Ночь в монастыре с привидениями

– Позовите Тао Гана и Цун Ли, – потребовал судья. – Сейчас она будет говорить, и я хочу, чтобы они присутствовали в качестве свидетелей.

Актриса с беспокойством спросила:

– Вас не тревожит ее состояние?

– Не слишком!

Он похлопал ее по плечу и улыбнулся:

– Вы очень хорошо справились со своей задачей, дорогая, – заметил он.

– А теперь позовите наших друзей.

Когда она вернулась в сопровождении обоих мужчин, судья сказал Белой Розе:

– Тебе больше нечего бояться, мое дитя. Сейчас ты поспишь, и все будет хорошо.

Остановившийся взгляд девушки встревожил его.

– Поговорите с ней, – обратился он к Цун Ли.

Поэт наклонился к Белой Розе и произнес ее имя. Наверное, она услышала, потому что подняла глаза и спросила:

– Что случилось? Ох.., я вспоминаю! Это был кошмар!, Судья дал знак Цун Ли не отвечать. Юноша опустился на колени, нежно поглаживая руку девушки.

– Все позади, мое дитя, все позади, – успокаивающе сказал судья.

– Но я все еще их вижу, – воскликнула она. – Эти ужасные морды!

– Расскажи мне, – уговаривал ее судья. – Ты же знаешь, если дурной сон рассказать, он забывается, и его опасное влияние рассеивается. Кто привел тебя в галерею?

Белая Роза тяжело вздохнула и медленно заговорила:

– На спектакле я пережила глубокое потрясение. Ведь Кан Ийде мой брат, мы всегда друг друга любили, и страшные выпады человека с саблей меня ужаснули! Как только мы вышли, я под каким-то предлогом покинула госпожу Пао и пошла к Ийде за кулисы. Я сказала ему, что нахожусь в большом затруднении и хотела бы поговорить с ним без посторонних. Он предложил мне подняться к нему в комнату, выдав себя за него. Может быть, вы знаете, что он был переодет женщиной?

Она вопросительно поглядела на судью.

– Да, мне это известно, – сказал он. – Но после того, как мы встретились в коридоре, куда ты пошла?

– За углом я столкнулась с госпожой Пао. Она была в бешенстве и устроила настоящую сцену, а затем силой затащила в нашу комнату. Там она попросила прощения, сказав, что несет за меня ответственность и не может допустить, чтобы я посещала актрису с сомнительной репутацией. Тогда я собралась с духом и сказала ей, что не уверена в своем религиозном призвании, добавив, что хотела посоветоваться по этому вопросу с барышней Нгеуян, с которой была знакома в столице.

Госпожа Пао отнеслась к моим словам довольно спокойно. Она сказала мне, что я совершенно свободна принимать любое решение, но монахи уже приступили к подготовке церемонии, и она обязана их немедленно предупредить. По возвращении она объявила мне, что меня ждет отец настоятель.

Взглянув на молодого поэта, она продолжала:

– Госпожа Пао провела меня в храм, где мы стали подниматься по правой лестнице. Несколько раз мы поднимались и опускались, пока не оказались где-то вроде небольшой туалетной комнаты. Госпожа Пао хотела, чтобы я накинула на себя костюм монашки, утверждая, что такое платье более прилично при встрече с настоятелем монастыря. И тут я сообразила, что меня обманывают, и отказалась подчиниться.

Госпожа Пао пришла в дикую ярость. Такой я ее никогда не видела. Она произносила слова, которые я не решусь выговорить, сорвала с меня одежду и совершенно голой втолкнула в соседнюю комнату. Я была так ошеломлена, что просто не могла сопротивляться.

С несчастным видом Белая Роза глянула на судью. Он протянул ей еще чашку чая. Отпив, она продолжала уже более спокойно:

– Я оказалась в пышной спальне. Из недр большой кровати под желтым парчовым балдахином ко мне обратился приглушенный голос: «Иди же ко мне, моя супруга. Для тебя пришло время получить божественное посвящение.» Я поняла, что оказалась в ловушке и любой ценой должна бежать, но госпожа Пао набросилась на меня и связала за спиной руки. Схватив за волосы, она пыталась подтащить меня к постели. Я отбивалась ногами и изо всех сил взывала о помощи. «Оставьте ее, – сказал голос. – Я хочу насладиться зрелищем ее трогательной красоты.» Госпожа Пао бросила меня на колени и отступила. Из кровати до меня донеслось нечто вроде посапывания; звук был так ужасен, что помимо воли я разразилась рыданиями. «Так-то лучше, – сказала госпожа Пао. – Теперь ты будешь доброй девочкой и сделаешь то, что тебе прикажут». Я ответила, что предпочту умереть. «Должна ли я прибегнуть к кнуту?» – спросила она. – «Нет, – ответил голос. – Было бы жаль повредить столь чудную кожу. Ей просто нужно время подумать. Усыпите ее». Госпожа Пао подошла и кулаком сильно ударила меня в висок. Я потеряла сознание…

Цун Ли хотел что-то сказать, но судья знаком остановил его. После короткой паузы Белая Роза заговорила снова:

– Я пришла в себя от страшной боли в спине. Я лежала на чем-то жестком и ничего не видела из-за волос, которые закрывали мое лицо. Попыталась крикнуть, но обнаружила, что мне заткнули рот. Мои руки и ноги были заключены в железные браслеты, при малейшем движении врезавшиеся в тело. Спина заставляла меня страдать. Я чувствовала, что вся моя кожа покрыта какой-то коркой. Дыша через нос, я умудрилась слегка сдвинуть волосы и увидела деревянного демона с копьем. Я поняла, что меня поместили в Галерею ужасов вместо какой-то скульптуры, а мое тело покрыли краской. И вдруг рядом со мной возник кто-то со свечой в руках… Какие новые истязания готовились мне? Но через мгновение все погрузилось во тьму, и я услышала удалявшиеся шаги. Отчаянно пыталась я крикнуть, любая судьба казалась мне предпочтительнее заброшенности в этой пугающей пустоте. Вскоре тишина была снова нарушена: кругом бегали крысы.

Белая Роза закрыла глаза, и все ее тело содрогнулось. Цун Ли зарыдал, заливая слезами руку девушки. Она подняла глаза на судью и продолжала усталым голосом:

– Не знаю, как долго оставалась я в этом состоянии, наполовину обезумев от боли и ужаса, иззябшая до костей… Наконец я увидела свет и попыталась пошевелить руками и ногами, чтобы дать понять, что я жива, но они так закоченели, что не могли двигаться. Именно тогда я услышала ваши слова о неприличии моей позы… Разве у меня не было вокруг бедер хотя бы клочка ткани?

– Конечно! – поспешил заверить ее судья Ди. – Но другие статуи также были лишены повязки, что и вызвало мое замечание. Девушка выглядела немного успокоенной.

– Так я и думала, – сказала она, – но полностью уверена не была… Высказав замечание, вы продолжили путь.

Моим единственным шансом спастись было как-то привлечь ваше внимание, когда вы будете возвращаться. Но как? Я мучительно заставляла себя думать. Внезапно мне пришла в голову мысль, что если я прижму грудь к наконечнику копья, брызнет кровь и, резко выделяясь на известковой белизне краски, может быть, остановит ваш взгляд. Ценой неимоверного усилия я смогла пошевелиться. В сравнении со страданиями, которые мне причиняли мои руки и моя бедная спина, боль, которую я ощутила, когда острие копья вонзилось в грудь, была пустячной. Слой известковой краски мешал мне почувствовать, сочится ли кровь, но я услышала, как падают капли и поняла, что мой замысел удался. Это придало мне бодрости.

Снова в галерее зазвучали шаги. Кто-то пробежал, не глядя на меня. Я знала, что вы появитесь также, но пока услышала ваш голос, мне казалось, что минула вечность.

– Ты проявила большое мужество, – сказал судья. – Ответь теперь еще на два вопроса, и сможешь отдохнуть. Могла бы ты поподробнее описать путь, которым госпожа Пао провела тебя в комнату с балдахином из желтой парчи?

Пытаясь вспомнить. Белая Роза нахмурила брови.

– Убеждена, что эта комната находилась в восточном крыле. Но раньше я никогда не бывала в том конце монастыря. К тому же мы столько раз сворачивали в сторону…

– Проходили ли вы по лестничной площадке с зияющим в центре большим квадратным проемом, огороженным деревянными перилами?

Девушка грустно покачала головой.

– Совсем ничего не помню, – прошептала она.

– Не тревожься, скажи только, был ли тебе знаком голос, доносившийся с кровати? Не напоминал ли он голос настоятеля? Белая Роза снова качнула головой.

– И сейчас этот ужасный голос звучит у меня в ушах, но не вызывает в памяти ничей другой.

Едва заметно улыбнувшись, она сказала: