Ночные всадники (сборник)

Дело было громкое. Молодая вдова, хозяйка постоялого двора, взяла себе в любовники головореза. Такого, что поискать! Кровь парень лил, словно квас в жаркую погоду. И набрал себе таких же безжалостных сообщников. Постоялый двор под началом вдовы процветал. Женщина она была горячая, охотно продавала себя за деньги, да еще и окрестных баб привлекала. Молодых и справных. От постояльцев не было отбоя. Слух о веселом доме разнесся по всему тракту. Купцы, собираясь на ярмарку, уже заранее вспоминали бойкую хозяйку. И продолжалось это пять лет…

Следствие вскрыло целый притон, в котором вершились кровавые дела. Главный убивец сумел ускользнуть от наказания. Знали лишь, что по паспорту он был Воскобойников. А своим жертвам палач представлялся так: Черт Иванович Веревкин. И мерзко ухмылялся при этом… В ту ночь, когда ворвались казаки, атаман отсутствовал. Продавал похищенных лошадей и этим спасся. Его так и не нашли. Вдова и оставшиеся в живых головорезы сгинули на каторге. А на Московском шоссе много лет после того было спокойно. Вдруг лесные люди решили возродить жуткий промысел?

Еще одно обстоятельство, которое толкало Алексея вернуться, было связано с Тистровым. Вроде бы солидный, почтенный человек. Лесом занимается. Имеет молодую взбалмошную жену, тяжело с ней старичку. Все как у людей. Но сыщик усмотрел в Павле Ниловиче и другое. Тот имел нечто общее с Колобихиным! Что-то такое, чего не опишешь словами. Что можно лишь почувствовать, если имеешь опыт. Одной крови люди… А Серый – Лыков был в этом убежден – являлся опасным преступником.

Алексей сошел с поезда, и первый, кого он увидел на дебаркадере, был Чернов. Урядник стоял во фрунт и отдавал честь.

– Что-то изволили забыть, ваше высокоблагородие?

– Здорово, Чернов!

– Здравия желаю!

– Вот хочу печь на заимке разломать.

Служивый изумился:

– Для чего?

– Посмотреть надо. Нет ли там чего интересного?

– Так это… Их благородие надо бы спросить…

– О чем? Можно ли чиновнику Департамента полиции горелую печь крушить? Может, сразу губернатору телеграфируешь?

– Извиняйте, ваше высокоблагородие! – смутился урядник. – У меня инструкции. Должен сообщить обо всем господину становому приставу.

– Сначала распорядись, чтобы мне дали двух каменщиков с кувалдами.

– Не могу нарушить распоряжение начальства. Виноват! Первым делом должен известить. И получить разрешение на оказание вам содействия. А каменщиков в Чулкове отродясь не было!

Лыков плюнул и отправился в ближайший кабак. Там нанял пару мужиков с инструментами и телегой. Втроем на медлительной коняшке отправились по лесной дороге. Алексей ехал и вспоминал, как выслеживал на ней Колобихина. И что потом из этого вышло… И может еще выйти, если он не отыщет свой билет! Фактически сейчас все и решится. Если догадка сыщика верна, он что-то отыщет на заимке. Пепелище никто всерьез не осматривал. А вдруг повезет?

Мужики попались работящие, и дело у них спорилось. Алексей сидел в тени и ждал. Вскоре подъехал на своей гнедой урядник и примостился неподалеку. Напряжение нарастало.

Вот обрушился печной свод. Работники залезли внутрь и стали выбрасывать оттуда кирпичи. Вдруг дело у них застопорилось. Они нагнулись, что-то разглядывали… Потом выскочили наружу как ошпаренные. Лица у мужиков сделались белее мела. Лыков подбежал и тоже обомлел.

На черном поду печи, среди кирпичей и шлака, лежали обгорелые человеческие черепа. Много черепов.

Надворный советник подумал про себя: плакал мой билет… Зато теперь никто не упрекнет его, что в ночь-полночь шлялся по лесным дорогам. И зря напугал скромных фальсификаторов свеч.

Он повернулся к уряднику и сказал:

– Вот и открылось, Чернов. Скачи на телеграф, вызывай исправника!

Обнаруженное Лыковым дело оказалось огромным по масштабу совершенных преступлений. В развалинах печи отыскали двадцать один череп, если считать с фрагментами. Из них два были детские… Еще десять могил щупами обнаружили в дальнем углу двора. Целое кладбище…

Размах банды поразил полицейских. Никогда прежде в Европейской России не встречалось столь массовитое убийство. Тридцать один труп! А сколько их еще закопано в лесу?

Через сутки в кабинете владимирского губернатора Теренина состоялся разнос. Лыков вольготно сидел в кресле, а трое вязниковцев стояли, понурив головы. Рутковский и Лямкин еще хорохорились, а Чернов был как в воду опущенный… Губернатор бегал и кричал на подчиненных:

– Почему такую жуть во вверенной мне губернии раскрывает приезжий человек? Куда смотрели вы?!

Остановившись на секунду, тайный советник обернулся к Лыкову:

– У вас есть жалобы на местные силы?

– Есть, ваше превосходительство.

Вязниковцы вжали головы в плечи. Алексей обратился к исправнику:

– Семен Никифорович, а покажите ту телеграмму, которую вы получили из губернского присутствия.

Коллежский советник, недоумевая, вынул из кармана бланк и протянул сыщику. А тот передал его губернатору.

– Вот обратите внимание. Какой-то жалкий столоначальник указывает господину исправнику, как тот должен оказывать мне содействие. А именно, без ущерба для основной службы! И всякий раз, когда мне нужна помощь, он обязан испрашивать разрешения у этого индюка. Вот на что я пожалуюсь. Напрямую Ивану Логгиновичу.

Губернатор побагровел и рыком вызвал правителя канцелярии.

– Убрать стервеца со службы сию же секунду! – распорядился он. Потом обратился к питерцу: – А эти трое? Говорят, урядник Чернов отказался выполнить ваше распоряжение ломать печь.

– Да, но он поступил так вынуждено. Выполняя приказ непосредственного начальника.

– Стало быть, Лямкин виноват! – обрадовался тайный советник.

– Нет, ваше превосходительство. Он следовал распоряжению исправника. А тот в свою очередь действовал согласно указанной телеграмме. Главная вина того ничтожества, что позволило себе исказить приказ министра. Недвусмысленный приказ!

– Значит, к здесь присутствующим у вас претензий нет?

– Ни единой. И вообще, ваше превосходительство… Ни к чему сейчас искать виновных в том, что так поздно открыли банду. Надо искать саму банду.

– Вы полагаете?

– Полагаю. Ваши полицейские и не могли ее отыскать.

– Вот как? Поясните!

– Действовали профессионалисты. Живых не оставляли. Нападали ночью, угоняли экипажи с телами убитых по лесной дороге к себе на кордон. И там зарывали. Нет тела – нет и дела!