Ночь упавшей звезды

Когда мир разлетелся на тысячу звенящих осколков, Одрин обессилено упал на меня и глухо спросил, уткнувшись в плечо:

– - Это безумие, да?

– - Это любовь...
– - хриплым от счастья и нежности голосом отозвалась я.

– - Арри...
– - он поднял голову и ошалевшим взглядом посмотрел мне в глаза.
– - Я никогда... веришь, никогда никого не любил так, как тебя. Я просто не могу оторваться от тебя, мне плевать на все вокруг, на Твиллег, на войну...
– - и он положил голову мне на грудь.

Я стала перебирать и гладить пряди его похожих на ковыль волос. Мне было тепло и надежно, как никогда до него. Было хорошо.

Вот только вредная летавка, появившись из-за крыши и прянув под навес, окатила нас брызгами с крыльев. Одрин вздрогнул от каскада холодных капель, внезапно уколовших спину, и резко сел. Летавка быстренько приземлилась ему на плечо и клюнула. Мадре рассмеялся, схватившись за ухо:

– - Вот видишь, а ты переживала. Она вернулась... Оденься, девочка, здесь холодно...

Я послушалась, слегка досадуя, что он не стал мне помогать. Распорядился -- и самоустранился. А потом мне стало смешно.

– - Сильно она тебя?
– - я извернулась, пытаясь разглядеть в темноте его ухо. Ничего не разглядела, конечно. Так, смутные тени Одрина и птички.

– - Не очень, -- он стал не спеша одеваться.
– - Кстати... на звук того манка, который я тебе дал, прилетит именно моя летавка. Сатвер не так уж далеко, а она летает по всему лесу.

Внезапно мевретт развернулся ко мне и порывисто обнял:

– - А ты будешь писать мне просто так?

– - Каждый день.

А может, мы зря одевались?..

– - Ты забыла сапоги.

– - Мне с тобой тепло, и без сапог, -- надулась я.
– - Они мне велики, неудобно. И не смотри на меня так, а то я себя жарким на сковородке чувствую, -- я посопел и кышкнула на летавку, перелетевшую мне на плечо со вполне прозрачным намерением. Птичка обиженно пискнула и взлетела по навес.

Одрин покачал головой и чмокнул меня в кончик носа:

– - Ну, значит, придется мне опять нести тебя на руках...
– - обулся. Глянул на хохлатую:

– - Осторожнее с ней, она капризуля, хуже Сианновского птенца. Знаешь, какая она свирепая в гневе!

– - Не-а, -- я передернула плечами.
– - А что, ты видел ее в гневе? Расскажи...

Одрин, хохоча, живописал сцену знакомства Элвина с летавкой:

– - Понимаешь, наш Элвин -- это... редкостная балда... Даже моя Иллирит умудрилась надрать ему уши. Из-за чего-то его жутко невзлюбила, как увидит -- перья дыбом, глаза горят, и все норовит клюнуть побольнее.

Я рассмеялась.

– - Ну, как увижу кого, которого клюет летавка, тут же пойму, с кем имею дело... Перья дыбом, глаза горят, ой!
– - я повисла на Одрине, задыхаясь от смеха. Мадре легко подхватил меня на руки и, внеся в таверну, посадил на скамью. Повернулся к Сианну:

– - Ты не спишь? Слушай, к тебе летавка прилетала?

Сианн взглянул на потолок и ответил хмуро:

– - Нет, не прилетала. А что?

Я сжалась под удивленным взглядом Одрина.

– - Ну... куда-то она ведь определенно летала... Триллве, а что конкретно ты представила?

– - Ну, вот его представила, -- я ткнула пальцем в Алиелора, -- насколько вспомнила: длинный, ушастый, в темном, волосы до попы и глаза зеленые, -- я готова была расплакаться.

– - Какие еще до...

– - возмутился Сианн и встряхнул отпущенными до плеч волосами.
– - Откуда вы взяли такие длинные?

Я резко покраснела:

– - Ну, я тогда больше о другом думала, перепутала случайно...

И вцепилась в скамью, чтобы не сбежать прочь. А ведь очень хотелось.

Сябик ободряюще улыбнулся мне, взмахнув косичками:

– - Да не переживайте вы так! Летавки -- не то что Ромашка, дуры через одну. Вот меня еще ни одна в жизни не поняла, а у вас -- хоть что-то получилось. Так что не всё потеряно...

– - Моя Иллирит -- не дура, молодой человек. И что значит "не все потеряно"?
– - возмутился Одрин.
– - А если вдруг придется срочно передать послание, а она не сможет? Кстати...
– - он подозрительно посмотрел на меня.
– - А у кого это волосы до... ну, в общем, длинные такие?

– - Я думала, что у Алелора! Честно думала! Да ну вас!
– - я вскочила и кинулась к лестнице, а оттуда в знакомый коридор и в заброшенную комнату, в самый темный угол. Как при этом не пострадала мебель, не приложу ума. Там я уселась, прижавшись спиной к стене, скрестив руки на груди. И пусть никто меня не смеет трогать, никто!

– - Я же говорю -- могло быть хуже! У меня вообще безнадега, а Триллве в первый раз!..
– - это Сябик внизу постарался меня защитить. В его голосе звучало искреннее недоумение -- никак не доходило до юноши, отчего я сбежала... Ромашку он понимал, а летавок и девушек -- нет.

Одрин пошел следом за мной. Его нагнал Сианн. Эхо разносило в коридоре его шаги и настойчивое:

– - Отец, послушайте, а что это вы там говорили о моем старшем брате?

Скрипнув, растворилась дверь в мое убежище. Я затаилась и даже перестала дышать.

– - А у вас есть старший брат, мевретт Алиелор?
– - заинтересованно спросил Сябик, прибежав за остальными.

– - Ну да, говорил...
– - растерянно ответил Одрин.
– - Триллве... можно, мы войдем?

– - Пожалуйста... я за комнату не платила...
– - пробормотала я в колени.

– - А как он выглядит, вы помните?
– - добивался своего Сианн.

– - Торус? Ну, вы с ним похожи. Он тоже черноволосый, только черты лица погрубее. И, когда я его видел в последний раз, у него были длинные волосы, до... Мгла!
– - лилейный треснул кулаком по косяку.
– - Ты думаешь?

– - Да, изредка, -- скромно ответил Сианн. Сябик хихикнул.

Резкий треск дерева заставил меня вскинуть голову. На светлом фоне двери рисовались два силуэта -- Сианна и Мадре.

– - Вы что, подрались?

– - Нет, мы не дрались, -- успокоил меня менестрель.
– - Просто мы кое-что поняли.

Одрин вошел и уселся рядом со мной на пол:

– - Мы поняли, куда ты отправила птицу. Видимо, летавка была у Торуса. Вообще-то это не очень хорошо... Видишь ли, -- Мадре коротко глянул на застывших в дверях Лери и Сианна, -- дело в том, что мою Иллирит знают все элвилин. В том числе и Торус...

– - Эх, жаль... Жаль, что вы ее отправляли без меня, -- огорчился Сианн.
– - Я бы черкнул братишке весточку.