Ночь ночей. Легенда о БЕНАПах
Шрифт:
— И правильно сделают. Здесь все террористы!.. Ну, кроме тебя.
— Тут замены штрафбатом не будет… А еще знаешь за что?..
— Знаю, — весело рявкнул взводный. — Сам догадался!.. — он рассмеялся, да так азартно, как будто объявлял начало игры, а на кон ставил корову с хомутом и колокольчик в придачу.
Курнешову этот азарт не понравился:
— Э-э-э, полегче… Делай все так, как повелел гвардии полковник Захаренко… Он нас вытаскивает.
— Не могу… — но взводный не был так уж тверд. Курнешов понемногу натягивал вожжи:
— А вот я, например, не хотел бы видеть, как командир комендантского взвода завяжет глаза одному упрямому
— Не поставят.
— Ты просто не веришь, что с тобой могут поступить еще хуже, чем с каждым из нас.
— Не поставят!
— Догадываюсь, что ты имеешь в виду. Великолепно, но глупо… И потом подумай, что они сделают после этого со всеми нами… Ну, представь себе. Ты же видел, как расстреляли этого рыжего, кудрявого интенданта?!
— Ну, то интендант. По-моему, он был совсем не рыжий, а даже лысоватый, и фамилия у него была, помню, Шулер.
— Вот-вот… Он был серо-буро-малиновый в крапинку. И бритый наголо. Но именно ему всадили пулю в затылок. И, по-моему, не одну.
— Если я буду думать об этом, я не смогу воевать…
— А куда ты денешься?
— И, вообще, не смогу… Он воровал фронтовые посылки и подарочную водку…
— «Подарочную водку!» — передразнил его Курнешов. — Вранье! Не мог он проглотить столько продуктов и выжрать столько спиртного. Это же не ящики, это вагоны! Он издох бы от несварения, дрисни или цирроза печени. А он был тощий старший лейтенант интендантской службы. Да еще еврей.
— При чем тут?..
— При том! — рявкнул Курнешов, как с перепугу, что на него вовсе не было похоже (он вообще никогда не повышал голоса).
— А кто же тогда все это?..
— Ты когда-нибудь научишься соображать?.. Светлейшее командование! Досточтимый штаб! Разные военные советы — дорогие гости из тыла. Инспекторы и проверяющие, которые пьют больше, чем все алкоголики мира!.. Ну, может быть, домой семьям кое-что и отправили — самые чадолюбивые. Крохи какие-нибудь. Только навряд ли. Сами все выжрали. Вместе с интендантством, разумеется, эти своего никогда не упустят, шакалы… Конечно, и со спецотделами, наблюдательными, карательными, истребительными и другими — все вместе!.. А когда всплыло и дальше ехать было некуда, поставили на колени кого?.. Его — серо-буро-малинового в крапинку. Чтоб короче было. И яснее.
— Великолепно! — взводный опять рассмеялся, несмотря на всю нелепость и абсурдность момента. — Нет, ты не «и.о.», ты самый настоящий начальник штаба — аналитик!.. Но ты полагаешь, что за такую речугу тебе пуля не в затылок, а в задницу будет?..
Курнешов прижался к стене, задрал руки вверх и проговорил:
— Сдаюсь. И умолкаю… Если бы не этот сволочной донос, я бы даже тебе никогда таких слов не сказал… Забудь!.. Я хочу, чтобы ты не фордыбачился и послушал хорошего человека.
— Тебя, что ли?
— Его… Полковника Захаренко.
Что-то непристойное было в этом горьком веселье. Да и не веселье было, а угар какой-то. В землянку входили скрытно, по одному. Охрана была удвоена… Подписывали по очереди новые подделанные документы — Устав, Нормы поведения, где весь текст остался тот же, поменяли только название. И запивали это паскудство еще более паскудным самогоном под названием «Табуретовка». И не закусывали.
Все знали, что с этого момента тупая фальшь вползла в содружество и само значение штандарта — «БЕгущие НА Помощь»… Потом куда-то сматывался хозяин землянки. Затем
были посиделки. Была музыка — аккордеон. Кто-то что-то напевал, невероятно бодрое. Но все шло шиворот-навыворот… Ну, какие там «Нормы поведения», какой «Устав», когда все принимали участие в подделке не только текста, но и двух-трех подписей. Ведь все все знали и обманывали всех… Были трезвы, как стекло, а в глазах стояли пьяное омерзение и ненависть. Ненависть к непреодолимым обстоятельствам. Плюс пустота.Воспоминания кончились. В землянке на Висленском по-прежнему сидели Курнешов, уполномоченный СМЕРШ и взводный.
— Кто тогда донес на нас?.. Еще там, на Брянщине?.. Кто? — доискивался хозяин землянки.
— Я тогда только-только к вам в батальон пришел. Вспомни… — сразу ответил смершевец.
— Или спасать, или топить — кто?
— Вот чем хочешь — не я.
— Это не разговор. Или — или…
— Да вы ж ему…
— Неправда. Мы не по этой части, — чуть смягчил Курнешов.
— Про тебя-то я знаю, — отмахнулся. — А он?! — Бо-Бо указал на хозяина.
— Ручаюсь, — Василий клятвенно поднял руку.
— Кто? — твердил свое взводный, но руки вслед за Василием не поднял.
— Он… — Борис Борисович кивнул в сторону входной двери. — Майор Градов.
Взводный не удержался и снова присвистнул. После изрядной паузы Василий заметил:
— Слушай, по-моему, ты вместо ругательства приспособился свистеть?..
— А что?
— Ничего. Заплати штраф.
Взводный пожал плечами, мол, о чем речь, и полез в карман.
— Ребята, вам думать надо. Дело дрянь. Думать надо, — проговорил Борис Борисович.
И добавил совсем тихо:
— Если про такой разговорчик узнают — всем хана. А меня удавят прямо в землянке… И чего меня понесло?..
Елка была украшена чем попало. В основном навесили консервных банок. Банки качались и поблескивали. Сквозь деревья светила луна.
— Стой, кто идет!
— Другое, это я.
— Пропуск.
— Анадырь… Отзыв?
— Антапка! — Оба шутили, и пропуск и отзыв были другие.
— С Наступающим вас, гвардии сержант Другов.
— И вас, товарищ гвардии старший лейтенант, с Новым годом! И с присвоением звания.
— Спасибо.
X
Новолетье
Неприлично трезвый для такой даты, полностью одетый, взводный лежал на топчане, укрытый полушубком по самый подбородок. Лежал не двигался — как застыл. Уставился в потолок. Начищенные головки сапог и голенища торчали из-под края полушубка.
Суровый и Беспощадный, хоть изредка, хоть один раз в этом проблеске земной жизни, прояви к ним (и ко мне), н е т, не снисхождение, а сострадание, и пусть тогда любовь придет сама… Или не придет
Раздался слабый стук в дверь.
— Ну-ну!.. — дверь не была заперта.
Вошла и туг же прикрыла за собой дверь… (кто бы вы думали?) — Юля.
Одним движением сбросил полушубок и затянулся ремнем.
— Садитесь, Юля. Снимайте шинель…
— Нет. Я на минуту. Поздравить… С Наступающим.
— А как вас часовые пропустили?
— По знакомству… — она тихо улыбнулась.
— Да раздевайтесь, — он хотел ей помочь. Действительно ему очень хотелось, чтобы она осталась, хоть ненадолго.