Ночь соблазна

Полюбить.

Боже, только не это! Неужто она уже успела влюбиться в отчаянного волокиту? Не говоря больше ни слова, Маура изо всех сил рванулась к дому, взлетела по ступенькам со всей скоростью, какую позволяли длинные юбки, и мигом проскользнула в дверь. Она слышала, как Эверод тихонько посмеивается над ее поспешным бегством.

– Я приснюсь вам, милая леди.

Последние слова Эверода звучали у Мауры в ушах, пока усталость наконец не взяла над ней верх.

Глава 13

– Я надеялся, что ты объявишься, – сказал Фэйн Карлайл, герцог Солити, открывая дверь Эвероду. – А Кэдд и Рэм собирались зайти в «Прихоть Мойры» и еще в некоторые твои излюбленные заведения, чтобы посмотреть, нет ли тебя там.

Эверод снял шляпу и рукой пригладил волосы.

– Некоторые мои излюбленные заведения не годятся для Рэма как человека семейного. Если он там нарвется на неприятности, его графиня сделает меня евнухом.

Или одна из моих бывших возлюбленных.

Они с Солити прошли в библиотеку. Два часа ночи. В такое время слуги, должно быть, не встают с постели, А вообще-то Эверод не мог припомнить ни единого случая, когда дверь ему открывал не сам Солити, а кто-то другой. Он очень дорожил дружбой Солити и тем, что герцог старался создать для него какое-то подобие семьи.

– А где твоя герцогиня? – Пока они не вошли в библиотеку, Эверод старался говорить потише: он не хотел поднять на ноги весь дом.

– Спит. – Солити указал на бутылку бренди, но Эверод покачал головой. В голове у него и так все перепуталось, он не хотел туманить разум еще больше.

– Теперь, когда она ждет ребенка, она быстро утомляется, да и тошнота мучит ее постоянно, – объяснил Солити; в его зеленых глазах отразилась тревоги о женщине, в которой теперь для него сосредоточился весь мир. – Она презирает себя за то, что считает непозволительной слабостью. Джипси старается ей помогать, но у этой девочки талант превращать самое простое дело черт знает во что.

Вспомнив недавние проделки Джипси, герцог так захохотал, что повалился на диван. Он прижал руки к груди, будто боялся лопнуть от смеха. Ну если он и сожалел о прежней холостой жизни, то очень умело это скрывал. В прежние времена Эверод никогда не видел, чтобы его друг был так доволен жизнью.

– А у тебя что? – спросил Солити; веселость его утихла, он протянул руку за спину и поправил подушку. – Броули мне тут долго выговаривал за то, что я позволил тебе отойти от карточного стола.

– В задницу Броули! – хмыкнул Эверод.

– И то правда, – согласился герцог, нисколько не обижаясь из-за того, что его зятю нанесено оскорбление. – Но меня огорчает то, что он был прав. После происшествия в театре у меня сложилось впечатление, что ты решил держаться подальше от Уоррингтонов и этой барышни… Как бишь ее? Мэри? – Он сделал неопределенный жест.

– Маура… Маура Кигли, – подсказал Эверод, ни на минуту не веривший, что его друг забыл имя Мауры и ее положение в семье Уоррингтонов. Солити был умнее и сообразительнее, чем все les sauvages nobles, вместе взятые. – Племянница графини.

– А тебе она кто? – Солити сверлил друга взглядом. – Кэдд заметил, что ты увивался вокруг Мауры Кигли отнюдь не как двоюродный братец. А еще он…

Напоминание о том, что Кэдд проявил интерес к Мауре, вновь пробудило в Эвероде прежнее ожесточение.

– Хватит с меня! Пусть Кэдд катится к черту со своими наблюдениями. Если он не рехнулся, пусть не показывается мне на глаза хотя бы ближайшие дни. Я же предупреждал его, а он наплевал на это и побежал к леди Фанкутт просить, чтобы она познакомила его с Маурой.

– Что-то происходит вокруг этой племянницы, – заметил Солити, прикрыв глаза. – Когда ты с нею танцевал, Уоррингтоны прямо из кожи выпрыгивали.

Эверод и сам не знал, от чего он получил больше удовольствия: от того ли, что Маура, не обращая внимания на родственников, решилась танцевать с ним, или же от того, что его отец, Роуэн и Жоржетта кипели от злости.

– Мой младший братец готов был вызвать меня на дуэль за то, что я осмелился дотронуться до руки Мауры. Этот щенок вообразил себя влюбленным. Ты бы только видел, как он млел возле нее, когда…

Солити приоткрыл один глаз.

– Только не это!

– Не это? Что «не это»? – Эверод наклонился и пододвинул еще один стул, чтобы положить на него свои длинные ноги. Солити открыл глаза и набросился на Эверода с упреками:

– Только не говори мне, что ты отправился вслед за Уоррингтонами в их особняк. А тем более – тайком проник в их усадьбу.

– Лондонский особняк принадлежит мне, – сказал Эверод, устраиваясь поудобнее в кресле. – Он будет моим, когда Уоррингтон удовлетворит мои заветные мечты о своей скорейшей кончине.

Эверод с опозданием сообразил, что прошло всего два года с тех пор, как Солити унаследовал герцогский титул после смерти своего отца. Старик умер скоропостижно, и друг Эверода до сих пор скорбел об этой утрате.

– Не надо шутить такими вещами, – сказал герцог; глаза его сузились от гнева. – Возможно, ты никогда не простишь Уоррингтона за то, что он чуть не убил тебя; все равно он твой отец. Кроме того, я хорошо тебя знаю, Эверод: ты не захочешь обагрить руки его кровью.

– Ты мне приписываешь добросердечие, которого сам я в себе не нахожу, – небрежным тоном ответил Эверод. – Ладно, не стоит меня поучать. У меня нет ни малейшего желания встречаться ни с отцом, ни с братом на рассвете с пистолетами в руках. Для чего причинять себе неудобства, ежели Уоррингтоны предоставили мне развлечение и способ развеять скуку?

– Мисс Кигли.

Эверод ссутулился и подпер щеку кулаком.

– Ты так говоришь, словно не одобряешь моих намерений.

– Соблазнять невинных девушек ради своего удовольствия – занятие низкое, я такого никогда не одобрял. – Голос Солити звучал резко, напоминая Эвероду, что так они могут стать врагами, а этого виконт никоим образом не желал. – Я бы с удовольствием умыл кровью лорда Тэтчера Стендиша за то, что он соблазнил мою сестру, но Фэйр испытывала такое унижение, она была поражена в самое сердце изменой этого мерзавца и упросила нас с отцом отказаться от мщения.

Эверод успокоился.

Он уж и позабыл о несчастной любви леди Фэйр к Стендишу, а сам Солити почти никогда не упоминал об этом происшествии. Семье Карлайлов удалось заглушить большую часть сплетен, а бесстыдную похвальбу Стендиша выдать за клевету. Прошло всего несколько недель, и новый скандал отвлек внимание бомонда от сестры Солити.

– К тому же ты не ограничишься соблазнением мисс Кигли, – нарушил неловкое молчание Солити.

Эверод между тем вспоминал, как несмелые уста Мауры прижимались к его губам. Она была совершенно неопытна в таких делах, но его плоти было все равно. Он настолько возбудился, что желал в тот миг лишь одного – прижать ее покрепче к стене и раствориться в ее женской нежности. Он насмехался теперь над самим собой за то, что едва не потерял рассудок.