Ночь Охотника

– Функционирует?
– недоверчиво огрызнулась Верховная Мать Квентл, а Громф усмехнулся.
– Это не функциональность!
– настаивала она, выплевывая последнее слово, словно оно оскорбляло ее чувства. – Это величие! Это слава! Это место, этот зверь, элементали, пленившие его, все это является причиной того, почему Ллос позволила вам покинуть Мензоберранзан. Неужели ты это не осознаешь, жрица?

– Да, Верховная Мать, разумеется.

– Тогда почему вы не подготовили эту комнату?
– настойчиво спросила верховная мать.

Губы Береллип шевелились, но она молчала, в такой растерянности, что даже не знала, с чего начать.

Квентл нетерпеливо протолкнулась мимо нее, направилась к центру плоской каменной области и стала рассматривать комнату.

– Этот туннель?
– спросила она, указывая на второй выход, расположенный ниже двери, через которую они вошли. Она видела, что это был естественный туннель, возможно, лавовая труба, выгоревшая в камне. – Куда он ведет?

– К заднему коридору, Верховная Мать, - ответствовала Береллип.

– Запечатай его там, где он присоединяется к внешнему коридору, - Квентл поручила Громфу, тот кивнул и направился в ту сторону.

– Я положу железную стену, но она может рассеяться, - сообщил он ей.

– Запечатай его, - повторила она.
– А затем ремесленники Ксорларрин построят еще и постоянные стены, дабы поддержать твою магическую конструкцию.

– Это место!
– воскликнула Квентл, а потом она начала танцевать, медленно поворачиваясь, и запела древнюю песнь об основании Мензоберранзана во славу Паучьей Королевы.

Она стала вращаться быстрее, ее тонкая мантия развевалась вокруг ее стройной фигуры, и с этой мантии упали маленькие паучки, живые паучки, которые сразу поспешили от нее, как будто они знали свою задачу.

И они действительно знали. Песнь освящения оживила их из магического одеяния Верховной Матери Мензоберранзана, и эта песнь сказала им.

Некоторое время спустя из туннеля вернулся Громф, построив стенку, дабы перекрыть дальний конец. Квентл продолжала петь и танцевать. Паучки бегали по всему выступу и по стенам, многие из них уже тянули нити.

Затем Квентл внезапно резко остановилась и положила руки на свои зеленые броши в форме пауков. Она оторвала их от мантии, ее песнь стала мощным песнопением и мольбой Паучьей Королеве, и она бросила эти броши на пол перед собой, приземлившись, они оживали и разбегались.

И росли.

– Это часовня К'Ксорларрин!
– верховная мать объявила Береллип, а нефритовые пауки были уже размером с пони, затем размером с лошадь, и, наконец, с бурого увальня. Один из них встал рядом с дверью, через которую они вошли, а другой возле туннеля, который запечатал Громф.

И там они застыли на месте, совершенно неподвижные статуи-стражи.

– Верховная Мать, вы нас осчастливили своей щедростью!
– сказала Береллип, и она бросилась на пол перед Квентл Бэнр.

Квентл проигнорировала ее и еще раз оглядела камеру, улыбнувшись, когда она увидела ткущуюся паутину, тысяча маленьких паучков творила свою магию.

– На той стороне ямы есть камера, - сообщил ей Громф, и он показал взглядом на дальний конец комнаты.

– Что там? – Квентл спросила у Береллип.

– Магический рычаг, - ответствовала она.

– Он управляет водой, которая питает удерживающих предтечу элементалей, так говорил мне Равель.

– Простой рычаг, - спросила Квентл, повернувшись к Громфу.

– Простой для дворфов благородной крови Делзун, так сказал мне Джарлакс, - ответствовал архимаг. – Но его не может использовать никто другой.

– И такой дворф может потянуть этот рычаг, чтобы освободить зверя, - рассудила Квентл.

– Это чуть не уничтожило Гонтлгрим, - пояснил Громф, - Вулкан, что привел нас в это место много лет назад.

– Но если король дворфов нашел священную Кузню под надзором дроу...
– заметила Квентл.

Громф повел ее в противоположную камеру, потом через разрушенную магическую дверь, которую они с Метилом смогли перешагнуть.

– Простой рычаг, - сказала Квентл, когда они прошли под низкой аркой в предкамере.

– Тогда позвольте мне его усложнить, - предложил архимаг. Он вернулся под арку и начал творить сильное заклинание, взывая к воде.

Когда он вернулся в предкамеру, он вел большого текучего голема, созданного полностью из воды.

– Сей страж нападет на любого, кто придет сюда, - объяснил Громф.
– Конечно, за исключением тех, кто носит эмблему Дома Бэнр.

Верховная мать благодарно кивнула.

Громф подал знак своему спутнику иллитиду, и щупальца пожирателя разума начали развеваться и покачиваться.

– Отметишь его?
– спросила Квентл, поняв его сигнал Метилу.

– Когда мы решим вернуться сюда, будет ли это место лучшим выбором?
– ответил Громф, и Квентл поняла, что архимаг и его пожиратель разума были волшебным образом настроены на телепортацию в эту комнату, как магически, так и псионически.

Закончив с этим, Громф вернулся под арку, восстановил свою пространственную дверь и последовал за Квентл обратно на уступ через дорогу.

– Часовня К’Ксорларрин, - она повторила Береллип.
– И этот туннель, я думаю, хорошо подойдет твоей матери для ее личных покоев.

– Да, Верховная Мать.

– Освятите эту землю кровью рабов, - поручила Квентл. – Накормите исконного зверя плотью наших врагов.

– Да, Верховная Мать, - горячо ответила Береллип.

Слишком горячо, подумала Верховная Мать Квентл. Импульсивно, Квентл раскинула руки, склонила голову и закрыла глаза.
– Подними свой бич, - сказала она Береллип.

– Верховная Мать?
– ответила жрица с явной дрожью в голосе.

– Вполне логично, что сначала часовню должна запечатать моя кровь. Подними свой бич!

Дрожащими руками, Береллип исполнила сей приказ. Она не замахнулась своим змееголовым кнутом на верховную мать, но ей и не нужно было это делать, ибо он был орудием гнева леди Ллос, и змеи поняли свое предназначение.

Они хлестали и рвали кожу Квентл, а она наслаждалась великолепием Ллос, когда ее кровь капала на камни. Она начала кружиться и танцевать, и Береллип была рядом, ее четыре змеи кусали снова и снова.