Ночь рыжей луны

Консьерж побледнел. Серж поморщился, вспомнив учителя. Кивнул Лео:

– Вызывай…

– Кельвина, – подсказал помощник.

– Да, – снова кивнул Серж, – нашего криминалиста. Пусть прежде, чем передавать тело в морг, изучит на месте останки пропавших девушек: этой, из ванны, и других – волосы, «обои»… Да, не забудь проверить имя преступника, сними с него отпечатки пальцев…

– Конечно, инспектор, – ответил Лео, а когда вышли из квартиры и спускались по лестнице, добавил, – Как замечательно все получилось: одним махом раскрыли дело с найденной кистью и преступника нашли. Так что дело можно закрывать.

– Да, уж… – безрадостно согласился инспектор, думая о своем: – А вот с трупа в ванне отпечатки не снимешь. Придется по каким-то другим признакам определять: кто же это погиб такой страшной смертью от рук… маньяка. И кто же все остальные пострадавшие?

Выйдя на улицу, троица остановилась. Все снова задрали головы:

– Карниз совсем узенький: только для кошки, человек сорвется…

– Вот он и сорвался.

– Как глупо. Неужели не понимал, когда погнался за кошкой?

– Да не было там никакой кошки! – раздался знакомый голос.

Рядом с домом по-прежнему стоял Аристотель Костракидис. Кальвадосом от него разило гораздо сильнее прежнего.

Инспектор на всякий случай поинтересовался:

– А кто же это был, если не кошка?

Аристотель поднял вверх палец:

– Она.

– Кто она?

– Она, – Аристотель задумался и, вытащив из-за пазухи бутылку, отпил еще, – или они?

– Бред сумасшедшего алкоголика, – махнул на него рукой помощник.

Аристотель ничего на это не ответил, а только допил остававшийся уже на донышке кальвадос.

Серж не знал: стоит ли продолжать разговор с этим, если не с сумасшедшим, так точно весьма подвыпившим гражданином. Ничего не надумав, вынужден был отвернуться от Аристотеля: во двор ввели лжесвидетеля драки у ресторана. Помощник попросил его опознать лежащий на брусчатке труп:

– Узнаешь?

Задержанный даже не стал наклоняться и особо разглядывать, подтвердил с ходу:

– Это он!

– Точно?

Лжесвидетель развел руками:

– Как не он? Я же с ним пил, беседовал, вроде даже дрался … Конечно, он. Кто ж его так приложил-то до смерти? Жалко человека. Помог мне, как никак…

Серж спросил:

– Какие у него глаза были?

Задержанный, не вглядываясь в лицо трупа, вспомнил по памяти:

– О, у него особые глаза. Один – зеленый, другой – голубой. Должно быть, болел человек…

Инспектор махнул рукой полицейскому, прибывшему вместе с задержанным:

– Отвезите обратно.

Лжесвидетель обрадованно попросил:

– Отвезите-отвезите обратно, не бросайте на улице, а то поезда сегодня больше уже нету. За гостиницу опять платить надо, а жена с меня за каждую монетку ведь потребует. Уж лучше у вас пообитаю…– и еще поинтересовался, – А завтра тоже в клетке держать будете?

Помощник ответил вопросом:

– А что тебе не нравится?

– Ну-у…

– А врать по телевидению нравилось?

– Ну-у…

Серж пообещал:

– Завтра тебя еще раз допросят, все запротоколируют и к поезду, возможно, отпустят. Но что б потом с места проживания никуда не отлучался, пока не разрешим.

– Это я согласен, господин начальник. Да меня жена теперь, наверное, долго не отпустит. Пока не поверит в те чудеса, что я ей расскажу по приезду…

Лео поморщился:

– Никто твоего согласия и не спрашивает.

Задержанный учтиво повторил помощнику:

– Это я согласен, господин начальник.

Полицейский повел задержанного к машине, стоящей, как и автомобиль Сержа, в тупичке у дома. За ними двинулись несколько зевак, несмотря на поздний час быстро собравшихся на слух то ли об убийстве, то ли о самоубийстве.

Инспектор поручил помощнику опросить жильцов дома:

– Может, кто-то что-то еще видел… Но это завтра, сегодня уже поздно. Могут и дверь не открыть…

– Кхе-кхе…

Это кашлял кто-то из зевак, которые, очевидно, удовлетворив любопытство, уже выходили со двора. Решив, что их тоже надо на всякий случай опросить, бросил вслед:

– Стойте!

Но зеваки уже свернули за дом, не слыша его. Серж кинулся за ними. Когда выскочил со двора, в тупичке никого не увидел. Он выбежал на улицу Роз: на ней тоже никого не было. Зеваки, от которых инспектор отставал на каких-то пару десятков шагов, словно растворились в воздухе. Нигде не хлопнули ни входные двери, ни окна. Не было звуков ни удалявшейся машины, ни мотоцикла или даже велосипеда. Серж, сердясь на себя за то, что сразу не опросил зевак, вернулся в тупичок. Во двор заходить не стал. Сел в машину и поехал домой.

Улица Роз была пустынна. Только свернув на Провинциальную, инспектор увидел фигуру человека. Приближаясь к нему, сбавил газ, пригляделся: вдруг это кто-то из тех, кого он пытался догнать возле дома номер двенадцать по улице Роз. Но эта фигура была женской, а среди зевак, Серж точно помнил, представителей слабого пола не было. Так что инспектор разочарованно проехал мимо. Добавил, было, газу, но тут же резко ударил по тормозам: он узнал обладательницу фигуры.

«Встреча с учителем»

Новый день начался, как дежавю. Сержа разбудили телефонные звонки: один, второй, третий… И в этот раз он не сразу схватился за трубку. Не потому, что сопротивлялось усталое разбитое тело, а потому, что бунтовало само сознание. Сон был настолько медовым, тягучим, что Серж не хотел выходить из него, пытался сохранить это безмятежное, приятное состояние хотя бы еще минуту, и еще одну, и еще…

Очередной звонок заставил его все же открыть глаза. Инспектор протянул руку и нащупал телефон на стоящем рядом с кроватью стуле. На экране высветилось несколько номеров, с которых его набирали. Как и в прошлый раз, только два знакомых: Марии и помощника. По незнакомым он отвечать опять-таки не собирался. Невесте решил позвонить позже, после того, как выяснит, из-за чего снова поднялась такая телефонная суматоха.

Серж сладко зевнул во весь рот и набрал помощника. Лео, как и в прошлый раз, с ходу затараторил:

– Тут такое, тут такое…

– Какое-такое?

– Включи телевизор.

«Точно дежавю», – подумал Серж и, встав с кровати, стащив с ноги болтающийся на ней носок, включил телевизор. Увидел на экране двор дома номер двенадцать по улице Роз. На освещенной теперь уже солнечным светом мостовой вместо человека – его обведенный мелом силуэт. Труп, как и должно было быть, увезли еще ночью. Тот же, что и в прошлый раз, корреспондент с микрофоном в руках указывал на удаляющегося консьержа: