Ночь ошибок

Однако он не собирался делиться этим с Уэймором.

– Кто этот молодой офицер, привлекающий к себе столько внимания? – спросил он.

– А, это майор Джеймс Рейли, протеже герцога Веллингтона. Красавец, черт его побери, не правда ли? Сейчас это самый желанный гость во всем Лондоне. Юные леди, да и не только юные, безумно в него влюблены и подвергают осаде при каждой возможности.

– Джеймс Рейли? – задумчиво произнес Деймон. – По-моему, это имя мне знакомо.

– Быть может, ты читал о нем в газетах. Он был героем Тулузы. О его храбрости в этом сражении много писали. Да, к тому же он внук генерала сэра Френсиса Рейли, старого вояки.

Теперь Хокхерст вспомнил, что читал про подвиг майора Рейли в сообщении о сражении при Тулузе, однако он понятия не имел, что речь шла о внуке одного из виднейших британских полководцев минувшей эпохи.

– Значит, молодой Рейли пошел по стопам деда. Генерал должен им гордиться.

– Он буквально пылинки с него сдувает, – подтвердил Уэймор. – Хвастается им перед всем светом.

Объявили следующий танец, и Уэймор, извинившись, отправился искать свою партнершу.

Хокхерст не стал задерживаться на балу. Скука и разочарованность в жизни, не покидавшие его последние два месяца, толкнули Деймона заглянуть еще на два званых вечера, оказавшиеся ничуть не интереснее бала у леди Мортон, после чего он отправился на Сент-Джеймс-стрит в Уайт-клуб, членом которого состоял.

По дороге туда Деймон гадал, где теперь Лили. Сомнительно, чтобы она до сих пор оставалась в Лондоне. Критики скорее всего уже вдоволь поиздевались над ней, и «Ковент-Гарден» отказался от ее услуг. Она, без сомнения, уехала – но куда? Сердце Хокхерста сжималось от мысли, что Лили снова вынуждена зарабатывать себе на жизнь в составе нищей труппы бродячих актеров.

Прежде Деймон всегда внимательно следил за театральной жизнью Лондона по газетам, регулярно доставлявшимся в Хокхилл, но в эту осень он сознательно не раскрывал страницы, отведенные театральной критике, опасаясь, что если наткнется на злобный пасквиль про Лили, то помчится в Лондон и убьет негодяя-автора.

Хокхерст надеялся, что Лили, смягчившись, приедет в Хокхилл – хотя бы на бракосочетание Фебы и Роджера. Увы, этого не произошло. Счастливая молодая пара отправилась в родовое поместье Хилтонов в графстве Дорсетшир.

Деймон немилосердно корил себя за то, что в день отъезда Лили поддался захлестнувшей его ярости, подогретой глубоко укоренившимся в его душе недоверием к женщинам. Вне себя от гнева и боли, он совершил ужасную глупость и позволил ей уйти.

Хокхерст до сих пор вздрагивал от отвращения, вспоминая собственные слова, сказанные при расставании: «Если вернешься, я, может быть, тебя и прощу».

Может быть? Гром и молния, он готов отдать все, что у него есть, лишь бы снова увидеть ее! Однако этой жестокой презрительной фразой он закрыл ей дорогу назад. Гордая и независимая, Лили никогда не вернется к нему, даже если захочет, даже если ей некуда будет больше деться.

Еще ни одной женщине не удавалось пробить броню выдержки и хладнокровия и заставить его потерять голову. Ну почему, общаясь с ней, он становится таким необузданным и безрассудным? Слишком поздно пришел ответ, потрясший Хокхерста своей простотой.

Потому что он ее любит.

До сих пор Деймон полагал, что любовь – не более чем еще одно название страсти, соединяющей мужчину и женщину в постели; однако теперь он понял, что все эти годы жестоко ошибался. Лили открыла для него, что такое настоящая любовь.

Если бы он только мог ей сказать об этом!

Даже знакомая обстановка Уайт-клуба не развеяла скуку Хокхерста и не принесла успокоения его душе. Деймон поздоровался с друзьями, но у него не было ни малейшего желания остановиться и заговорить с ними. Однако и домой возвращаться ему тоже не хотелось, ибо это означало еще одну бессонную ночь с мыслями о Лили.

Хокхерст решил, что завтра с утра начнет ее искать. Первым делом он направится в «Ковент-Гарден» – быть может, в театре знают, что с нею сталось после неудачи с пробной ролью. А потом, когда он найдет Лили – Деймон поклялся сам себе в этом, – она сама определит, какими должны быть их отношения.

Ему навстречу шагнул лорд Рудольф Оулдфилд.

– Хокхерст, какими судьбами? Что привело вас в Лондон в это время года?

Деймон едва сдержался, чтобы не ответить резкостью. Оулдфилд был одним из самых желчных сплетников в Лондоне, и Деймон старался его избегать. Однако сейчас он был настолько поглощен мыслями о Лили, что не заметил приближающегося лорда Рудольфа.

– Готов поспорить, я знаю, почему вы здесь, – многозначительно ухмыльнулся Оулдфилд. – Вы приехали в Лондон, чтобы взглянуть на новую Сару Сиддонс, появившуюся в «Ковент-Гарден».

– Понятия не имею, о ком вы говорите, – холодно ответил Деймон.

– Не могу поверить, что вы о ней ничего не слышали. Она появилась в Лондоне всего два месяца назад, но все только о ней и говорят. Вы наверняка должны были…

– Я только сегодня приехал в Лондон, – нетерпеливо оборвал его Хокхерст.

– А, тогда понятно, – сказал Оулдфилд, нисколько не смущенный его резкостью. – Все сходятся во мнении, что у великой Сиддонс появилась достойная преемница. Кое-кто даже поговаривает, что леди Макбет в ее исполнении превосходит образ, созданный божественной Сарой. Кстати, завтра вечером она выйдет на сцену именно в этой роли. Вы обязательно должны посмотреть на нее, но предупреждаю, билетов днем с огнем не найти.

– А как зовут это новое дарование? – безо всякого интереса спросил Деймон.

– Лили Калхейн.

Деймону понадобились все силы, чтобы не выдать своего потрясения.

– Если она действительно так хороша, как о ней говорят, – постарался как можно небрежнее сказать он, – думаю, я как-нибудь загляну в театр.

Завтра вечером он любой ценой будет там.

Хокхерст занял место в ложе рядом со своей седовласой тетушкой леди Эдит Перселл. Леди Эдит, женщина далеко не худенькая, долго ерзала и кряхтела, прежде чем устроилась в кресле.

– Сейчас ты получишь огромное наслаждение, – обратилась она к племяннику, когда ей это наконец удалось. – Даже такому искушенному театралу, как ты, придется признать, что Лили Калхейн – выдающаяся актриса.

– Если судить по тому, сколько народу жаждет лицезреть ее на сцене, весь Лондон придерживается того же мнения.

Леди Перселл пытливо взглянула на племянника.

– Насколько мне известно, огромные толпы воздыхателей собираются после спектакля за кулисами, чтобы выразить ей свой восторг.