Ночь смирения

Корвин остановился возле грузовой платформы для оптовой продажи мяса. Он снова с интересом посмотрел в небо. Кошка, вдруг выпрыгнувшая из-за бочки и с воем промчавшаяся мимо него по снегу, заставила его вздрогнуть. Она побежала к другой платформе на противоположной стороне, перепрыгнула через мусорный бак и уронила мешок, почему-то лежавший поверх мусора. Потом она исчезла в темноте.

Мешок упал Корвину под ноги, и из него высыпалось несколько мятых консервных банок. Корвин нагнулся, поправил мешок и засунул банки назад. Затем он перекинул мешок через плечо и понес их к платформе. На полпути туда он снова услышал колокольчики. На этот раз четче и намного ближе.

И снова он остановился и широко открытыми глазами посмотрел на небо. К звуку колокольчиков присоединился еще один. Корвин не мог описать его, но мысленно отметил, что он походил на удары маленьких копыт. Он очень медленно уронил мешок с плеч, тот упал еще раз, и его содержимое высыпалось на землю. Корвин посмотрел на него, моргнул, потер глаза и смотрел не отрываясь.

Из мешка выглядывали кабина грузовика и нога, и рука куклы.

Было очевидно, что в мешке полным-полно игрушек. Он упал на колени и стал рыться в мешке, достав по очереди грузовик, куклу, игрушечный домик, коробку с надписью "Электропоезд", и остановился, поняв, что в мешке лежат только игрушки. Он удивленно вскрикнул и торопливо побросал игрушки назад в мешок. Он перебросил его через плечо и медленно побежал к улице, спотыкаясь и останавливаясь, чтобы поднять упавшую игрушку. Он почувствовал, как слова клокотали в нем и наконец вырвались наружу.

– Эй!
– крикнул он, поворачивая на 111-ую улицу.
– Эй, люди! Эй, дети - Веселого Рождества!

Миссия на 104-й улице была большим неприглядным и скучным местом, гнетущим глаз и умерщвляющим душу. Ее главная комната представляла собой прямоугольник, почти лишенный мебели. Здесь рядами стояли неудобные скамьи с прямыми спинками, а в дальнем конце стоял орган и было небольшое возвышение. Большие лозунги с поучениями типа "Возлюби ближнего своего", "Вера, Надежда и Любовь", "Что посеешь, то и пожнешь" покрывали стены.

Около двух десятков стариков сидели на скамьях. Скамейки были широко расставлены по залу. Некоторые из присутствующих держали дешевые чашки, наполненные дрянным кофе. Они сжимали их руками и наслаждались теплом, давая пару подниматься к их заросшим щетиной лицам.

Они носили печать старости и бедности, отчаянные одинокие старики, чья жизнь как-то быстро и неприметно превратилась в фальшивые зубы, дрянной кофе и эту неприглядную комнату, где продавали религию и жидкую кашу в обмен на последние остатки достоинства.

Миссию возглавляла сестра Флоренс Хорвей. После двадцати четырех лет она начала сливаться со стенами, скамьями и жалкой атмосферой. Это была высокая угрюмая старая дева, в уголках ее рта пролегали глубокие складки. Она с какой-то отчаянной силой била по клавишам, громко, но плохо играя мрачный рождественский хорал, в котором была если не музыка, то дух.

С улицы ворвался старик и начал шептать что-то старику, сидящему на последней скамье. Через мгновение все присутствующие начали перешептываться и показывать на дверь. Сестра Флоренс заметила волнение и попыталась заглушить eго, играя еще громче, но к этому времени все были на ногах, громко разговаривали и жестикулировали. Наконец сестра Флоренс взяла нестройный аккорд, поднялась и посмотрела на стариков.

– В чем дело?
– раздраженно спросила она.
– Что за шум? Что за суета?

Старик, первым сообщивший новость, снял шапку и нервно мял ее в руке.

– Сестра Флоренс, - робко сказал он, - я ни капли в рот не взял с прошлого четверга, и это - истинная правда! Но я клянусь вам, что видел это собственными глазами - по улице идет Сайта Клаус и раздает всем то, что они желают!

Послышались приглушенные восклицания другого старика.

Тусклые и печальные глаза засверкали. Уставшие старые лица оживились, а голоса заполнили комнату.

– Сайта Клаус! .

– Он идет сюда!

– И он несет нам все, что мы пожелаем!

Дверь, ведущая на улицу, распахнулась, и в миссию вошел Генри Корвин. Его лицо было красным, глаза сияли, а на плече был мешок, в котором виднелись ярко упакованные вещи.

Корвин поставил его на пол, взглянул на стариков, сияя глазами, и сделал типичный для Сайта Клауса жест - приложил палец к носу.

Потом с улыбкой осмотрел комнату и булькающим от возбуждения голосом сказал;

– Джентльмены, сегодня - канун Рождества, и моя задача - сделать праздник веселым. Что хочется вам?

С этими словами он указал на одного из стариков. Тощий маленький беззубый старичок удивленно показал на себя.

– Мне?
– спросил он хрипло и облизал губы.
– Я мечтаю о новой трубке.

Старичок затаил дыхание.

Корвин не глядя залез в мешок и извлек округлую пеньковую трубку.

Послышались возгласы удивления, когда старик взял ее дрожащими руками и молча уставился на нее.

Корвин обратился-к другому старику.

– Как насчет вас?

Этот старичок несколько раз открывал и закрывал рот, прежде чем смог проговорить дребезжащим голосом.

– Может быть, может быть, шерстяной свитер?

Корвин сделал широкий театральный жест. Он возвестил:

– Шерстяной свитер у вас будет. .

Когда его рука уже была в мешке, он поинтересовался:

– Ваш размер?

Старик вскинул тощие руки с голубой сеточкой вен.

– Какая разница?

Из мешка появился свитер с высоким воротом, и старики столпились вокруг Корвина. В их слабых голосах слышалась надежда.

– Может, еще один свитер?

– Как насчет курительного табака?

– Пачка сигарет!

– Новые туфли!

– А можно смокинг?

И каждый раз Корвин находил желаемое, просто засунув руку в мешок. Он не видел сестру Флоренс, злобно смотревшую на него из толпы. Потом она протолкалась к Корвину.

– А теперь объясните, в чем дело, - язвительно спросила она.
– Что за мысль прийти сюда и прервать музыкальную службу в канун Рождества?

Корвин громко засмеялся и захлопал в ладоши.

– Моя дорогая сестра Флоренс, не проси у меня объяснений. Я не могу это объяснить. Я в такой же тьме, как все остальные, но у меня здесь есть сумка Сайта Клауса, которая .каждому дает то, о чем он мечтает под Рождество. И пока сумка отдает, я достаю из нее подарки!

Его глаза увлажнились, когда он снова полез в мешок.

– Ты хочешь новое платье, сестра Флоренс?

Худая костлявая женщина неодобрительно повернулась на каблуках, но не раньше, чем успела увидеть огромную нарядную коробку, которую Корвин достал из мешка.

И снова раздались возгласы стариков, мягкие, жалобные, настойчивые, и следующие пять минут Корвин только и делал, что доставал вещи из мешка. Это длилось до тех пор, пока комната не стала походить на магазин в день учета.