Ночь с лучшим другом

— Теребил что?

— Ну… Это самое… Пельмешку, — говорит он и засовывает пельмень за щеку и двигает. И меня осеняет так резко, что голова кружится, а к горлу подступает тошнота.

— Ты больной! — вскакиваю я. — Как тебе вообще в голову пришло думать о том, что я хочу… Этого…

— А, ну да…ну, да — усмехается он, вытирая рот рукавом. Затем встает из-за стола и медленно приближается. Ну это слишком. — Невинная Шура, которой никто не смог предложить такого подарочка, чтобы она свои ножки раздвинула… Или может… Предлагали не то?

— А может это ты бесишься, что тебе предложить нечего?

— А ты не задавалась вопросом, почему я кинул камень рядом именно с этой машиной?

— Задавалась, — пячусь, обхожу стол и сощуриваю глаза. — Ты как раз обещал мне все рассказать! Но точно не обещал домогаться.

— Вот еще. Да видел я эту тачку. Слышал пару разговоров.

— Ха, — хмыкаю — Значит дело не в твоей прославленной интуиции. А в мозгах.

— Я-то их включаю, а теперь пора включить тебе и подумать, чем ты можешь привлечь такого мужика, как этот. Чтобы и брат с тобой остался, и ты не стала жить как бичерстоун. Смекаешь?

Его намеки наводят только на один не слишком утешительный вывод.

— Ты что? Предлагаешь мне соблазнить его? Стать шлюхой?!

— Ой, — всплескивает руками Мирон и направляется к выходу. — Он приличный, симпатичный мужик, я более чем уверен, твое сердечко рядом с ним буквально рвется из груди. Жени его на себе и нормальная жизнь тебе обеспечена.

Такое мне даже в голову не приходило…

— А потом, — иду за ним. — Придешь ты требовать оплаты за свои советы?

— Даже не сомневайся. Приду. Ради такой-то пельмешки, — задевает он мою коленку, усаживаясь рядом с Митей, который уснул прямо за игрой. И вместо того, чтобы треснуть придурка, я просто убегаю наверх. "Жени на себе". Надо же. Это…

Мысли рвутся молекулами в разные стороны, собираются в единый образ того, как Алекс поднимает с моего лица фату, а потом укладывает в кровать.

Щеки тут же загораются пламенем, и я прикладываю к ним ладони.

"Жени его на себе".

А может мне не хочется именно женить. Может быть мне хочется, чтобы меня полюбили. По-настоящему. Чтобы этот взрослый Алекс сам валялся у меня в ногах.

Жени… И вот как это сделать? Что нужно сделать, чтобы взрослый мужчина посмотрел на тебя как на матримониальный объект, да еще за такой короткий срок?

С этими вопросами и укладываюсь в постель и открываю глаза, когда по нему пробегает свет от фар. За окном уже темно, а к дому подъехала машина. Они ведь могли уже забрать Митю!

С этой мыслью бегу вниз и вижу, что Митя сам греет пельмени. Он тоже спал, так что почти не глядя машет рукой. Сонный. Взъерошенный.

— А где Мирон? — спрашиваю, осматривая пустое пространство дома, а затем открывается дверь, и входит Алекс.

— Ушел уже, — говорит Митя, но я уже бегу к Алексу.

— Привет. Кушать хочешь? — спрашиваю, разглаживая волосы.

— А ты готовить умеешь? — усмехается он, бросая ключи и барсетку, рассматривает меня с ног до головы. Идет мыть руки, а я за ним.

И вспоминая любовь наших детдомовских парней к еде, слова Мирона, собственные чувства, я улыбаюсь и киваю.

— А я научусь. Я всему научусь, Алекс.

Глава 6.

— Вам нравится? — спрашиваю с трепетом на третий день нашего в доме пребывания. Алекс пробует мою лазанью, рецепт которой я высмотрела в интернете. Там писали, что мужчина после этого точно будет твоим. И я решила, что способ завоевать любовь через желудок подходит мне больше, чем раздвигать ноги, как советовал Мирон. Где бы он сейчас не тусил.

Алекс проглатывает кусок, тогда как Митя уже умял все и вышел. Потом поворачивает голову и с натяжкой улыбается.

— Сашка, мне кажется, готовка это не твое.

— Как это не мое?! — тут же причитаю и сама хватаю вилку. — Митя же съел, и слова не сказала.

Но стоило запеканке из листов теста и фарша с соусом болоньезе коснуться языка, как наворачиваются слезы. Радует только, что Алекс упорно пробует все, что я готовила эти три дня. И каждый раз после первого куска улыбается и срочно удаляется в кабинет по делам.

— Ничего, — убираю я тарелку и хочу принести вафли. — Я ведь только начала. Немного переборщила с солью. Наверное, надо было маленькую ложку, а не столовую.

— Надо было, — слышу за спиной шаги и замираю, а потом чувствую на плечах большие ладони. По коже тут же топчутся мурашки, а в груди разливается тепло. Он хочет прижать меня к себе? Или он хочет поцеловать меня? А может он сейчас скажет, что я настолько старательна, что он оставляет нас у себя. Ведь мы не мешаем, мы прибираемся, даже ничего еще не сломали.

Алекс целует мою макушку и с доброй ноткой произносит:

— Не надо ничего, я все равно ухожу на деловую встречу. А ты, если хочешь, возьми мой ноутбук и закажи себе и Митьке одежды. Чего ты ходишь в одном и том же.

— Одежды? — внутри рождается восторг и острое предвкушение. Одежда. Как давно я не носила красивых вещей. — Что именно?

— Что хочешь. Такая красивая девочка должна ходить в красивой одежде. Не мучай свои ручки готовкой.

— Но ты же любишь вкусную еду?

— Очень… Но свой желудок я люблю больше. А потом покажешь, что купила. Хорошо?

— Обязательно… — говорю, быстро стираю слезу обиды, а потом хочу повернуться, но замечаю, что Алекс пошел не в сторону гаража, а в сторону своей спальни. Зачем? Переодеться? Это показалось подозрительным, но я все равно спрашиваю, что давно хотела спросить. — Алекс…

— Что?

— Вы знали наших родителей. Они ведь были богатыми. Почему я не могу воспользоваться своим наследством? У меня же… — его лицо из спокойного становится напряженным. — У нас же есть наследство? Хоть что-то должно было остаться?

— Саша…

— Ответь, это простой вопрос.

— Не такой уж простой, учитывая, что твой отец был одним из воров в законе. После их смерти, если не остается живых родственников, деньги забирает общаг.

— То есть мне просто нужно пойти и забрать их…

— Твой отец оставил вам с братом по квартире… Твоя тебя ждет…

— А квартира брата отойдет его новым родителям, которым вы собираетесь его отдать?! — сразу срываюсь я на крик, сжимая кулаки. — Если у меня есть квартира! Почему он не может остаться со мной?!