Ночной рейд

— Она была заложена еще до нашего прибытия, — задумчиво сказал Питт.

— Или после.

— Невозможно пронести такое большое количество взрывчатки через кольцо нашей службы безопасности.

— Эта обезьяна Шо может пройти через любую систему.

— Один раз — вполне возможно, но не несколько раз, таща тяжелые контейнеры с подводной взрывчаткой. Они, наверное, хранили ее в носовом отсеке «Императрицы», пока не поняли, как следует ее разместить на судне, чтобы вызвать самые крупные разрушения.

— Взорвать останки кораблекрушения и договор до того, как мы появимся из-за горизонта.

— Но мы пришли рано и нарушили их временной график. Вот поэтому они украли зонд. Боялись, что он может детектировать наличие тайника с взрывчаткой.

— Неужели Шо так отчаянно стремился остановить нас, что пошел на массовое убийство?

— Этот вопрос занимает и меня тоже, — согласился Питт. — Он не произвел на меня впечатления человека, стремящего к этому. Он не мясник.

Взгляд Питта блуждал в раздумье. Неожиданно он увидел главного инженера Метца, который медленно приближался к рубке управления. У него был вид человека, готового упасть на ходу. Лицо усталое и изможденное, одежда промокла от фуражки до сапог, от него пахло дизельным топливом.

— Попробуешь догадаться? — улыбнулся он усталой улыбкой. — Старушка сделает это. «Венчерер» не будет тем, чем был раньше, но ей-богу, он доставит нас домой.

Эта была самая хорошая новость, которую услышал Питт после взрыва.

— Вам удалось остановить поступление воды?

Метц кивнул.

— Мы уже на восемь дюймов уменьшили ее уровень по сравнению с тем, какой был час назад. Как только ты смог выпустить водолазов, самые страшные пробоины были заделаны снаружи.

— «Гурон», — взволнованно сказал Питт. — Ты можешь отсоединить насосы «Гурона»?

— Думаю, да, — ответил Мерц. — Они нечто среднее между нашим оборудованием и насосами с «Финикса», должны справиться.

Питт больше не терял времени. Он закричал в микрофон наушников:

— Клингер!

Ответ последовал через несколько секунд, голос был не совсем четким.

— Эй, говорит капитан Немо с подводной лодки «Наутилус». Всё.

— Ты кто?

— Парень из «Двадцати тысяч лье под водой». Ты знаешь. Мировое кино. Смотрел, когда еще был малышом в Сиэтле. Лучшая часть — полет с гигантским головоногим.

Питту чертыхнулся.

— Клингер! — закричал он, и все, находившиеся в рубке управления, повернули головы. — У тебя слишком высокий уровень диоксида углерода! Ты понял? Проверь установку очистки воздуха. Повтори. Проверь свою установку очистки воздуха.

— Эй, а что с ней, — жизнерадостно ответил Клингер. — Индикатор показывает, что мы дышим десятью процентами СО ₂.

— Проклятье, Клингер, слушай меня! Тебе нужно снизить его содержание до пяти процентов. У тебя развивается кислородное голодание.

— Очиститель включен. Что ты так волнуешься?

Питт вздохнул с облегчением.

— Продержись еще немного и активируй устройство передачи коротких высоких звуковых сигналов локатора. К тебе на помощь идет «Гурон». Тебя поднимут на борт.

— Как скажешь, — ответил Клингер неразборчивым голосом.

— Что с течью?

— Через два-три часа затопит батареи.

— Увеличь подачу кислорода. Понял? Увеличь подачу кислорода. Ждем тебя к обеду.

Он повернулся, чтобы поговорить с Ганном, маленький человечек предвидел это. Он уже был в дверях.

— Буду руководить извлечением «Сапфо I» с «Гурона» лично, — сказал Ганн и ушел.

Питт посмотрел через открытый иллюминатор и увидел, что уже подошел катер с «Финикса», и небольшой кран поднимает костюм «ДЖИМ» из воды. Купол отвинтили и открыли. Три члена экипажа «Финикса» протянули руки внутрь, достали фигуру, не проявляющую никаких признаков жизни, и положили ее на палубу. Затем один из них взглянул на Питта и поднял вверх большой палец.

— Он жив! — раздался крик.

Живы два человека в погружаемом аппарате, жив один оператор костюма «ДЖИМ», корабль всё еще на плаву — подвел итоги Питт. Только бы удача не изменила им.

Даннинг и его команда нашли барокамеру почти в двадцати ярдах от того места, где она стояла на якоре. Люк в отсек внешнего входа заело в закрытом положении, четыре человека трудились в унисон ломиками длиной четыре фута каждый, чтобы открыть его. Затем все уставились на Даннинга, глядя на него через свои маски: никто из них не хотел первым войти в барокамеру.

Даннинг проплыл внутрь так, чтобы голова оказалась в воздухе под давлением. Он добрался до небольшой полки и снял свой дыхательный баллон, немного поколебался, но затем пробрался в главную камеру. Электрический кабель, идущий к «Оушен венчереру», оторвался, и была полная темнота. Даннинг включил свой водолазный фонарь и направил его луч на небольшое помещение.

Все люди, находившееся в барокамере, погибли, они лежали друг на друге, как дрова. Кожа была темного багряно-синего цвета, кровь из сотен открытых ран собралась в одну огромную лужу на полу. От холода она уже свернулась. По тонким струйкам, сочившимся изо рта и ушей, Даннинг понял, что все они умерли мгновенно в результате ужасающего сотрясения, когда камера крутилась над дном реки, подхваченная круговращательным движением страшной силы.

Даннинг присел, тошнота поднялась к горлу, началась спазматическая рвота. Его трясло от слабости и запаха смерти. Прошло долгих пять минут прежде, чем он смог вызвать «Оушен венчерер» и говорить членораздельно.

Питт принял сообщение, закрыл глаза и тяжело облокотился на панель дисплея. Он чувствовал не злость, а только глубочайшую скорбь. Хоукер взглянул на него и прочитал эту печальную драму в складках сильного выразительного лица.

— Водолазы?

— Это был Даннинг, — сказал Питт, глаза уставились в пространство. — Люди в барокамере… никого не осталось в живых. Все умерли от контузии. Двоих нет. Если они были снаружи и подверглись воздействию взрыва, надежды нет. Он сказал, что они доставят тела.

Хоукер молчал. Он сразу очень постарел, вид у него был совершенно потерянный. Внезапно Питт почувствовал, что слишком устал. Пустая затея, весь проект — жалкая пустая затея. Они не добились ничего, кроме смерти десяти хороших людей.

Сначала он не услышал слабого голоса в наушниках. Наконец ему удалось прорваться, преодолевая полное отчаяние. Кто бы ни старался связаться с ним, голос был слабым и очень далеким.

— Питт слушает. В чем дело?

Последовал неясный и искаженный ответ.