Ночной консьерж

В школе разноголосица усилилась. Голоса требующие, голоса приказывающие, голоса выговаривающие, призывающие к ответственности. Учителя были к нему снисходительны. Если бы не их беззлобность, его аттестат выглядел бы гораздо хуже.

Маленький городок в южной Украине, где он рос, не баловал своих жителей обилием развлечений. В местном драматическом театре практиковалась в трактовках мировой классики труппа спивающихся неудачников. В единственный кинотеатр изредка привозили далеко не новые фильмы. Оставался еще Дворец культуры шахтеров, куда раз в месяц наезжали гастролеры – от группы «Мираж» до экстрасенса Кашпировского. Очень трудно было попасть во Дворец культуры на выступление столичных знаменитостей. Но его школьные педагоги почти всегда попадали. Дело было в том, что принципиальный и неприступный администратор Дворца культуры Богдан Фисенко имел душевную слабость к его старшей сестре Гале. Некому было упрекнуть его в том, что иногда он пользовался этой слабостью с целью повышения собственной успеваемости.

– Ох, и ловок же ты, Кацуро! – прищелкивал языком сизоносый трудовик, – ловок, а табуретка у тебя кособочится… Киянкой ее работай, киянкой!Дынь! Дынь! Глухие звуки дерева о дерево вызывали недовольную гримасу на лице трудовика. Дзынь! Тогда он специально промахивался и колотил по верстаку.

Стук киянки о металлическую обивку верстака становился громче, будто это он служил ритмической основой для мелодии Сен-Санса. Пластиковая музыка из пластиковой телефонной коробки. Как бы он хотел, чтобы телефонный звонок его просто разбудил. Ведь будят тех, кто спит. Но вместо этого телефон лишь отвлек от сумятицы в голове. Мутный калейдоскоп звуков, людей, видений, кошмаров и призраков преследовал его уже четвертый день, не давая заснуть или просто забыться.

– Да… Да, это я. Серж из Москвы… – Он взял телефонную трубку. – Кто это? Клуб «Pacha» и Таня с замороженными сосками? Что за чушь! Не помню… А-а-а… Николас! Ник! Однокурсник Огни, родственник принца Монако… Привет, рад слышать! Извини, немного занят, трубы в сортире засорились… Что? Ну, как тебе объяснить? Оттуда, куда все гадят, вдруг потекло наружу! Прости за натурализм. – Он старался до конца выговаривать слова, распухший язык с трудом ворочался во рту, будто в густой манной каше.

Ник начал распинаться о том, как он прекрасно провел время в Москве в его обществе полгода назад, с какой ностальгией вспоминает клубные загулы, веселых красавиц, стриптизерш, у которых он обнюхивал соски, припудренные кокаином…

– Да… да… Шикарный трип! А ты молодцом! Но пасаран! Белиссимо! – Он вставлял невпопад вежливые комментарии, как слепой танцор, совершая движения наугад с малознакомой партнершей.

– Серж! – На том конце трубки наконец иссяк фонтан воспоминаний. – У меня к тебе дело. Звоню порекомендовать клиента. Ему нужны твои услуги.

– Ник… Я сейчас не очень хочу работать. Мы можем вернуться к этому разговору позже?

– Я тебя очень прошу, Серж! Ты окажешь лично мне большую услугу. Конечно, парень хорошо заплатит.

– Ник… ну… хорошо. Дай ему мой электронный адрес. Пусть сделает стандартный бриф: даты, пожелания, бюджет…

– Спасибо, Серж! Как у вас говорят – «с меня причитается»?

– Типа того…

– Только учти, он особенный клиент. The Special One.

– Ваша светлость… – Он попытался, но не смог точно вспомнить, какой титул у Николаса – герцог или принц? – Ваша светлость, у меня все клиенты особенные. Вам ли не знать?Час спустя компьютер отозвался с другого конца комнаты мелодичным сигналом – пришло новое письмо. Он нехотя сполз с кровати, толкнул «мышку», чтобы засветить экран, и уставился покрасневшими, сощуренными глазами в текст сообщения. Незнакомец под ником Ганди писал, что он друг Ника, что ему нужно провести две недели в России, а подробности он расскажет при встрече. И в конце – приписка: «Я знаю, вы можете почти все. Давно мечтал о знакомстве с волшебником))».

* * *

Полковник Казбеков вернулся домой поздно. Возня с плановыми документами, обещавшая занять не более пары часов, затянулась почти до полуночи. Все равно дома никого не было, жена полковника улетела в Крым, где она с раннего детства привыкла провожать весну и встречать лето. Они были женаты уже двадцать три года, и при всей нежности и благодарности к ней Казбеков виновато ловил себя на мысли, что испытывает облегчение, когда «мышка» пакует чемоданы, оставляя после себя забитый до отказа холодильник и записку с наставлениями на все случаи холостяцкой жизни.

Полковник сбросил пиджак в прихожей, сунул пиццу в микроволновку, скрутил пробку пивной бутылке и, упав в кресло, достал из портфеля сероватую пачку бумажных листов. Текст был напечатан крупным шрифтом. Гораздо крупнее, чем документы, с которыми полковник засиделся накануне в своем кабинете. Так что он начал читать, даже не надевая очки. Отчет капитана Романова по операции «Шейх», как и все сообщения этого офицера, был составлен педантично, дотошно, с подробностями, которые не всегда казались Казбекову обязательными, но вызывали уважение к обстоятельности автора. По мере того как взгляд полковника скользил по тексту, лицо его все больше напоминало гипсовый слепок, лишенный признаков жизни. Замерли ноздри, перестали колыхаться щеки, желваки остановились в выпуклом положении, словно такова была воля невидимого скульптора. Он даже не расслышал звонка, которым микроволновка просигнализировала, что пицца готова. Дочитав до конца, полковник бросил отчет на пол и остекленевшим взглядом уперся в телефон. Затем он отчетливо и громко произнес бранное слово, которое не слетало с его уст уже два десятка лет.

Полковник Казбеков не выносил двух вещей. Когда при нем ругаются матом и когда курят. Человеку, лишенному этих естественных проявлений, полковник мог простить многое, даже неуставное обращение, даже грубое нарушение субординации, даже неопрятный внешний вид. Романов знал о реакциях своего шефа, но ему за несколько лет службы под началом полковника даже в голову не приходило проверить, так ли это на самом деле.

Месяц назад, ровно в половину седьмого вечера двадцать второго апреля, он вошел в просторный, заполненный антикварной мебелью кабинет Казбекова на семнадцатом этаже «Сага Офис Билдинг», откуда открывался панорамный вид на близлежащие районы столицы, и отрапортовал:

– Капитан Романов по вашему приказанию прибыл.

– Садись, капитан, без церемоний. Ты с новостями? Есть что-то интересное по нашему делу?

Романов прошел к креслу, присел и сразу растекся в нем, заполнив все пространство. Капитан принадлежал к тем людям, которые распространяют вокруг себя атмосферу вальяжности, расслабленности и общей удовлетворенности жизнью. Невысокий, плотного телосложения, Романов покорял женщин узким аристократическим лицом, на котором выделялись широкие скулы и длинный острый нос. Но особенное внимание к себе приковывал взгляд Романова. Холодный и цепкий, он обладал гипнотическим воздействием и стальной твердостью. Историки описывают подобный взгляд у анархиста Нечаева и старца Григория Распутина. Даже Казбеков порой поеживался, глядя в эти белесые, по-рыбьи прозрачные глаза, почти лишенные ресниц.

Сам полковник производил на окружающих впечатление доброго дядюшки, решившего в праздники навестить многочисленную родню под Жмеринкой. Теплый взгляд глубоко посаженых карих глаз, круглое, по-азиатски щекастое лицо, стекавшее книзу складками, которых с годами становилось больше, отчего Казбеков напоминал милягу шарпея с дружелюбной мордочкой. Походкой и манерой жестикулировать полковник походил на человека кабинетного, привыкшего больше размышлять, нежели действовать. Но никто в Конторе не обманывался насчет истинного характера полковника Казбекова. Подчиненные знали, что в случае неудачи, в случае форс-мажора или, упаси боже, провала операции лучше им пострадать от рук противника, чем столкнуться с лютым неодобрением Казбекова. «Андропов» – так называли его подчиненные за глаза. Потому что звали Казбекова Юрий Владимирович.

– Выкладывай, капитан! Какие новости по нашей операции?

– Юрий Владимирович, я выбрал исполнителя для завершающей фазы.

Казбеков нахмурился, подчеркнув недовольство нервным жестом. Ему не нравилось, когда его самого лишали выбора. Он предпочитал, чтобы подчиненные представляли несколько кандидатур. Но молчание полковника означало, что он ждет продолжения. Романов откашлялся и продолжил:

– По паспорту: Сергей Кацуро, год рождения – восьмидесятый, родился в Украине. Сам он предпочитает, чтобы его называли Серж. Пять последних лет работает консьержем. – Романов открыл папку зеленой кожи и откашлялся. – Начинал в «Хайте», два года назад перешел на вольные хлеба. Индивидуально обслуживает самых высокопоставленных клиентов. По отзывам, способен в интересах клиента решить любую проблему. Мы проверили – в своем ремесле он кудесник. Если завтра клиент попросит у него кремлевские башни, боюсь, послезавтра мы их не досчитаемся или на Красной площади встанут муляжи. Обычно Серж делает заезды в Москву состоятельным иностранцам с полной программой, что называется, «под ключ». Запросы клиентов большим разнообразием не отличаются. Секс, антиквариат, мелкая контрабанда произведениями искусства, частные вечеринки, легкие наркотики, закрытые клубы, кулинарные изыски, связи по интересам, пикантные развлечения…