Ночь с убийцей

Не мой. Я должна это помнить. Должна.

Сестра так настрадалась в жизни, что отобрать у нее последнее я не посмею. Ни у нее, ни у любой другой. Я не стану разлучницей.

Украдкой обернувшись, наткнулась на темный глубокий взгляд и чуть не ошпарилась. Такой он был горячий и пронзительный. Не нужно так смотреть, умоляю…

— Уходи.

Я отвернулась, стараясь не разглядывать его зашитые скобами раны, что теперь станут шрамами, не запоминать черты, которые я помнила до мелочей, даже морщинку на лбу и щербинку на губе, не любоваться туго завязанными волосами цвета вороньего крыла и блестящими глазами, будто угольками. Справляясь со слабостью и тошнотой, поплелась куда-то вперед, к остановке, подгоняемая порывистым ветром, придавленная тяжелым набухшим небом.

Сказанное мужем не укладывалось в голове. Я прекрасно могла отделить воспоминания, свои и сестры, и среди них, два года назад не было Куная, не было никакой измены. Вранье! Это какой-то маразм, я не свихнулась, я все прекрасно помню. Дара — Толина дочь. Точка. Почему глаза у нее раскосые? Почему черные? Да не знаю я! И не хочу знать.

Бесплоден он, как же!

И я не беременна. Задержка пару дней всего, а с этими нервами и переживаниями на полгода легко может затянуться. Не могу я носить под сердцем ребенка Куная. Это было бы жестоко, Боже.

Тело пронзило колючим холодом, я сжалась и обняла себя руками. И что теперь?

Кунай обнял меня со спины, прижал к своему тёплому телу и, приподняв над землёй, понёс к темной громадине фургона.

— Покажешь, где ты выбросила куклу? — спросил так, будто не было ни появления Тэкэры, ни ужасающих событий в логове Ингота. Словно мы скрывались от врагов и просто собирались поехать в наш уютный лесной домик.

Открыв дверцу, Кунай практически внёс меня в машину и по-хозяйски пристегнул. Только я хотела возразить, оттолкнуть, как раздалась трель звонка. Мужчина вынул потёртый сотовый с нарисованным на корпусе четырёхзначным номером из кармана и прижал к уху:

— Да.

Лицо его будто окаменело, а голос говорившего был слишком быстр и тих, чтобы разобрать, о чём речь. Больше мужчина не произнёс ни слова. Отключился и молча убрал телефон, на меня не смотрел, но я чувствовала…

— Тэкэра сбежала, — неохотно ответил он и скривился: — Убила двоих. Одного прикончила в камере, второго… позже.

— И что теперь?

— Едем!

Он сел на место водителя. Взревел мотор, как зверь. Мимо понеслись деревья и дома. Сохраняя молчание, мы выехали из города. Я думала, как себя вести с ним, как не дрожать и не смотреть на Куная с тоской. Как, демоны, не чувствовать вину за то, что люблю?!

Кунай смотрел перед собой, поджимал губы, на щеках его танцевали желваки.

— Как Дара? — неожиданно спросил он.

— Какая разница? — огрызнулась я и отвернулась в окно, хотя так хотелось посмотреть в его темные глаза, утонуть в них.

— Я скучал по мелкой.

— Не стоило. Не строй из себя папочку. Ты все равно не будешь рядом, зачем привязываешь, пытаешься делать вид, что все в порядке? Перестань, умоляю…

— Есть хочешь? — перебил он. — Я слышал, что беременные постоянно хотят есть, и нельзя отказывать им в любом гастрономическом капризе. Всё это полезно для ребёнка.

— Ты меня слышишь?! Я не беременна! И от тебя никогда не буду! — повернула голову и выставила перед собой руки, как клешни краба. Хотелось впиться ногтями в его красивое лицо, даже с ранами и порезами, чтобы не был таким хорошим. Чтобы разозлился на мои выходки, ударил, обидел, чтобы РА-ЗО-ЧА-РО-ВАЛ!

— Прости, — улыбнулся он. Снова стал суровым. — Я не должен был на тебя давить, но… Ты моя, Влада. А я твой. Так получилось. Ещё утром готовился смириться с судьбой, пойти в тюрьму до конца дней, не увидеть своего малыша, но сейчас… — Он сглотнул и кинул на меня короткий взгляд. — Сейчас я готов сражаться, чтобы остаться с тобой. С вами. Ты мне дорога… Стала дорога. Ты, Влада, — моя Тэкэра.

— Замолчи! — я вскинула руку, будто на меня напал рой пчел-убийц, и отвернулась, вжалась в стекло, словно это поможет не слышать его голос и не вдыхать запах: терпкий, немного острый, мускусно-глубокий. Влетающий в нос и заставляющий меня скручиваться на сиденье и сжимать коленки между собой. — У тебя есть жена, и она моя сестра. У меня есть принципы, ты знаешь, что я пережила с Толей, я не стану такой, как он. Молчи, потому что я и так топчусь по своей душе грязными ботинками за то, что тебя… — недосказала, отмахнулась, процедила сквозь зубы: — Ярослава — твоя семья, ты ведь ее не можешь бросить. Она столько преодолела и пережила, чтобы вы были вместе. Я тебе не позволю оставить ее в тяжелый момент, как бы она ни была жестока — сестра заслужила счастье. Я видела ее воспоминания изнутри, поверь, никому такого не пожелаешь…

— Её люблю. К сожалению. Я понимаю, что так нельзя. Я чувствую вину перед вами обеими. Я не хочу вас потерять!

— Ты уже потерял, — прошептала, задохнулась жестокой правдой, поджала губы и зажмурилась. До боли и черных мушек перед глазами.

Внезапно вспомнился урод, что испачкал меня своей похотью, вспомнился ужас, который я испытала в логове Ингота — до сих пор шрамы на руках, груди, животе. Как я выжила и пережила все это, не знаю. Что же случилось с Ярославой, когда она хотела спрыгнуть с моста? Что толкнуло ее к краю? Тогда Кунай, как соломинка, удержал ее в этом мире. Спас. Принял.

Стало так холодно от осознания, что я лишняя, пришлось прижаться плечом к обивке кресла и скрутить руки перед собой.

— Я… ничем ей не помогла за всю жизнь. Это она спасала все время, давала сдачи моим обидчикам вместо меня. Я не смогу забрать тебя у нее, — повернулась к Кунаю, полетела с разбега в темень его глаз и навсегда там осталась. Я не смогу его вычеркнуть из души, но и сказать, что чувствую сейчас, тоже. Он не услышит этих слов, потому что они будут его мучить. И о ребенке, даже если я беременна, не признаюсь, чтобы мужчину не привязывать к себе. Так правильно.

Мы подъехали к кафешке. Я выскочила первой, направилась к бакам с черного хода. Нашла коробку с куклой и с радостью порвала ее на куски. Будто сердце из груди выдрала. На миг стало тошно, меня сложило пополам, к горлу подкатила горечь.

Я тяжело отдышалась, а потом прощупала куклу и подняла голову. Кунай подступил ближе, но не трогал меня, не прикасался.

— Здесь ничего нет. Значит, флешка в другой. В той, что осталась в последнем доме. Перед тем, как нас схватили, Ярослава подкинула игрушку Даре. У ребенка ведь никто искать не будет флешку.

Дверь кафе с грохотом распахнулась, и на улицу почти выползла Лариса. Женщина припадала на одну ногу и придерживала окровавленный живот рукой.

— Влада, — прохрипела она, шевеля побелевшими губами. — Дарочка… Ее забрали.

Глава 56. Кунай

Сумасшедшая гонка помогала сконцентрироваться. Обходя машины, я перебирал возможного причины неоправданно дерзкого и жестокого поступка жены. Зачем ей девочка? Почему Тэкэра не стала следовать собственному плану и сбежала?