Ночная помощница
Шрифт:
– Может, обойдемся скромной домашней церемонией?
Рубаха женщине была велика, а шнуровку у горла она, как всегда, забыла завязать. Шелковая ткань соскользнула с плеча, оголив белоснежную грудь женщины. Зрачки вампира расширились, и сосредоточиться на разговоре с будущей женой стало сложнее.
– А как же все узнают, что ты моя жена? — Хриплым голосом спросил Руфус.
– А зачем? Все и так знают, что ты спишь со своей секретаршей.
Обвинение Баратора в сексуальных домогательствах прилетели две недели назад. Кто- то снова сумел поставить микрофоны в кабинете вампира. Шпионская аппаратура простояла там не долго, всего несколько часов, но звуки их страстного секса
– Ну не все знают, что эта секретарша моя будущая жена.
Руфус осторожно дотронулся губами до шеи невесты. Она запрокинула голову, и теплые мурашки побежали по позвоночнику.
– А тебе важно, чтобы об этом все знали?
– Важно. — Признался барон и зажмурился от удовольствия, когда Арис положила ладони ему на грудь. — Я боюсь, что ты сбежишь.
– Поэтому ты слил запись журналистам? — Спросила женщина, и красная рубаха сползла вниз, полностью оголяя тело.
От этого зрелища у вампира перехватило дыхание, и он не сразу понял, о чем говорит ведьма. А когда понял, замер, не зная, как ей ответить.
– Кто тебе рассказал?
– Никто. — Ответила она, а потом взяла его ладонь и положила себе на грудь.
Этот неудобный разговор только усилил пикантность момента, а полумрак комнаты не выдал красных пятен на лице барона.
– Тогда как ты узнала?
– Ну а какой журналист осмелится уличить в сексуальном скандале барона Баратора без его разрешения? — Она вопросительно изогнула бровь. — Да еще и догадаться изменить голос любовницы и вырезать из записи мое имя.
– Я подумал, что тебе будет неприятно, если твое имя будут обсуждать в прессе. — Признался Баратор.
Правда, стыдно за эту выходку ему не было. Неловко было только за то, что Арис так легко его вычислила.
– Зачем ты это сделал? — Спросила она и поцеловала его сначала в ухо, потом медленно опустилась к шее и ключицам.
– Я подумал, что огласка не даст тебе меня бросить. — Признался Баратор.
– Ты боишься, что я тебя брошу даже после того, как Луна соединила нас нерушимыми узами?
– Арис выгнулась кошкой в его руках.
– Ведьмы коварны, а вампиры перед вами беззащитны.
– Твоя ведьма от тебя не уйдет. — Пообещала женщина и посмотрела в глаза вампиру.
Каменное сердце барона громко ударилось о ребра.
– Не хочешь пышную церемонию? — Хрипло спросил он.
– Пусть Олав продаст журналистам эксклюзивные фотографии с нашей тайной церемонии.
В этот момент к возбуждению вампира примешалась волна нежности и он окончательно убедился в том, что ему досталась идеальная женщина.
Леда и Тамер
После того, как Тамер вернулся от северян, их жизнь круто изменилась. Тамер лишился силы, и теперь был обычным волком. Ему сложно было смириться со сменой статуса, но оборотень после нескольких недель молчания решил взять себя в руки и учиться жить по-новому.
Новость о том, что Леда наврала про беременность, его не удивила. Даже наоборот, когда жена призналась, Тамер почувствовал настоящее облегчение. Теперь он отчетливо понимал, что не готов стать отцом и нести ответственность за чужую жизнь. По крайней мере сейчас.
В вечер его возвращения супруги долго разговаривали, пытаясь решить, что делать и как жить дальше. Они не были парой в том понимании,
в котором это было принято считать у волков. Но их объединяло одно — они оба выбрали друг друга. Да, этот выбор можно было считать ошибкой. И никто из них не надеялся, что в этом доме может появиться тепло или уважение. Но в эту лодку оба сели добровольно, и все обсудив, Леда и Тамер решили попробовать начать все сначала.Начинать было сложно. Особенно Тамеру. Тяжесть собственных ошибок давила на плечи. Оборотню казалось, что он стал чем-то вроде позора стаи. Он не мог нормально общаться с сестрой или с ее мужем. Все время хотелось им нагадить. И только страх неотвратимости наказания останавливал его. Понадобилось много времени и сеансов психотерапии, чтобы Тамер пересмотрел свои взгляды на жизнь и посмотрел на ситуацию под другим углом.
– Я виноват перед ней. — Вдруг сказал Тамер жене, когда они вечером сидели на крыльце своего дома и смотрели на звезды.
Эти вечера стали тем якорем, за который обоим получилось зацепиться.
– Мы оба виноваты перед Арис.
Тамер молча кивнул, сжал в руках чашку с кофе, которого в последние месяцы он пил больше, чем нужно и спросил:
– Ты знаешь, что стало с твоей парой?
Это был первый раз, когда Леда не почувствовала острого приступа боли, вспоминая Андрея или Алю. Ярость утихла, пришло смирение и понимание того, что ее жажда мести была чем-то глупым и необоснованным.
– У него все хорошо. — Сказала волчица. — Жена, ребенок, бизнес. Все как у обычного человека.
– Думаешь, он счастлив?
– Уверена, что счастлив.
Сказала Леда, а про себя подумала, что если Андрей вдруг вздумает быть несчастным, Аля его прикопает где-нибудь в сквере. За этой не заржавеет.
Этот короткий разговор стал переломной точкой в жизни Леды и Тамера. Волчица вдруг поняла, что пришло время отпустить прошлое. И если она будет жить теми событиями дальше, шанса создать что-то новое не будет. О чем-то таком подумал и Тамер и по-другому посмотрел на жену, поняв, что совсем не знает Леду. Они столько лет знакомы, а он даже не мог назвать ее любимую песню или напиток.
– Леда!
– М?
– А ты, какую музыку слушаешь?
– Я не люблю музыку. — Ответила волчица. — Она раздражает. Особенно та, что крутят на третьей волне.
Тамер тоже не любил третью волну. Он всегда считал, что эта радиостанция идеально подходит для подростков, столкнувшихся с несправедливостью первой любви, или еще с какой-нибудь подобной чушью. Это был их второй якорь.
Вальдар и Ванда
Кажется, падение мужа Ванда переживала болезненней, чем сам альфа. Она никак не могла смириться с потерей статуса. Формально она на правах старшей омеги могла стать главой стаи. Но на практике оказалось, что ее вес в стае ничтожно мал. Ее прошлые заслуги помнили и уважали, но с серьезными вопросами все равно шли не к ней. Это задевало самолюбие волчицы, но через несколько месяцев глупого соперничества с собственной дочерью Ванда сдалась.
Вальдара активность жены только раздражала. Ее отчаянные попытки сохранить статус омеги заканчивались неудачами и только подчеркивали его беспомощность. Ужиться на одной территории с новым альфой у него тоже не получалось, несмотря на все усилия и самого Янака, и дочери. Вальдар пытался. Но в какой-то момент ему пришлось признаться себе в том, что Вита для него ничего не значила. Дочь он не любил, и ему было плевать и на нее, и на еще не родившегося внука. От этого признания Вальдару стало легче. Он больше не должен был притворяться, изображая из себя отца.