Ночь до дедлайна
Шрифт:
– Бойцова!
– Я слышу…
– Я выхожу, пойду по правой стороне, твоей левой.
Я опять закрыла глаза от накатившей волны жарких мурашек - я не просила, но так хотела, что он, наверное, услышал мой мысленный крик за два с половиной километра.
– Бойцова, как слышишь?
– Хорошо, - голос звучал так, как будто я сейчас заплачу, я перепугалась, что действительно разревусь, не от страха, просто от ощущения незаслуженного подарка, очень-очень дорогого и приятного, за который никогда не расплачусь.
– Я вышел, слышишь?
– Да.
– Клади трубку, Бойцова.
– Угу.
И не положила.
– Бойцова?
– А?
– Ну хоть расскажи что-нибудь, - он начал смеяться, я тоже, неудержимо, мне было жутко стыдно, но оставаться на линии это не мешало.
– Давай, Бойцова, вперёд. Новости там расскажи, биографию свою. О, я знаю! Можешь рассказать, какой классный у тебя начальник. Начни так: "Дорогой Миша! Хочу тебе сказать…"
Я кусала губы и хихикала, что-то говорить не хотелось, я не собиралась его перебивать, это было слишком весело и приятно, чтобы мешать ему это делать.
– Бойцова, приём!
– Я здесь.
– Ну так чего молчишь? Или ты хочешь, чтобы я рассказал, какой у меня классный стажёр?
Я хотела, но боялась, что всё-таки разревусь, тень той истерики в день сдачи шестнадцатиполосника маячила в памяти, я боялась повторения, поэтому сказала:
– Не надо.
– Точно? А то я могу.
– Точно.
– Ну расскажи о жизни тогда, что тебя волнует. Представь, что ты Винни Пух – идёшь, поёшь. Кто ходит в офис по утрам, тот поступает мудро, верстай макет, парам-парам, на то оно и утро. Что там дальше было?
– Я не знаю.
– Не смотрела Винни, что ли?
– Смотрела, только там был Кристофер Робин.
– Эх, молодёжь, всё бы вам забугорье, не хотите советские смотреть, старые добрые мультики. Какой у тебя любимый советский мультик?
Я задумалась, и ответила:
– Карлсон.
– Малыш! Давай погуляем по крышам?
Я рассмеялась так, что на глазах всё-таки выступили слёзы, и продолжала смеяться всю свою половину дороги, даже скорее треть - он шёл гораздо быстрее меня. Я увидела его издалека, и в моей голове началось сражение между желанием на него смотреть и страхом, что он поймает мой взгляд. Желание победило, со мной это редко случалось, но Миша весь был особым случаем, его чёрный силуэт издалека притягивал взгляд, я любовалась им, как скульптурой - невероятно красиво сложен, длинные ноги, тонкая талия, широкая грудь и плечи, я помнила их на ощупь, сумасшедшее ощущение.
Когда он подошёл достаточно близко, чтобы я начала слышать его голос без телефона, моё лицо пылало так, что от него можно было бы костёр разжечь, но я не отводила глаз, просто не могла, мне это слишком нравилось.
Он подходил всё ближе, и наконец остановился почти вплотную, мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Он сказал:
– Теперь ты положишь трубку?
Я вздохнула и положила, он тоже спрятал телефон, потёр ухо и с шутливым возмущением сказал:
– В жизни ни с кем так долго по телефону не разговаривал. Ты телефонный маньяк, Бойцова.
Я кивнула, я бы сейчас согласилась с любым его заявлением. Он развернулся и стал справа от меня, мы пошли дальше, я перевесила сумку на левое плечо, он посмотрел на сочную густую зелень по ту сторону забора:
– Красивый парк. Хочешь, туда пойдём
погуляем?– Это кладбище, - с улыбкой сказала я.
– Но можем пойти, если хотите, без проблем.
Он округлил глаза, я рассмеялась, спросила:
– Вы совсем города не знаете?
– Да, - вздохнул он, помолчал и сказал чуть серьёзнее: - Рассказывай, что тебе наплела эта Вика?
Я долго думала, как это рассказать, потом достала телефон, открыла сообщения, и молча протянула. Он начал читать, я смотрела на кладбище за забором, действительно похожее с этой стороны на дикий тропический лес, было хорошо и спокойно, я совершенно ничего не боялась, то напряжение, которое одолевало меня на лавке в метро, казалось глупой ерундой, не стоящей упоминания.
Миша дочитал и вернул телефон, выдал вердикт:
– М-да.
– Помолчал и сказал: - Я знал, что Бодя трахает Ирину, про Марину не знал, он говорил, что она его родственница, вся больная, мать-одиночка, ему её жалко, поэтому он даёт ей лёгкую работу и платит зарплату, типа чтобы стаж шёл. Про остальных - что-то мне кажется, что она это придумала. Я видел, как он поглядывает на Тоню, он при мне с ней разговаривал, я обратил внимание, что тон у него… какой-то то ли извращенский, то ли чувство юмора просто хромает, шуточки ниже пояса. Но и всё. Больше он ни с кем толком не видится, да и девушек в офисе мало, редакторы все замужние дамы, дизайнеры почти все мужчины. Молодые девочки и правда надолго не задерживаются, но я думал, их просто Ирина доводит, а они слабонервные, и уходят сами. Последние две, между Викой и тобой, вообще с Бодей не виделись, одна два дня проработала, вторая три. Она тебя не доставала больше?
– Я с ней не разговаривала даже.
– И не надо. Сегодня доделывай то, что вчера начала, ей говори, если спросит, что у тебя ничего не готово ещё, я сам у тебя всё приму.
– Спасибо, - я улыбалась и опять заливалась краской, чувствуя, что он на меня смотрит, не сдержалась и посмотрела в ответ, поймала его взгляд и как будто обожглась, резко отвернулась, он рассмеялся и толкнул меня локтем:
– Давай-ка устроим тебе экзамен по самому нужному предмету.
– Какому?
– Начальника-на-ты-называнию.
– Нет, - я смущалась и сутулилась, он смеялся и толкал меня, заставляя терять равновесие, тут же ловил и придерживал, сначала за локоть, потом за талию. Это ужасно смущало, но так нравилось, что я жалела, что шла от метро слишком быстро, могли бы дольше вместе пройти.
– Давай, Бойцова, скажи это. "Миша, помоги мне с макетом", давай.
– Нет.
– "Миша, почини мне принтер, а то Марина устала его обнимать".
– Нет, - я улыбалась, кусала губы и отворачивалась, и зажмуривала глаза, и хотела уже закрывать уши, это было невыносимо. А он веселился так, как будто ничего увлекательнее в мире нет, чем смущать свою стажёрку.
– Говори, Бойцова, почти пришли. Пока не скажешь, работать не пойдёшь.
– Нет.
– Давай, "Миша, научи меня верстать так же круто, как ты."
Я смеялась, он шагнул вперёд и развернулся, встав передо мной, немного наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза, и сказал:
– Давай сходим куда-нибудь на выходных?
– Зачем?
– я удивилась такому резкому переходу, и ещё больше удивилась, когда он приподнял брови с таким лицом, как будто кое-кто здесь тупенький, и это не он, а нас здесь всего двое. И до меня дошло.