Ночь рыжей луны

– Я знаю, кто бывает, – твердо сказал консьерж. – Только вот сегодня не заметил, как ты опять у нас объявился.

– Бог с ним, – прервал инспектор борца за чистоту двора и дома. – К разговору с этим субъектом мы еще вернемся. Идемте!

Серж, Лео и консьерж поднялись по широкой, когда-то шикарной, но и теперь весьма впечатляющей лестнице из горного камня с толстыми перилами, хранившими остатки золотой краски. На каждом этаже было по две квартиры. Сержу показалось, что через дверные глазки за ними наблюдают из всех жилищ, хотя во всех них было тихо.

– Эта! – указал консьерж на правую дверь последнего этажа.

– Ломать? – спросил помощник.

Серж в нетерпении легонько нажал на дверь, она распахнулась:

– Похоже, открыта.

Инспектор с помощником переглянулись и молча достали револьверы. Первым, держа оружие наготове, вошел Серж. За ним – Лео. Следом весьма трусивший, но очень любопытствующий консьерж.

Из маленькой – буквально в два шага – прихожей они попали в большую освещенную и совершенно пустую комнату. Стены были ободраны. Казалось, здесь намечается ремонт. В глаза всем сразу бросились кровавые пятна на полу. Одни из них были крупными, другие – очень мелкими.

– Следы! – заметил инспектор, вглядевшись.

Да, это были кровавые отпечатки ног человека и… лап мелкого животного.

Помощник мгновенно определил:

– Кошка!

Он проследил, куда ведут следы – на подоконник, за окно – и заключил:

– Все ясно. Погнался за кошкой и сорвался. Верно, оказывается, бомж наш говорил: «Вылез за ней и того…» А я ему, было, не поверил.

Серж почти согласился, разглядывая следы:

– Очень, может быть, и кошка.

Консьерж, однако, пытался возразить:

– Не было у него кошки. Я запрещаю держать в доме животных. Чтобы не гадили и не орали по ночам, жильцов не будили и не мучили всяких с аллергиями и чиханиями …

– Бешеный кот! – сообразил Серж и тут же позвонил в одноименный бар: – Инспектор Горевски беспокоит. По поводу кота: он так и не нашелся?

Хозяин бара ответил:

– Кот уже на месте. В клетке. Не поверите – сам пришел! Видимо, набегался, проголодался. Отвык, должно быть, от уличной пищи, которую, оказывается, добывать приходится. Тут-то он на всем готовом: только пасть открывай да жри и лакай. Я вот его…

Инспектор прервал котовода:

– Давно явился?

Хозяин бара задумался:

– Да, уж… с час, наверное, назад…

Серж тут же обратился к консьержу:

– Когда обнаружили труп?

Тот посмотрел на наручные часы:

– Так и часу не прошло. Человек, должно быть, теплый еще…

Инспектор спросил вновь:

– А как долго, думаете, он пролежал до того, как вы его заметили?).

Консьерж пожал плечами:

– Может, минуту, может, две. Потому как я во дворе весь вечер сидел, и когда этот с трубой прошмыгнул непонятно… У нас парадное с улицы заперто уже неделю, замок там сломался, все починить не могут за столько-то дней. Вот я у двери со двора и сидел, семечки щелкал, о жизни размышлял, – почесал губу о губу. – Потом отлучился совсем ненадолго… ну, по нужде, – дыхнул он кальвадосом, – выхожу обратно, а голубчик с третьего этажа лежит и это, кровь из его головы медленно так ширится, густая. Я, конечно, сразу к телефону. Сначала хотел в «скорую» позвонить, но, видно было, мертвый он уже: не дышит… Да еще бы – с такой-то высоты головой о брусчатку…

– А пока вас не было во дворе, никто в подъезд не входил, никто из него не выходил?

– Нет, – убежденно закачал головой консьерж, – я бы непременно заметил. У меня ж комнатка на первом этаже. Дверь открыта, и я из кухни – от шкафчика, у которого я за стаканом… ну, по нужде, – все вижу: никто мимо не сновал.

Инспектор надавил пальцем на висок:

– Как-то все не очень сходится. Однако, если немного со временем ошибается и хозяин бара, и консьерж…

Любитель семечек и кальвадоса обиделся:

– Я никогда не ошибаюсь. Я считать умею: меня вокруг пальца не поставишь…

Серж продолжал размышлять вслух:

– Хозяин бара сказал «с час назад»… Для него пятнадцать-двадцать минут вперед или назад ничего не значат. Если так, то все сходится: кот был здесь. Набезобразничав, вернулся домой, в бар…

Помощник подхватил мысль:

– Залег на дно, гад, как настоящий преступник. Но следы-то оставил, по ним его и идентифицируем…, – обернулся. – Понятно, почему дверь открыта. Этот, – заглянул в блокнот, – Давид Оболевич, он, видимо, услышал мяуканье пробравшегося в подъезд кота и решил поинтересоваться…

Консьерж опять обиделся:

– Никогда у меня не было в подъезде котов.

Серж рассудил:

– Вы наверняка заметили бы шмыгнувшего в подъезд человека, а вот кота – далеко необязательно.

Консьерж опять дыхнул кальвадосом, на этот раз задумчиво:

– Пока справлял… нужду, кота, да, мог бы и не заметить. Он же – животное, по полу стелется…

Помощник вновь взял слово:

– Жилец, значит, услышал странные звуки, открыл дверь – вот она до сих пор открыта, – кот и шмыгнул в дом, – снова посмотрел в блокнот. – Давиду Оболевичу это не понравилось, и он решил выдворить животное обратно, гонялся за ним по всей комнате. Но взять Бешеного кота, – глянул на перевязанную руку инспектора, – дело непростое. Он поцарапал, а может, даже и покусал, – уже не глядя в блокнот назвал имя жильца, – Давида Оболевича, Ну а потом сиганул на окно. Обиженный и пораненный человек рванул за котом и, конечно, в горячке не рассчитал: сорвался с такого узкого карниза, – тут Лео облегченно вздохнул. – Так что все ясно: несчастный случай. Извините, инспектор, что побеспокоил ради такого простого дела. Мог бы и сам приехать, все оформить. Несчастный случай со смертельным исходом – чего тут особо расследовать…

Инспектор пропустил извинения и рассуждения помощника мимо ушей. Он еще раз глянул на кровь, размазанную по полу:

– Как-то ее многовато для тех царапин, что есть на теле разбившегося, – указал рукой на пятна. – И вот это – явно свежее, а это, кажется, не очень, – он перевел взгляд на Лео. – Надо обязательно проверить личность погибшего. Примета у него ведь очень хорошая: один глаз зеленый, другой – голубой.

– Конечно, – тут же отозвался помощник. – Сверим имя, прогоним и по общей, и по криминальной базе, – огляделся по сторонам. – Хорошо бы найти документы, удостоверяющие личность. Я обыскал труп – при себе у Оболевича ничего не было.

Серж еще раз оглядел пустую комнату, потом прислушался:

– Слышите? – шагнул к стене и, осторожно открыв еще одну дверь, вошел в соседнее помещение.

Это была вторая комната квартиры, гораздо меньше, но ухоженная и явно жилая. Голубые бархатные шторы на окнах. Ореховый одежный шкаф в углу. Диван с ворсистым ковром-накидкой. Кресло, рядом – сползший или сброшенный мохнатый плед. Торшер с приглушенным светом. Журнальный столик красного дерева, на котором стоял небольшой приемник, а еще лежала стопка журналов с выкройками. Тут же были и карандаши, портновский метр, мелки, циркуль, коробка с сигарами, пепельница из малахита, зажигалка желтого металла. Под столиком стояло несколько нетронутых и початых бутылок: кальвадос, водка, ром, коньяк, виски, рядом валялись, видимо, скинутые с ноги домашние тапочки… Из приемника лилась негромкая приятная музыка, которую и услышал инспектор, находясь в другой комнате.

На краю пепельницы лежала истлевшая половинка сигары. Пепел с нее не осыпался, застыл серой шероховатой трубочкой. Рядом с пепельницей стоял бокал с недопитым напитком. Жилец, совсем недавно куривший и выпивавший, явно не торопился на тот свет. Что-то отвлекло его и от музыки, и от бокала, и от сигареты. Он не дослушал, не допил, не докурил…

Тут Сержа пронзила мысль, и он задался вопросом:

– Но как же должен был на лестнице вопить кот, чтобы его можно было услышать из этой дальней комнаты, да еще несмотря на музыку? Почему его не слышали в других квартирах? Или слышали, но не отреагировали? – Посмотрел на консьержа вместе с Лео, зашедшим следом: – Вы должны были слышать.