Ночная стража

— Эй, слышь, а почему ты назвал его «ваша светлость»? — спросил один из темных силуэтов.

Карцер не спускал глаз с лица Ваймса.

— Мы так шутим. Там, откуда мы приехали, все звали его Герцогом. — Карцер сунул руку в карман и достал какой-то предмет. Ваймс заметил тусклый латунный блеск. — Кличка у него была такая… Эй, Герцог! Прикажи-ка своему сопляку перестать звонить.

— Хватит, младший констебль, — тихо сказал Ваймс.

Шум уже сделал свое дело. У предстоящей сцены появились безмолвные зрители. Впрочем, присутствие зрителей не имело для Карцера никакого значения. Он мог запросто зарезать тебя на арене под взглядами сотен людей и невинно спросить: «Кто? Я?» Но громилы за его спиной стали нервничать, как тараканы, ожидающие, что вот-вот вспыхнет свет.

— Не волнуйся, Герцог, — успокоил Карцер, надевая на пальцы латунный кастет. — Я рассказал ребятам о нас с тобой. О том, как давно мы друг друга знаем, ха-ха.

— Неужели? — откликнулся Ваймс. Это был не суперостроумный ответ, но Карцеру явно хотелось поговорить. — А как тебе удалось стать сержантом, Карцер?

— Я услышал, что кое-где нужны стражники со свежими идеями, — пожал плечами Карцер. — Милейший капитан Загорло лично побеседовал со мной и понял, что я честный человек, которому в жизни просто чуть-чуть не повезло. Он измерил меня своими циркулями, линейками и прочей гёметрией, и они подтвердили, что я не могу быть преступником. А еще он сказал, что во всем виновата окружающая среда.

— Ты имеешь в виду трупы, которые появляются повсюду, где бы ты ни оказался?

— Здорово сказано, Герцог, ха-ха.

— И у тебя действительно есть свежие идеи?

— Ну, одна из них ему особенно приглянулась, — произнес Карцер, прищуриваясь. — Как оказалось, он никогда слыхом не слыхивал про фокус с имбирным пивом.

Фокус с имбирным пивом. Это превзошло самые худшие ожидания. Пыточных дел мастера много веков бились над секретом фокуса с имбирным пивом, а Карцер раскрыл его такому маньяку, как капитан Загорло.

— Фокус с имбирным пивом, — повторил Ваймс. — Молодец, Карцер. Именно такого человека искал Загорло. Настоящую сволочь.

Карцер улыбнулся, словно только что выиграл небольшой приз.

— Да, и я уже рассказал ему, как ты набросился на меня за то, что я украл всего-навсего буханку хлеба.

— Перестань, Карцер, — поморщился Ваймс. — Ты в жизни не крал хлеб. Ты предпочитал убить пекаря и присвоить всю пекарню.

— Еще тот пройдоха, да? — сказал Карцер, полуобернувшись к своим людям, чтобы подмигнуть и кивком указать на Ваймса.

И закончил разворот, сильно ударив в живот человека, стоявшего рядом.

— Никогда не смей звать меня «эй-слышь», — прошипел он. — Я — сержант, понятно?

Особист застонал в ответ, корчась на мостовой.

— Будем считать, это значит «да», ха-ха, — кивнул Карцер, убирая кастет в карман. — Теперь к делу… Герцог, так получилось, что у тебя мой человек. Как насчет того, чтобы ты передал его мне и мы тихо-мирно разошлись?

— Что тут происходит, сержант?

Голос донесся откуда-то из-за спины Ваймса. Он обернулся и увидел Букли и Зайтса. Они шагали не спеша, напустив на себя самодовольный и беспечный вид, но было заметно, что они только что бежали. А когда они узрели особистов, то мигом растеряли большую часть беспечности и еще более значительную часть самодовольства.

Отчаянный звон колокольчика. Он означал: «Офицер В Беде», и все стражники, заслышав его, спешили на этот призыв.

Разумеется, далеко не всегда офицер мог рассчитывать, что ему действительно помогут. Особенно когда перевес был на другой стороне. В конце концов, это ведь старая Ночная Стража. Но по крайней мере, из реки тебя выловят, из петли достанут и о достойных похоронах позаботятся.

С другого конца улицы послышался грохот, и из-за угла вывернула громадина тюремного фургона с Фредом Колоном на козлах и констеблем Дрынном у задней двери.

— В чем там дело, Билл? — донесся до Ваймса крик.

— Это Киль и Ваймси! — крикнул Букли в ответ. — Давайте сюда, живее.

Ваймс старался не смотреть Карцеру в глаза, старался делать вид, будто ничего не произошло, будто мир не раскололся вдруг, как хрустальный шар, впустив в себя ледяной ветер бесконечности. Но Карцер был не дурак.

Он бросил взгляд на Ваймса, потом пригляделся к Сэму.

— Ваймси? — переспросил он. — Значит, тебя зовут Сэм Ваймс?

— Я ничего не говорил, — упрямо заявил младший констебль Ваймс.

— Так-так-так, — с довольным видом произнес Карцер. — Ну и поворот, да? Есть о чем подумать. И никаких ошибок, ха-ха.

Тюремный фургон со скрипом остановился. Карцер поднял глаза на круглое бледное лицо капрала Колона.

— Займись своими делами, капрал, — велел он. — Проваливай.

Колон нервно сглотнул. Ваймс заметил, как дернулся, словно пытаясь спрятаться, его кадык.

— Э… Мы услышали звон, — промямлил Фред.

— Просто кое-кто слегка переволновался, — объяснил Карцер. — Но это напрасные тревоги. Все мы стражники, верно? Я не хочу неприятностей. Это всего лишь небольшое недоразумение. Сейчас сержант Киль передаст мне моего друга, верно, сержант? И никто не будет в обиде, ага? Ты просто сорвал нам небольшую операцию, сущие пустяки. Передай его нам, и покончим с этим.

Все посмотрели на Ваймса.

Он прекрасно понимал, что самым благоразумным было бы подчиниться. И тогда Карцер, скорее всего, уйдет, а Ваймсу отчаянно хотелось, чтобы он оказался где-нибудь подальше от молодого Сэма.

Но Карцер вернется. Точно вернется. Такие твари, как Карцер, всегда возвращаются, особенно если знают, что нашли уязвимое место.

И это еще не самое страшное. Хуже всего то, что Ваймс изменил ход истории.

Заговор с Морфической действительно существовал. Особисты накрыли заговорщиков. Несколько человек погибли, но некоторым удалось сбежать, беспорядки продолжались несколько дней и закончились, только когда…

Однако той ночью молодого Сэма Ваймса не было рядом с Морфической улицей. Киль учил его обмениваться рукопожатием с дверными ручками далеко отсюда, в Тенях.

Но ты решил, что умнее всех, Герцог. Решил, что можешь вставлять палки в колеса и лупить по головам, да?

Плюс еще вмешался Карцер, и вот ты далеко за пределами учебников истории, на незнакомой местности и без карты…

Карцер по-прежнему весело улыбался. Здесь и сейчас Ваймс больше всего на свете хотел стереть с его лица эту улыбку, стереть навсегда.

— Эй, слышь, я был бы рад услужить, — сказал он. — Честное слово. Но мы его взяли, и я обязан доставить его в штаб-квартиру и оформить бумаги. Надо его допросить, вдруг он поможет разобраться с некоторыми нераскрытыми преступлениями.

— Например? — спросил Карцер.

— Не знаю, — пожал плечами Ваймс. — Смотря что у нас сейчас есть нераскрытого. Мы посадим его в камеру, напоим чаем, поболтаем о том о сем… сам знаешь, как это бывает. Часто у человека развязывается язык после чашечки чая. Ну, или газировки, если он не любит чай.