Ночь, которая никогда не наступит

Я замолчала, это действительно выглядело глупо. Но меня с самого моего появления во дворце не покидало ощущение, будто бы я играю в каком-то абсурдном спектакле, и я думала, что мне нужно играть по его правилам. Раз мне давалась возможность узнать что-то действительно меня интересующее, то я решила быть смелой.

– Рассказы о вашей жестокости в прошлом правдивы? Про балы, на которых вы убивали всех плохих танцоров, про спектакли, где вы, наоборот, выпивали кровь у хороших актеров, и про светские чаепития, где вы вообще не оставляли никого в живых?

Королева вдруг залилась звонким девичьим смехом. Мне бы хотелось, чтобы мой вопрос был смешным из-за излишней паранойяльности и доверчивости.

– Ах, слухи, слухи, их всегда ходило много вокруг меня, но ещё больше я распространяла сама. Скажу так: я всегда была модницей. Следовала духу своего времени.

– Может быть, я не права, но разве вы не были законодательницей моды в большинстве случаев?

– Я оказывала долю влияния, но ты преувеличиваешь мои возможности. Кстати, вам уже говорили, что скоро бал?

Королева подмигнула мне. Судя по тому, что люди тихо говорили между собой о вампирах, устраивающих кровавые балы, она сообщила мне о моей скорейшей смерти. А судя по тому, что писали в СМИ о доброжелательности вампиров, она просто вспомнила о предстоящем бале. Видимо мой сложный мыслительный процесс отразился на моём лице, и королева вновь залилась смехом.

– А ты совсем не понимаешь иронии и не умеешь веселиться. Вот твой отец всегда умел меня развлечь.

Её последняя фраза прозвучала мерзко. Судя по словам моего папы о том, что я могу обратиться к королеве, они были знакомы. Но я не могла и предположить, что они были знакомы близко.

– Ах, ты, что совсем ничего не знаешь?

– Я бы и не хотела узнавать.

– Тебе никогда не казалось странным, что всю жизнь твой отец был неудачником, который был даже не в состоянии воспользоваться своим симпатичным личиком, чтобы пробиться в шоу-бизнес, а потом вдруг стал ведущим актером Киферу? Он разбогател, перебрался вместе со своей сумасшедшей женой и милой дочерью из своего района с воздухом, отравленным заводом по производству двигателей, в центр города, задымленный выхлопными газами машин, работающих на этих самых двигателях.

Королева назвала мою сумасшедшую маму таковой. А главное, она рассказала мне, что производит этот завод с трубами, как рождественские конфеты. Я была так зла на неё и на папу, что предпочла бы всю жизнь прожить в своем районе с загрязненным воздухом в бабушкиной квартире, лишь бы этого разговора не было. Отчего-то я всегда идеализировала своего отца, и, несмотря на его популярность и толпы поклонниц, я считала его верным маме. Иначе, зачем он был с ней, несмотря на её болезнь, если не любил её.

– Твой отец был молодым и красивым парнем, умеющим обходиться с женщинами и читающим наизусть сотни прелестных стихов. Он понравился мне, и я вытащила его в свет. А теперь я собираюсь его обратить.

Надо же, до чего неприятно прозвучала новость о папином спасении. Он не умрёт, получит вечную жизнь, возможно, будет иметь хоть какой-то статус, раз станет подопечным самой королевы. Будет убивать по два человека в год, больше никаких голосований и сложных выборов. Никогда не увидит солнечного света и будет спать днём в подвале, только теперь не нашего дома. Что до мамы, то, наверняка, он оставит ей наш большой дом и деньги, но вряд ли в свите королевы у него найдется время видеться с ней. Папа будет спасён, и эта новость должна меня обрадовать. На мои глаза навернулись слезы, и я не смогла их сдержать.

– Дорогая, у тебя потекла тушь. Ирис, дай ей салфетку.

Ирис не просто дала её мне, а сама вытерла мне серые от туши слезы. Взгляд у неё при этом был совершенно равнодушным, мертвым, таким, какой, несомненно, мог принадлежать только вампиру. Вот они, будущие папины глаза. Хотя у Йозефа был выразительный и живой взгляд, но, может быть, тут играла роль его неполноценность или моя влюбленность. А у короля Габриэля взгляд был горящий, но в нём чувствовалось маниакальное безумие. Наверное, они оба - исключения.

– Это - здорово. Спасибо вам, что вы решили обратить моего отца.

– Какая забавная семья выходит. Твой отец никогда не хотел быть вампиром, но станет им, ты, наоборот, приложила все усилия для этого, но поставила не на того парня, поэтому вряд ли у тебя выйдет, а твоя мать тоже никогда не хотела этого, но её насильно попытались обратить.

Теперь она сказала что-то, о чем я никогда не догадывалась и не слышала. Моя мама для меня всегда оставалась загадкой, поэтому на этот раз я посмотрела на королеву внимательно, ожидая разъяснений.

– Вижу, что и об этом тебе не говорили. Ты могла слышать подобное, как страшную байку, хотя может, такие истории уже были непопулярны в твое время. Чтобы обратить человека, сначала вампир выпивает почти всю кровь у своей жертвы, оставляя в теле чуть теплящуюся жизнь. Потом он обмазывает губы и язык жертвы своей кровью, пытаясь при этом не завершить свой ужин от собственной кровопотери. Затем он закапывает жертву в землю на целый солнечный день и поливает её сверху человеческой кровью для того, чтобы на следующую ночь, когда новоиспечённый вампир будет пробовать выбраться из земли, он знал направление. Обращение не всегда проходит удачно, иногда на следующую ночь в земле лежит труп, погибший от нехватки воздуха или потери крови. Однако в начале позапрошлого века отчего-то пошла мода не закапывать своих жертв в землю, а класть в гроб. И тогда в случае неудачи можно было открыть крышку и увидеть там человека, выжившего благодаря вампирской крови, но совершенно обезумевшего от неё. Людям не стоит пить нашу кровь, запомни это, дорогая. И твоей маме повезло лишь в том, что тот, кто пытался её обратить, был приверженцем новых традиций и не стал закапывать её в землю. Я, например, слишком консервативна для этого.

– Кто это был?

– Совершенно не помню, может быть, даже не интересовалась.

Я не могла поверить, что с моей мамой могло произойти такое. Я отчего-то представила её совсем юной девочкой с обескровленными губами, проведшей целый день в гробу. Мне снова стало жалко её до слёз. А потом я представила папу, который ночью выбирается на запах крови из-под земли.

– Но как же генетика? Как же иммунные нарушения? Как же дофаминовая система? Вот что должно быть залогом маминого диагноза!

– Да-да, всё это могло быть, но не с ней. Твой отец рассказал мне эту историю, не вижу никакого смысла придумывать такое.

А мне ни папа, ни мама ничего подобного не рассказывали. Я жила в чудесном мире, даже не осознавая, как он ужасен для моих родителей на самом деле.

– Что ж, я рассказала тебе историю про твоего отца и про твою мать. Осталась лишь ты.

Я ожидала чего-то необычайно страшного, как и мамина история. Моё воображение разыграло сцену, где мама лежит не просто с обескровленными губами, а ещё и с круглым животом. Что я, на самом деле, тоже должна быть безумна или как-то неполноценна, потому что я была там с ней. Но королева не рассказала ничего подобного.