Ночь ведьмы. Книга первая

Сквозь разбитую дверь я вижу, как другие охотники, наконец, поднимаются. Бертрам зовет на помощь – раздается лязг железных цепей и деревянный стук, когда дверь тюремного ящика, стоящего в повозке, распахивается.

Мяу.

Я чуть не наступаю на рыжую кошку. Она ластится к моим ногам.

– Отстань, Роза, – приказываю я. Только моя сестра могла дать мышелову имя, но она питает слабость к этим тварям.

Ведьма тихо повторяет имя кошки. Роза. Ее розовые губы складываются в идеальный кружок, словно она удивлена. Роза трется головой о лодыжку ведьмы, и у меня внутри все переворачивается, когда я вспоминаю истории, как ведьмы превращают кошек в своих фамильяров. Эта hexe околдовала питомца моей сестры?

– Ты расскажешь, где моя сестра, – говорю я шепотом.

– С чего это? – огрызается она. – Чтобы ты смог сжечь и ее?

Другие охотники подходят к нам. В руках Бертрама железные кандалы. Я не могу ничего больше сказать.

– Ты не сгоришь, hexe, – шепчу я дрожащим голосом.

Ее глаза расширяются.

– Но еще пожалеешь об этом, когда я с тобой разделаюсь.

7. Фрици

Тюремная повозка раскачивается, попадая в колею, из-за чего меня отшвыривает к стене, а железные кандалы на запястьях дергаются, и я ощущаю запах старого металла и ржавчины. Охотники не особо спешат, и я задаюсь вопросом, не потому ли, что их предводитель думает, будто мы можем по дороге наткнуться на его сестру.

Может, мы ее и правда встретим.

Но я надеюсь, что ей удалось скрыться. Она воспользовалась дымовой завесой, которая поднялась из-за моего заклинания (до сих пор понятия не имею, почему оно взорвалось; возможно, среди тех трав росло что-то еще?), и убежала в лес. Теперь, когда хэксэн-егери ушли, она, должно быть, вернулась в дом и приводит его в порядок. Пока я несу бремя ее судьбы.

Меня охватывает чувство вины. Чувство вины, страх и пробирающий до костей ужас.

Нет. Я не буду думать об этом. Не буду размышлять о том, как, пытаясь спасти Лизель, я закончила тем же, что и она.

Я ударяюсь головой о стену, и из груди вырывается сдавленный стон.

Все происходящее в последние несколько дней шло по наихудшему из возможных планов, так что я могла бы подумать, будто проклята, если бы не знала правды.

Это не проклятие.

Это я.

Мои поступки навлекли на меня наказание. Мое прошлое стало отравлять будущее.

Я выдавливаю нервный смешок. Schiesse, в этой сырой темной коробке я не ощущаю ничего, кроме усталости, которая просачивается в мой мозг. Я выжила только благодаря решительности, благодаря движению вперед, с одним желанием спасти Лизель. Но здесь и сейчас передо мной открывается бездна горя, зияющая пропасть, от которой я убегала, наконец забирает меня.

Но это даже хорошо. Я с радостью утону в пустоте, если она поможет мне отвлечься от мыслей о том, что я пленница хэксэн-егерей. Что меня везут в Трир, где меня ждет участь похуже той, которая настигла мой ковен.

Меня пробирает дрожь. В горле хрипит, и то ли крик, то ли рыдание вырывается наружу. Нет, нет, нет – я не доставлю охотникам удовольствия увидеть мое горе. Я еще не в тюрьме в Трире, не так ли? Значит, не все потеряно, дорога займет как минимум полдня, и им, скорее всего, придется разбить на ночь лагерь или остановиться, чтобы сменить лошадей. Как только они это сделают, как только меня выпустят из этого ящика – а им придется это сделать, разве нет? – я начну действовать. Сбегу. Или сражусь с ними. Украду оружие. Они забрали мои склянки для зелий, но оставили плащ и шляпу, так что я смогу выжить в лесу, как бы ни было холодно. Все что угодно, лишь бы сбежать.

Лизель рассчитывает на меня.

И я ее не подведу. Не теперь.

Повозка кренится в сторону, так что я слетаю с сиденья, а мои скованные запястья не позволяют мне удержаться за скамейку. Я с грохотом падаю на грубый пол, и крик боли срывается с моих губ.

Повозка останавливается.

Я лежу, уставившись на зарешеченное окошко в двери. Снаружи раздаются шаги. Грубые голоса.

– Тут неподалеку есть место для лагеря, – говорит капитан. Хэксэн-егерь, тяжесть которого я до сих пор ощущаю на своих плечах, хотя полоска крови, оставленная на шее его клинком, уже подсохла. – Проверьте все. Мы останемся здесь на ночь. А вы, трое, рассредоточьтесь. Хильда Эрнст, возможно, все еще где-то в этих лесах. Она не могла пересечь реку – если она сбежала в хаосе, который подняла эта hexe, то может быть где-то поблизости. Вероятность небольшая, но проверить стоит.

– Капитан, а что насчет… – Голос смолкает. Затем тихо добавляет: – Ведьмы?

Я криво улыбаюсь. В словах молодого охотника слышится страх. Он придает мне сил, как веревка, брошенная в изрезанную трещинами пропасть.

– Тебе страшно, Йоханн? – поддразнивает кто-то. – Тогда, может, оставить тебя на страже?

Повисает пауза.

– Если это приказ. – Но, Дева, Мать и Старица, похоже, он в ужасе.

Я упираюсь плечом в стену фургона, отчего вся конструкция раскачивается, и это вызывает у Йоханна испуганный возглас, а затем невнятное бормотание, отчего я наполняюсь радостью.

Один из охотников смеется.

Другой ударяет кулаком по стенке фургона.

– Тихо там! – Это капитан.

– На самом деле я не издала ни единого звука, – язвлю я. Если бы я не была такой измученной, голодной и подавленной, смогла бы мыслить более рационально. Но сейчас единственное, что удерживает меня на плаву: звук отвращения и раздражения, который издает капитан.

– Я останусь на страже, – говорит он своим людям. – А вы идите.

В ответ раздается громкое «Ja, Kapitan!», а потом звук шагов удаляется от дороги и теряется в лесу. В тот момент, когда я понимаю, что мы одни, я вскакиваю и пинаю дверь.

– Ты собираешься меня выпускать?

Тишина.

Я хватаюсь за прутья – в этом ящике я не могу встать прямо, поэтому, чтобы выглянуть в окно, мне приходится пригнуться, – и тогда я вижу капитана, который стоит ко мне спиной.

Его руки скрещены на груди, спина прямая, как палка, на широкие плечи накинут безупречно чистый черный плащ. Этот плащ, темные волосы и глаза – капитана можно было бы принять за тень, если бы не его бледная кожа. Все в нем говорит, что он полностью контролирует ситуацию. Он выглядит так, словно его отлили из железной формы идеального хэксэн-егеря.

Ярость закипает во мне.

– Эй, я с тобой разговариваю!

Тишина.

Я дергаю за прутья.

– Ты не можешь держать меня здесь всю ночь, jager. Где мне, по-твоему, справлять нужду?

Это заставляет его вздрогнуть.

– О, я оскорбила твои представления о том, как должна разговаривать женщина?

Он поворачивает ко мне голову, и я вижу его искаженный яростью профиль.

– Ты не женщина, – говорит он. – Ты ведьма.

– Я человек. – Он избегает встречаться со мной взглядом, но я пристально смотрю на его лицо. – Меня зовут Фридерика…