Ночь соблазна

– Помолчи! – Он развязал узел, и длинные концы галстука свесились на рубашку. – Что это у нас здесь? – Он взял в руки флакончик зеленого стекла, стоявший рядом с чайником.

Маура топнула ногой:

– То, что ты видишь. Тетушка Жоржетта боится, как бы вся прислуга не заболела тем же, что и твой отец. Она настояла, чтобы все пили ее укрепляющий отвар.

– Так, значит, она по-прежнему возится со своими колдовскими зельями, да? – заметил Эверод, быстро поставив флакончик на место. – А это что?

– Клубничный джем, дурачок! – Маура обхватила пальцами столбик кровати и потрясла его. – Если ты проголодался, я попрошу, чтобы принесли еще один поднос.

Под его пристальным взглядом ей стало не по себе. Эверод с кувшинчиком джема вернулся к ней.

– Зачем же поднос, когда передо мной такое соблазнительное пиршество?

Он поставил джем на краешек кровати. Не сводя с ее лица неповторимых янтарно-зеленых глаз, виконт снял кожаный ремешочек, который перехватывал на затылке его волосы. У Мауры непроизвольно напряглись и затвердели до боли соски, когда она вспомнила, как эти длинные волосы щекотали ее груди в прошлый раз.

Эверод тоже вспомнил, как она отвечала тогда на его прикосновения, и взял ее за грудь.

– Такая нежная! Ведь когда я кладу руки вот так, ты отвечаешь мне без обмана, правда?

Кажется, ее тело никогда не было равнодушным к его близости. К его прикосновениям. Когда его рука упала, отпустив ее грудь, Маура огорчилась.

– Отвяжи, и я тебе докажу! – Маура смотрела, как Эверод снимает и кладет на кровать сперва сюртук, а за ним и рубашку.

– Потом, потом, – сказал виконт и рассмеялся, когда она тихонько зарычала. Он ухватился за противоположный столбик и снял обувь.

– Из тебя получится отличная жертва, Маура. Какая жалость, что я не поклоняюсь какому-нибудь древнему богу – им как раз такие и требовались.

Эверод отстегнул от своих панталон подтяжки, панталоны свалились с талии и повисли низко на бедрах. В просвете между штанинами Мауре теперь стали видны заманчиво курчавившиеся темные волосы. Он возбужден, и ему больно, если судить по тому, как надулись спереди панталоны. Эверод, однако, раздевался не спеша, как будто весь день до вечера был в его распоряжении и он мог все это время играть с ней вволю.

– Ну если ты решил отложить сегодня жертвоприношение, то что же ты намерен делать? – спросила Маура, с любопытством переводя взгляд на кувшинчик с джемом, стоявший на кровати.

Эверод усмехнулся, взял кувшинчик и запустил в него палец, а затем поднес этот палец, обмазанный клубничным джемом, к своим губам.

– М-м-м… Честное слово, иногда я могу быть изобретательным. – Он запустил в джем всю пятерню.

– Эверод! – завизжала Маура, когда он покрыл липким джемом ее левый сосок. – Не надо этого, не надо! Ты слишком далеко заходишь!

– Ты поистине удивишься, каким дерзким я могу быть с покладистой дамой, привязанной к кровати, – парировал он с преувеличенной учтивостью.

Но виконт еще не закончил разукрашивать ее тело. Размазав джем и по правому соску, он снова окунул два пальца в кувшинчик и нарисовал замысловатый узор вдоль ее живота, до устланного курчавыми волосками лобка.

– Ну, довольно, – потребовала Маура, но ее строгий приказ был сведен на нет ухмылкой Эверода, с которой он потянулся к ее пупку, чтобы слизать улику.

– Нынче вечером из-за твоих мерзких проделок моему платью не потребуются ни ленты, ни булавки.

Эверод поднялся с колен, не обращая внимания на то, что ее перепачканные джемом соски оставили липкие следы и на его собственной груди.

– Джем очень вкусный. Попробуй сама. – Он водил пальцем по ее губе до тех пор, пока девушка не открыла рот.

Маура с закрытыми глазами смаковала сладкий клубничный джем. Посасывая липкие пальцы Эверода, она издала стон. Он расслышал этот призывный звук, и игривое выражение на его лице тут же сменилось серьезным. Он убрал пальцы и накрыл ее уста своими. Их языки начали свой нежный танец.

– Все-таки я привыкла к тому, что джем намазывают на гренок, – пробормотала Маура, с трудом прерывая поцелуй.

– Гренок слишком сухой, – отозвался Эверод, покрывая ее уста быстрыми легкими поцелуями. Он снова встал перед ней на колени. – И это скучно.

Он слегка укусил ее грудь, прежде чем накрыть своими губами сосок и окружающую его нежную кожицу. Маура слегка дрожала, ухватившись за столбик кровати, а Эверод вовсю слизывал языком клубничный джем с ее груди.

– Твое тело придает джему ни с чем не сравнимый вкус, – пробормотал он, а его губы и жаркое дыхание двинулись вниз. – У тебя местами солоноватый вкус, местами же бесспорно острый.

Виконт запустил пальцы в кувшинчик и поставил его на пол.

– У меня предрасположенность к экспериментам, и я буду искать до тех пор, пока не найду тот единственный вкус, который удовлетворит мой лютый голод. – Он осторожно, чтобы не спугнуть Мауру, положил руку повыше ее колена, и она почувствовала, к чему он стремится, еще раньше, чем Эверод развел в стороны ее нижние губы.

При первом же прикосновении прохладного липкого джема к тому комочку плоти, который прятался в ее женских складках, Маура выгнулась и ударилась затылком о столбик кровати. За пальцами Эверода последовал его ловкий язык, слизывавший десерт.

От нестерпимого желания тело Мауры трепетало, она выгнулась дугой навстречу Эвероду, утроба ее сжалась в сладостном томлении. Если раньше она ощущала лишь легкое возбуждение, то теперь из ее тела словно забил скрытый там горячий источник. Будь у нее свободны руки, Маура запустила бы сейчас пальцы в волосы Эверода и прижала бы его лицо к себе посильнее, чтобы он глубже проникал внутрь.

– Таунсенд! – прошептала она и вздохнула, когда его пальцы развели в стороны складки промежности, стремясь к ее женской глубине.

Эверод вытер свои влажные губы о плечо.

– Вкус острый и умиротворяющий, сладкий, медовый, – сказал он. Его большой палец в это время потирал промежность, доставляя Мауре мучительное удовольствие. – Amor Veneris, vel dulcedo, как назвал это потаенное женское сокровище Маттео Коломбо [22] . Подобная красота вкупе с нежными возгласами наслаждения, издаваемыми женщиной, способна подвигнуть мужчину на поэтическую хвалу своему открытию.

22

Маттео Реальдо Коломбо – итальянский врач середины XVI в., профессор анатомии; открыл роль клитора в достижении полового удовлетворения.