Ночь, прожитая трижды

Вокруг было пусто. Осмотревшись, Цуканов поднялся по крутым

Ступеням, рванул тяжелую на пружине дверь и попал в другой мир.

Внутри был чисто, тепло и сонно. Одинокий продавец за прилавком тщетно боролся с дремотой. Какойто человек в в глубине, в куртке, в вязаной апочке, спиной к дверям, рассматривал витрины с молочными продуктами. Он был единственным покупателем и видимо, находился в магазине достаточно долго.

Звук хлопнувшей двери заставил его обернуться.

Цуканов увидел африканское темное лицо, приплюснутый нос. Вязаная

шапочка скрывала верхнюю часть лба и виски...

"Он? Не он?.."

Цуканов шагнул к сонному продавцу, на ходу, не раскрывая, махнул милицейскими корочками.

– Шугани-ка его...
– Он незаметно показал на африканца.
– Он нам нужен.

Продавец молодой простоватый парень - сразу проснулся:

– Я уж пробывал. Не уходит...

– Когда я выйду, ты выключи свет!

Африканец показался снаружи уже через несколько минут вслед за

Цукановым. Спустился с крыльца.

Цуканов махнул рукой водителю. Тот подошел - молодой парень из

Сасова. Зам взглянул с надеждой:

– Английский знаешь?

– Учил когда-то...

– Будешь на подхвате, - Цуканов учил немецкий. Ничего не помнил. На всю жизнь сохранилась только первая строчка из учебника - "Анна унд Марта баден"

"Анна и Марта купаются..."

– Это, должно быть, он... У нашего хорошая примета. Я сейчас посмотрю.

– Мне идти с вами, товарищ майор?

– Погоди...

Цуканов достал сигарету. Прикуривать не стал. Подошел к африканцу.

Тот стоял, опершись рукой о ствол, его словно рвало. Цуканову показалось, что африканец застонал. Отставив сигарету, зам спросил по-русски:

– Тебе плохо? Помочь?

Африканец что-то пробормотал на своем.

Цуканов оглянулся. Между деревьями ближе к киоскам мелькнула чья-то

тень.Он решил переждать. Так они постояли несколько минут...

Африканец клонился все ниже, голова его едва не касалась сугроба. Ему было совсем плохо. Словно желая помочь, Цуканов, улучив момент, сдернул с него шапочку...

Слева над виском мелькнуло что-то темное...

"Родимое пятно... Он! Наркокурьер!.."

Зам обернулся к водиле:

– Машину. Быстро!..

Машина была припаркована на другой стороне улицы, у ворот ментовской общаги.

– Есть...- Водила потопал назад.

– Быстрее!
– Цуканов нагнулся над африканцем.
– По-русски говоришь?

Инглиш?

Тот слабо кивнул. Он не говорил по-русски.

– Тебе плохо?

Наркокурьер на его глазах оседал на снег.

В магазине "Мишель"снова хлопнула дверь. Возникший на крыльце

парень был в форме, слушатель милицейской академии. Африканец оглянулся. Увидев полицейского в форме, он весь сжался.

С л у ш а к ничего не заметил, занятый своими мыслями. В руках он нес длинный французский багет, банку консервов и двухлитровую бутылку "колы". Из вежливости он сошел с тропинки, уступив ее Цуканову с его спутником.

– Эй. друг!
– Цуканов махнул рукой менту.
– Английский знаешь? Спроси, что с ним...
– Тот был уже рядом со сползшим в снег африканцем. Состояние

курьера свидетельствовало за себя.

– Минуту!

Слушак поставил бутылку в снег, нагнулся над африканцем. О чем-то

спросил. Нигериец вяло забормотал, он не спускал глаз с багета.

– Вроде чегото с животом?!
– Слушак скривился.
– Может жрать хочет?

– Наерное!..

Наркокурьеры с наркотической "начинкой", отправляясь в дорогу, обычно

начинали голодать за два дня, ничего не ели и лишь потом заглатывали капсулы с наркотиками. Затаренные в резиновые контейнеры, чаще в презервативы, опасные грузы распределялись в желудке.

. В дороге такие гонцы питались только витаминами, но и в этих случаях

как сообщали в ориентировках - в результате внешнего воздействия нитка,

которая связывала контейнер, разъедалась, и курьер нередко умирал от передозировки. В России от этого уже погибло несколько наркокурьеров,

которые перевозили наркоту в презервативах внутри себя.

Надо было срочно принимать меры.

– Переведи ему, чтоб держался. Мы отвезем его к врачу...

Слушак перевел. Курьер помотал головой.

– Чего он?

– Пусти, говорит. "Я пойду..."

Африканец сделал несильную попытку освободиться, но Цуканов удержал его. Достал наручники. Задержанный оказался коренастым жилистым.

В другое время Цуканов давно бы лежал у него в сугробе. Но сейчас нигериец был слишком слаб.

– Давай сюда...

Африканец несколько раз громко рыгнул.

Наркокурьеров из Нигерии обучали перевозить и героин, и кокаин на

специальных курсах. На экзаменах им приходилось глотать крупные виноградины, а потом их отрыгивать.

– Потерпи. Сейчас...

Сбоку под деревья уже выруливала машина...

– Погнали. В Первую Градскую...

До больницы добирались недолго, но нервно. Гнали через пустые

перекрестки. На Ленинском проспекте транспортный поток только просыпался.

На всякий случай с африканца не сняли наручники. Тот чувствовал себя

плохо, с трудом открывал глаза, что-то просил...

Цуканов реагировал вяло. Африканца он рассматривал, в первую очередь, как наркокурьера тоесть преступника. Потому привычно старался втянуть в разговор, чтобы не дать собраться с мыслями, сконцентрироваться - опасался внезапной подлянки с его стороны...

– Слышь, как тебя зовут?

Зам ткнул себя в грудь точно, как Робинзон, когда обучал на острове дикаря

Пятницу.

– Иванов. Я - Иванов...

В отличии от Робинзона, настоящее имя свое Цуканов из осторожности не назвал:

"Еще накатает т е л е г у. Куданибудь в Страсбургский европейский суд..."

Африканцу было все безразлично. Главное все же он уразумел, назвал себя:

– Уши Бат Сантес...

"Небось такой же "Уши", как я "Иванов", - документов у задержанного не было.
– А вдруг он никакой не курьер. Мало ли негров ошивается тут в Конькове"?!