэн объявился как ни в чем не бывало.

– В Питер по делам гонял, – небрежно бросил он.

Ну, в самом деле, не могла же Вероника вот прямо взять и спросить: «А почему ты меня не поздравил с Восьмым марта?» Нельзя же так – в лоб. Родители воспитали ее тактичной девочкой. Она твердо усвоила правило «трех не»: не показывать, что тебе больно, не навязываться, не повышать голос. Вероника впитала это правило с молоком матери, вузовского преподавателя английского языка. Правило попало Веронике в кровь вместе с генами отца, декана в том же вузе.

Может, у Дэна с карманными деньгами проблема и он постеснялся появиться ей на глаза без подарка. А про Питер соврал. Да мало ли что. Главное, он ее не бросил (а ведь она так этого боялась). Главное, Дэн по-прежнему с ней. У них же все хорошо. Хорошо ведь?

Так вот эту футболку – первый и единственный подарок – Дэн принес Веронике через несколько месяцев после злополучного 8 Марта – в день ее рождения. Голубая такая футболка с милым единорожком на груди. Дэн опоздал на час, поэтому подарок он вручал при всем честном народе. Нет, гостей было немного: Вероника позвала троюродную сестру, двух девчонок из класса и сына маминой подруги – кучерявого очкарика Витьку.

До этого случая Веронике ни разу не приходило в голову замутить пати. То есть дни рождения она, конечно, отмечала, но гостей при этом звали родители – родственников там, друзей семьи, ну вы понимаете… Только раньше у Вероники парня-то не было, а теперь появился. И вряд ли Дэну было бы интересно чинно сидеть за столом с незнакомыми тетками и их мужьями. Поэтому Вероника уговорила родителей, чтобы они отправились в гости, оставив квартиру в ее полное распоряжение. Уболтала позволить ей устроить СВОЮ собственную вечеринку. Без взрослых.

Вероника сама приготовила угощение. А она, между прочим, к тому времени уже плотно сидела на диетах. Но (надо же!) ей вдруг страшно понравилось колдовать над праздничными блюдами. Раньше она за собой такого не замечала. А тут вдруг кайф от процесса словила.

Девчонки яства оценили. И Витьке, кажется, тоже все понравилось – он хоть ничего и не сказал (Витька – молчун), но уминал за обе щеки. А Вероника плоды собственного труда даже не попробовала, а ведь, пока ждала гостей, думала: не утерпит и – прощай диета. Выручило то, что, во-первых, она беспокоилась из-за отсутствия Дэна, а во-вторых, у нее было такое странное чувство, будто ей достаточно того удовольствия, которое она испытывает, видя, как едят гости. Да, это было именно настоящее удовольствие. Почти как чувство насыщения.

А потом пришел Дэн и подарил футболку. Голубую такую футболку с милым единорожком на груди. Вероника обрадовалась. Не потому, что у нее появилась новая футболка. Тряпок у нее и без того полный шкаф. Но ведь Дэн что-то выбрал специально для нее, у нее теперь есть что-то от Дэна. ОТ ДЭНА.

Радовалась целых три минуты – пока по просьбе девчонок обновку не примерила.

Нет, в футболку она все-таки хоть и с трудом, но влезла. Только зря она вернулась к гостям, не посмотрев на себя в зеркало. Хотя что бы это изменило?

Девчонки прыснули, Дэн криво улыбнулся. Витька, правда, остался абсолютно бесстрастным (пережевывал канапешку).

– Эко единорога расплющило, – хихикнула Маринка.

В гостиной больших зеркал не было, и Веронике пришлось выйти в прихожую.

Да… А она-то считала, что здорово похудела. Корова несчастная. Если бы у нее имелась сила воли, если бы она была способна на что-то стоящее, единорог в таксу бы не превратился. Не растянулся бы уродливо на ее туловище.

И все-таки Вероника не расплакалась. Собралась. Сумела. Не раскисла. Переоделась в балахонистую блузку (чтобы жирные телеса не так в глаза бросались) и продержалась до конца вечеринки.

Как только гости ушли, Вероника бросилась к компу. Открыла страничку группы «Худее, еще худее» и принялась разбираться, что она делает не так.

7

Почему я не могу дать ему отпор? Почему он действует на меня как удав на кролика? Уставится странным «куриным» взглядом, и все – я парализована. Как дурочка пришибленная – боюсь слово сказать. Да кто он такой? Чужой дядька, нагло поселившийся у нас дома.

Другое дело, если б я в принципе не умела за себя постоять. Так ведь нет – умею. Вспомнить хотя бы эту историю с переходом в нынешнюю школу.

Я и не тешила себя надеждами, конечно, что одноклассники примут меня с распростертыми объятиями. К новичкам везде настороженно относятся. Я сразу приготовилась к тому, что станут присматриваться, косые взгляды бросать, может, даже испытывать. Но что вот так гнобить будут – нет, не ожидала.

Хотя, если разобраться, по-настоящему меня невзлюбила всего одна чикса. Только мне не повезло – она в этом классе вроде как вектор задает. Ну, знаете, такие в любой школе есть – типа самая крутая барби на районе. Не представляю, чем я ей помешала. Барби из меня точно никакая. Где вы видели черноволосую барби, да еще с короткой асимметричной стрижкой. И ростом я не вышла. И потом тряпки. Меня выворачивает ото всех этих стразиков, каблуков, платьев в обтяг. Брр… Худи и джинсы – вот что мне нра. Ну, можно еще комбез. Желательно черный.

В общем, непонятно, чего она окрысилась, Марина эта белобрысая. Я еще ни о ком в новом классе представление составить не успела, а она уже смотрела на меня, как на мокрицу. И при этом хихикала и шипела что-то на ухо соседке по парте. Потом в ход пошли шпильки. Мол, а что, гнилостно-зеленые и траурно-черные шмотки – мода из Западного Бирюлево? Только мне фиолетово. Как хочу, так и одеваюсь. Мне так удобно. Мне так нравится. Разве я обязана меняться только для того, чтобы подстроиться под вкусы какой-то выдры? Я на Маринкины подколы – ноль внимания. А ее это нереально выбешивало. Сама улыбается, скалит зубы, как акула, а глаза злые-презлые.

И пусть бы. Мне-то что. Только, как я уже говорила, она в классе типа трендсеттер: все на нее смотрят и делают как она. Девчонки – кто из страха, что она их высмеет, а кто просто по натуре подлизы. Ну а мальчишки – что с них взять. Они за такими, как Маринка, всегда толпами ходят. Это ж биология: чем ярче губы у самки, тем глупее выражение морд у окружающих ее самцов.

Вот так и пошло. В угоду Маринке надо мной начали смеяться остальные. Вскоре фраза про Западное Бирюлево превратилась в мем: стоило кому-то в классе лохануться, как ему говорили: «Ты что, из Западного Бирюлево?»

Со мной никто не хотел сидеть. Та девчонка, к которой меня посадила классная, когда я только пришла в школу, однажды прямо на уроке собрала вещички и перебралась на заднюю парту. Угарно было наблюдать, как, пока она сгребала в рюкзак книжки-тетрадки, у нее на лице деланое отвращение боролось со смущением. Ржака же. У девахи буквально на лбу было написано, что ее подговорили так поступить и что ей самой от этого не по себе.

Я особо не парилась. Держалась особняком. В конце концов, все они однажды исчезнут из моей жизни. Школа закончится, и прости-прощай. Зачем трепать нервы из-за случайных людей? И потом… я привыкла. Нет, в старом классе меня не обижали. Но и друзей у меня там тоже не было. Ну, если не считать хакера Славика. Да и то он не в нашем классе учился, а в параллельном. Мы с ним поэтому, видать, и подружились, что похожи: он белая ворона и я пернатая той же породы. Или, может, потому, что в соседних подъездах жили. Хотя при чем тут где мы жили, – мы ж в основном в Сети общались, ВКонтосе. Ну, сейчас-то – ясное дело, на другой конец города не наездишься. Но и раньше мы только виртуально трепались, а в школе просто кивали друг другу, и все. Мол, привет-привет.