НКВД против гестапо

Еще один пример несогласованности. 30 июня 1943 г. немцы передали по другой рации сообщение, которое слово в слово повторяло донесение, в тот же день переданное Треппером, хотя один советский агент должен был находиться в Париже, а другой — в Марселе. Этот другой агент, Гуревич, который вел «радиоигру» под условным названием «Марс», летом 1943 г. был переброшен немцами в Париж и поселен вместе с Треппером на вилле, где оба получили возможность вместе разрабатывать планы на будущее. Даже если в Москве не догадывались, что Гуревич работает под контролем немцев, такое неоднократное повторение донесений должно было бы насторожить Центр.

Одной из непременных задач всякой «радиоигры» является снабжение противника дезинформацией. Последняя должна быть убедительной, однако, особенно когда речь идет о сведениях военного характера, они должны быть тщательно отфильтрованы, чтобы не нанести ущерба собственной армии и не раскрыть секретных данных, например, количество частей, их расположение, численность и вооружение. Осуществить такого рода дезинформацию по отношению к московскому Центру было исключительно сложно, поскольку общепринятая практика заключалась в том, чтобы ставить одинаковые задачи различным разведгруппам и таким образом сравнивать получаемые сведения.

Проблему эту немцам решить не удалось. От разведчиков, обосновавшихся в Швейцарии, Центр получал первоклассную информацию, поставлявшуюся из Берлина высокопоставленными членами вермахта, ОКБ (верховного командования вермахта), ОКХ (верховного командования сухопутными войсками) и др., едва такие ценные сведения попадали им в руки. Благодаря этому Москва имела в своем распоряжении эталон, который служил ей как бы прививкой от дезинформации, касающейся перемещений и дислокации немецких войск.

Во время всего периода «радиоигры» Треппера немцы сообщали лишь информацию общего характера, приводя при этом причины, по которым было невозможно достать более конкретные сведения. Такого рода отговорки были не свойственны Трепперу, который многие годы снабжал Центр первоклассной информацией и не допускал в работе сбоев или провалов.

Требования Центра о поставке ему точных, подробных данных становились все более настойчивыми. Офицеры зондеркоманды, которые вели «радиоигру», зависели в своей работе от главнокомандующего Западным фронтом. Чем больше упорствовал Центр, тем труднее приходилось немецким контрразведчикам.

5 июня 1943 г. немецкий главнокомандующий в письменной форме изложил свои соображения. Он указал, что он против передачи разведданных для продолжения «радиоигры» «Эйфель». Он отметил, что московский Центр вот уже некоторое время ставит настолько конкретные вопросы военного характера, что «радиоигра» может продолжаться лишь в том случае, если на них будут даваться столь же конкретные ответы, «иначе Москва поймет, что ее водят за нос». Поэтому он решил не брать на себя ответственность за предоставление информации, необходимой для «радиоигры». Он также придерживался того мнения, что военное положение немецких войск на Западе таково, что нет никакого смысла вводить Москву в заблуждение.

Однако, по мнению зондеркоманды, смысл продолжать игру все-таки был. Сотрудники СД и полиции безопасности (Зипо) были соответствующим образом проинформированы. Что из этого получилось, не известно, однако 17 июля 1943 г. главнокомандующий войсками Западного фронта предоставил немецким контрразведчикам дополнительный материал для продолжения игры.

После бегства Треппера в сентябре 1943 г. операцию «Эйфель» пришлось прекратить; началась «радиоигра» «Кента» (операция «Марс»), продолжавшаяся до конца войны (уж не за нее ли в 2004 г. он получил орден от петербургских властей?).

Если посмотреть на донесения, предоставленные Трепперу для его «игры», то мы увидим, что в ряде случаев зондеркоманда передавала в Москву информацию, которая якобы была получена ранее «Фабрикантом» (Абрагамом Райхманом). Эти ссылки на источник должны были подсказать московскому Центру, что Треппер работает под контролем противника, поскольку «Фабрикант» был мелкой сошкой в брюссельской разведывательной группе. В его задачи входило изготовление фальшивых паспортов для членов разведгруппы; им двигали в основном корыстные интересы. А за тем, чтобы добывать разведывательную информацию, к нему обращались редко. Поэтому Москва должна была догадаться — по крайней мере, в то время, когда начиналась «радиоигра» — что Райхман, как и его возлюбленная, Мальвина Хофштадтерова (Грубер), в 1942 году были арестованы гестапо и затем перевербованы.

Другим источником был Рене, хотя маловероятно, чтобы в составе группы Треппера в Бельгии или Франции мог быть советский агент под именем Рене. Поэтому, когда перед Центром неожиданно предстал Рене в качестве якобы ответственного представителя группы Треппера, ему задали ряд вопросов для установления личности нового источника. По-видимому, в Москве решили лишний раз убедиться, что Треппер не ведет двойной игры. Хотя некоторые сотрудники зондеркоманды, вовлеченные в операцию «Эйфель», стали подозревать, что Москва, похоже, разгадала их происки, большинство немецких контрразведчиков сочли акцию в высшей степени успешной. Но если повнимательней изучить радиобмен между Москвой и «радиоигроками», то мы убедимся, что Москва гораздо больше выиграла от операции, чем Берлин.

Во всяком случае, Центр получил очень обстоятельные донесения от Треппера. В 1943 г. ему удалось выудить у немецкой контрразведки новейшие данные относительно британских вооруженных сил в Средиземноморье. Эта информация, спущенная немцами, чтобы укрепить доверие Москвы, в свое время пригодилась советской разведке для того, чтобы определить вероятность открытия второго фронта в Европе.

В августе 1943 г. Трепперу удалось ввести немцев в заблуждение. Москва сообщила «Большому Шефу», что посылает в Париж своего агента, чтобы встретиться с ним. Она запросила у него адрес и имя хозяина квартиры, у которого может состояться эта встреча. Немцев эта просьба поставила в тупик. Центр ответа не получил, потому что именно в указанный день Треппер сбежал от своих немецких хозяев.

Есть доказательства, что Москва, по крайней мере, в одном случае, провела психологическую атаку на немцев при помощи «радиоигры». 29 мая 1943 г. Центр поручил «Фабриканту» выяснить, намерены ли немецкие войска применять боевые отравляющие вещества, и задал ряд вопросов, связанных с этими веществами. Когда обратились к Трепперу, тот заявил, что противники стран оси могли сами начать использовать в боевых целях отравляющие газы и подобные вещества. Руководство зондеркоманды обратилось к соответствующим органам с просьбой предоставить ему информацию, чтобы ответить на запрос Москвы.

В своих отчетах Паннвиц привел оправдание использованию двойных агентов и ложных приемов «радиоигры». Однако Паннвиц ошибался, заявляя, будто бы руководимая им зондеркоманда держала в кулаке почти все советские и коммунистические разведгруппы во Франции и Голландии. Англичане выдвинули весьма убедительную гипотезу, согласно которой оба советских шефа — «Большой» и «Маленький», т. е. Треппер и Гуревич (Кент), которых Центр переиграл в «радиоигре», имели возможность по каналам французской КП, не известным абверу, уведомить Москву о том, что немцы контролируют советские разведгруппы.