Ночная воровка

— Пойдем. — Она распахнула дверь.

И остолбенела.

На зеленом бархате в витрине-аквариуме лежал… арбалет.

Алексей недоумевая смотрел то на оружие, то на Надю.

— Не понял!

— Я тоже.

На негнущихся ногах Надя прошла вперед и остановилась.

— Сталь, покрытая позолотой… Кленовое ложе… Узорные накладки на кости, гербы, рисованные, Франции и Милана… — бормотала она, как гид-автомат.

Алексей наклонился над арбалетом, покачал головой.

— А в этот раз горностаевый хвостик в сердце у меня получился лучше.

Прошла минута, не меньше, прежде чем Надя повернулась к Алексею и открыла рот.

— То есть как — в этот раз? Ты хочешь сказать, что уже делал такой для кого-то?

— Вот этот я и делал. — Он кивнул на возлежащий на бархате арбалет. — Но не для Гатальски. Для одного чеха три года назад. Наверное, твой Найк перекупил у него или получил в подарок.

— Не может быть, — прошептала Надя. В голове гудело, она не знала, радоваться ей или огорчаться. И вообще, что делать?

— Может. Есть доказательство. — Алексей, надев нитяные свежие перчатки, чтобы не оставлять влажных следов от пальцев на металле и дереве, осторожно повернул ложе боком. — Вот мой знак. Тебе он известен — половина буквы А и половина буквы Д, соединенные вместе.

И впрямь это был знак, который не виден постороннему, он притаился в укромном уголке на ложе.

Надя выдохнула.

— А… новый… при тебе?

— Ты думаешь, у меня в сумке березовое полено? — Он вскинул брови.

— Н-нет, но… я ничего не думаю, кажется, я больше вообще никогда не смогу думать.

— Ну если все решено, то и думать не о чем. — Алексей ухмыльнулся, его усы шевельнулись, и Надя заметила в них серебро.

Она пожала плечами, а Алексей вытащил новый арбалет и показал ей.

— Ну, какой кладем?

— Пусть останется тот, который лежит.

* * *

Приглашенные собрались вовремя, в одиннадцать тридцать. Маленький зал заполнился в основном мужчинами, хотя были и дамы. Поскольку после осмотра экспозиции все приглашены на бокал вина, то и форма одежды выбрана соответствующая — повседневная.

Надя ушла со сцены в тень, она сделала свое дело и издали наблюдала, какое впечатление производит выставка на зрителей. Она тихо радовалась: посетители смотрят так, как она хотела. Сперва все устремляются к центральной витрине, охотничьему арбалету Людовика XII.

Найк Гатальски пришел в темно-синем костюме в тонкую полоску, который необыкновенно шел ему, оттеняя лицо, энергичное, загорелое, волевое. Надя смотрела на него издали и не могла поверить, что этот мужчина любит ее. Кровь заклокотала в венах, когда к нему подскочила вертлявая канадская журналистка, знаменитая тем, что фотографирует только выдающихся людей.

— О, мистер Гатальски, прошу вас сюда.

Я думаю, вы могли бы попасть в цель из этого оружия! Наверняка вы способны поразить стрелой сердце любой женщины от берегов Америки до берегов Европы.

Он светски улыбался, а Надя вспыхнула.

— Перестань, Надя! — Алексей дернул ее за руку. — Это же светские шуточки. Сама знаешь.

— Липучка, — неожиданно для себя процедила Надя.

Алексей засмеялся.

— Однако.

Татьяна Федорина подошла к ним и с ласковой улыбкой посмотрела на Надю, а Алексею кивнула.

— Ты молодец. Как бы мне ни было тяжело, но я желаю тебе добра, — сказала она фразу, в которую Надя не сразу вникла.

— Ты чем-то недовольна?

— Напротив, я завидую. Приходи завтра за гонораром.

— Спасибо.

— Ничего себе, какова стерва. — Алексей скривил губы.

— Ты так считаешь?

— А ты не знаешь?

Надя пожала плечами.

— Давай выйдем, — предложила она.

— Но я хочу бокал вина!

— А мы потом войдем. — Надя улыбнулась.

Свежий воздух омыл лицо Нади, пошевелил прядку волос, выбившуюся из улитки.

— Ну вот и все. А я подумаю, как с тобой расплатиться.

— Это я должен с тобой расплатиться, — засмеялся Алексей. — Ты работала погонялой. И помогалой. Я бы не сделал эту штуковину. А теперь могу ее загнать и поехать в Европу. Прокатимся с Галкой, она давно хочет в Лондон. Спит и видит Бонд-стрит. Смешно, да? Будто ей тут магазинов мало.

— Спасибо тебе, Алексей. Да, Найк спрашивал, не поработаешь ли ты на него? Он хочет заказать несколько арбалетов и открыть у себя под Тулой тир.

— Да почему же нет! Я готов!

Бокал вина был великолепен, калифорнийское оказалось терпким и красным, как гранаты. Соки, маленькие пирожные и бутерброды, орешки исчезали быстро, и к часу дня, как и полагалось по протоколу, все закончилось.

Но ровно в час Найк Гатальски показал, что он настоящий русский — непредсказуемый, широкий и лихой.

— Все собрались? Прошу внимания. Дорогие друзья, я хочу представить вам женщину, прекрасную и потрясающую. Это она из моих железок создала такую красоту. — Он сделал паузу, ожидая, когда по его приглашению Надя подойдет и встанет рядом. — Должен сказать, у нее дар размягчать металл и делать его покорным. — Он шумно вздохнул. — Я испробовал это на себе. — Он сделал паузу, а Надя похолодела: «Что такое он говорит?» — Я подпал под ее чары, и она нашла для меня место, как и для каждого из этих экспонатов. Но не в камерном выставочном зале, куда я вас пригласил, а в экспозиции жизни. Вы понимаете? Это место рядом с ней.

Раскрасневшиеся от вина лица расплылись в улыбке, одобрительно кивали мужчины, а женщины с прищуром рассматривали Надю.

— Что мне остается сделать? Предложение. Я предлагаю ей руку и сердце при вас, вы свидетели моей покорности Судьбе. А поскольку эта женщина не так проста, я дарю ей не кольцо в знак помолвки, а ожерелье на шею, тем самым пытаясь призвать к покорности и ее тоже.

Найк вынул из коробочки ожерелье из чешских гранатов. Потом надел его на обнаженную Надину шею.

Она почувствовала, как слезы собрались в уголках глаз, посмотрела сквозь туманную пелену на Найка и увидела в его серых глазах любовь. Гранаты горели огнем и холодили кожу. Потом внезапно, на глазах у всех, она раскинула руки и обняла Найка за шею.

— Я люблю тебя, Найк, — прошептала она.

— И я тебя, любимая.

Аплодировали все, кроме одной женщины. Татьяна Федорина не двигалась, словно оцепенела. Конечно, в конце концов она решила не портить жизнь Надежде и вернула украденный арбалет вчера вечером, снова пробравшись в зал. Для этого ей пришлось не спать ночь. Но такое? Это уж чересчур!

А Наде теперь все было неважно. Она стояла рядом с Найком, смотрела на него и больше никого не видела.

— Восхитительная пара, — шептались ценители.