Ночь полной луны

– Привет... Мы подлетаем? Почему ты меня не разбудил?

– Мне не хотелось. Все-таки это была наша первая ночь вместе, - пошутил он.

– Да уж, - смутилась я, делая вид, что приглаживаю растрепавшиеся волосы.

– Хочешь, я попрошу стюардессу принести бутерброд?

В животе было пусто, вчера за весь день мы только слегка перекусили в аэропорту перед отправлением.

– Да, было бы неплохо... а это возможно?

– Нет ничего невозможного.

Через полчаса самолет приземлился в Барнауле. Вот, я снова оказалась здесь - моя жизнь сделала еще один виток, но теперь все было по-другому, однако воспоминания тут же поймали меня в свои сети. Когда-то мы улетали отсюда с Алексом. Я уже тогда понимала, что Дэвид оставил неизгладимый след в моей жизни, и вот сейчас я была с ним, и мое сердце пело от необъяснимого восторга. Дэвид тоже был рад, мне казалось, что здесь он чувствует себя дома...

Мы уже пару часов ехали мимо бескрайних просторов степей. В прошлый раз я почти не видела всей этой красоты, было совсем не до нее. Но сейчас этот край вызывал у меня восхищение.

– Ты любишь эти места, Дэвид?
– спросила я у него.

– Наверно, да. Я прожил здесь не одну жизнь, правда, не подряд.

– Но как ты здесь оказался?

– Я тут родился, - ответил он, - несколько жизней назад. В одной из деревень на границе тех гор, где ты меня нашла.

– Подумать только, ты был русским.

– А почему тебя это удивляет?
– он пожал плечами.
– За свою долгую жизнь я сменил много национальностей.

– Но люди, живущие здесь, имеют особый выговор. Почему у тебя его нет?

– Потому что в этой жизни я провел несколько лет в Москве. Я там учился некоторое время.

– 'Пока не понял, что больше ничего меня не интересует', - я слово в слово повторила то, что он мне говорил раньше.

– У тебя хорошая память, - похвалил он.

– Стараюсь, - отшутилась я.

Конечно, я помнила все, что касалось его: каждое слово, сказанное им, каждый его жест и каждый взгляд.

– Но как ты смог там жить? Ты же избегаешь людей, а Москва - самый суетливый и шумный город.

– Было трудно, но мне приходится иногда мириться с этим. Тем более я там пробыл всего-то чуть больше полугода. Не думай, что я совсем уж безнадежный отшельник-одиночка.

– У меня была такая мысль, - я состроила ему рожицу.

– Ты ошибаешься, - он с напускной сердитостью сдвинул брови.
– Я могу жить среди людей, просто, я быстро от них устаю.

– А как же я?
– мне захотелось поддеть его.
– Иногда я бываю очень нудной.

Он с упреком посмотрел на меня.

– Ты - часть меня, - сказал он серьезно.
– А это совсем другое.

Я улыбнулась и отвернулась в окно. Трава, высотой в пояс, колыхалась на ветру, словно зеленое бескрайнее море, захотелось броситься в него с головой и утонуть в его изумрудной глубине. В открытое окно врывался теплый, наполненный запахами цветов, ветер. Мне, жительнице 'каменных джунглей' все это буйство природы было в новинку, наверно, поэтому я ощущала легкое головокружение от обилия свежего воздуха. Мы ехали по старой дороге, жидкий слой асфальта напоминал о том, что это все-таки трасса районного значения, но наш автомобиль уверенно вез нас вперед.

Теперь я поняла, почему Дэвид выбрал именно такой. Еще из аэропорта он позвонил кому-то с таксофона и попросил его пригнать. Из разговора я поняла, что Дэвид всегда оставлял машину на хранение, когда уезжал. Долго ждать не пришлось: вскоре приехал человек. Не скрою, я была сильно удивлена, когда увидела машину, на которой нам предстояло путешествовать дальше. Я даже не смогла сдержать улыбки, передо мной был зверь неизвестной породы: немного неказистый, слегка смешной, но в целом - симпатичный. Трудно сказать, какая марка была взята за основу, но теперь это был джип несколько странноватой конфигурации с широкими колесами и крепким корпусом. Все это придавало ему задиристый и даже слегка агрессивный вид. Надо сказать, он не блистал новизной: долгая борьба с российскими дорогами оставила на нем свой след. Дэвид заметил мою усмешку и, сделав приглашающий жест, проговорил:

– Мой степной мустанг. Прошу любить и жаловать. Он не такой изящный, как прошлый 'конь', однако, у него есть масса преимуществ. Во-первых, он никогда не опрокинется, а во-вторых, проедет по любому бездорожью.

– Надеюсь, мы подружимся.

– Несомненно.

– Странно, - рассмеялась я, заглядывая внутрь через окно.
– Здесь есть задние сиденья для пассажиров. Неужели, ты изменил своим принципам?

– Тебе нравится надо мной смеяться?
– Дэвид криво усмехнулся.

– Немного.

– Лучше, садись, - и он распахнул передо мной дверь.

Автомобиль был высоким, и мне пришлось приложить усилие, чтобы взобраться в него с первого раза. Хорошо, что Дэвид вовремя поддержал меня. Внутри 'конь' был такой же, как и снаружи: крепкий и безо всяких излишеств, настоящий мужской автомобиль. Нет, я вовсе не была разочарована, просто Дэвид в очередной раз удивил меня. Теперь я поняла, что для него, действительно, не важно, сколько стоит та или иная вещь, и как она выглядит. Он не пытался никому пустить пыль в глаза и выбирал то, что действительно было ему нужно в данный момент, независимо от его цены и пафоса. Удивительный человек.

И вот мы ехали по дороге, которая уводила нас все дальше от цивилизации, но мне это нравилось. Здесь среди этой дикой красоты медленно таяли мои страхи. Дэвид был за рулем, ему нравилось водить машину, тут он был в своей стихии, и мне было спокойно с ним, я знала, что он никогда не допустит ошибки.

Однажды нам повстречался какой-то лихач. Он нервно сигналил, требуя уступить дорогу и прижаться вправо. Я думала, Дэвида возмутит такое хамство, но он даже не отреагировал, спокойно продолжая рулить, хотя и не уступил. Я улыбнулась.

– Мужчи-и-ны, - многозначительно протянула я.
– Им всегда надо быть круче, чем другие. Почему в тебе этого нет?

Дэвид пожал плечами.

– Ты пытаешься сравнить меня с обычными людьми, но я давно перерос все те игры, в которые они играют. В их крови бродят гормоны, они стремятся к лидерству, желая выделиться, преуспеть в жизни. Это дает им ощущение превосходства над себе подобными. Я же давно понял, что все это глупость, которую мы сами себе придумали, чтобы придать своей жизни смысл. Мужчины гонятся за эфемерными победами, и лишь в конце жизни понимают, что все это никому не было нужно. Но тогда уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. Я тоже пережил все это когда-то. Боюсь, я ничем не отличаюсь от них, просто у меня было больше времени, чтобы осознать. И теперь мне смешно смотреть на всю эту суету, и именно поэтому я не испытываю к людям интереса. Ты это уже слышала.