Ночные животные

– Я не в настроении выяснять отношения, – прорычал Артур, сжав в кулаки пальцы. Из-за плотных, кожаных перчаток для фехтования его пальцы заскрипели.

– И я не в настроении. Хочешь узнать – почему?

– Нет.

– Я все равно скажу. – Костя расправил плечи и вновь выдавил холодную усмешку. – Дело в тебе.

– Как поразительно я на тебя влияю. Влюбился что ли?

Уже в следующую секунду Ромал схватился за ворот рубашки Артура, а Даня резко подпрыгнул и испуганно затараторил:

– Происходящее сейчас абсолютно иррационально! Константин не мог влюбиться в тебя, его тянет к противоположному полу, как и восемьдесят шесть процентов мужчин на этой планете. Возможно, Артур пытался пошутить, что крайне странно при сложившихся обстоятельствах. Но, если все же пытался, я выступаю за погашение конфликта.

– Убери руки, – прохрипел Селиверстов, прожигая Константина ядовитым взглядом.

– Я вырву твой язык.

– Не надо! – В ужасе воскликнул Даниил и схватился руками за лицо. – Вряд ли это законно. И, наверняка, Артур умрет от потери крови. К тому же это не так просто.

– Даниил.

– Да?

Константин посмотрел на перепуганного соседа и процедил:

– Сейчас помолчи.

– Ладно.

Даниил Волков послушно уселся на кровать, сжав в пальцах колени, а Ромал вновь повернулся к блондину и резко дернул на себя ворот его фланелевой рубашки.

– У меня нет на тебя времени.

– Мне сломать тебе руки?

– Как ты сделаешь это с раскрошенным позвоночником?

Глаза Даниила закатились, и он начал робко постукивать ногой по полу, стараясь изо всех сил не слушать, о чем говорили его соседи. Поразительно, как много гадостей сказать друг другу могут совершенно незнакомые люди. Даниил Волков знал, что Артур не ведет себя как избалованный мальчишка, когда они остаются вдвоем, он знал, что Константин – не сорвавшийся с цепи пес, каким его представлял себе Артур. У этих двоих определенно было множество недостатков, но они скорее делали их похожими, чем разными.

Оба – непроходимые упрямцы и эгоисты, зазнавшиеся и удрученные каждый своими причинами, но, что удивительно, добрые. Доброта – редкий дар, как сказала бы мама, но чем старше Даниил становился, тем отчетливее понимал: в доброте столько же хорошего, сколько и плохого.

Константин рывком оттолкнул Артура от себя и с издевкой улыбнулся.

– Давай. – Он подозвал его рукой. – Что ты мне сделаешь?

– Я не хочу с тобой драться.

– Я бы тоже не хотел со мной драться.

– Ты переходишь все границы, Ромал.

– Д эвлалэ , сделай хоть что-нибудь! Жалкое зрелище. Ты болтаешь, как девчонка. От тебя несет, как от девчонки. Может, позвонишь своему дружку, чтобы он разобрался?

Неожиданно в изумрудных глазах Арта сверкнуло безумие. Он почувствовал, как все его тело полоснула волна ненависти и усталости, тяжелого отчаяния, от которого хотелось укрыться как можно дальше. Он до сих пор злился на себя за то, что провалил каждый бой на тренировке. Ему надоело ютиться в уродливой комнате, готовить еду, считать деньги и делать вид, что о другой, более легкой жизни он ничего не слыхивал. Как плотина посреди бурной реки, Артура разрывало на части, и внезапно плотина взорвалась.

Парень стянул с правой руки перчатку и кинул ее под ноги Константина.

Константин Ромал нахмурился. Посмотрел на Артура, потом на перчатку. Потом опять на Артура и ровным голосом поинтересовался:

– И что это значит? – Самообладание покидало парня. Он прыснул со смеху и тут же схватился руками за туловище, чтобы не согнуться от хохота. – Ты вызов мне бросил?

– Осторожней, Ромал.

– Прицел у тебя убогий, неженка.

– Я выбивал дерьмо из парней и похуже.

– Сомневаюсь, что можно выбить дерьмо из человека. – Подметил Даниил, а затем опустил взгляд на свои колени и замолчал. Наверное, соседям не нравились его вставки.

Артур перемялся с ноги на ногу, пытаясь придумать действенный способ, который заставил бы Константина Ромала отвалить раз и навсегда, и рявкнул:

– Не здесь. Драки в общаге запрещены.

– Это не драка. У нас дуэль.

– Заткнись.

– Идем. – Ромал лениво побрел к двери. – Не хочу пачкать кровью пол.

Дыхание Даниила перехватило. Он пронаблюдал за тем, как Константин, а затем и Арт, покинули комнату, и подорвался на ноги. Неужели эти двое намеревались подраться? Да и по какой причине? Из-за того, что оба были без настроения?

Даниилу Волкову не нравилось, когда последствия не соответствовали уровню проблемы. В каждом поступке должна присутствовать логика, иначе человека уже нельзя назвать человеком. Даня не видел причин для серьезного конфликта. Привыкание – процесс достаточно многогранный, и не каждый способен принять жизнь такой, какая на данный момент она есть. Константину и Артуру стоило лишь дать друг другу больше времени, и тогда Даниилу не пришлось бы нестись за ними стрелой по коридору, чем он и занимался, судорожно сжимая в пальцах ключи от комнаты.

– Абсолютная бессмыслица, – бормотал он себе под нос, – неразумно и глупо.

Как и принято у особей мужского пола, ни Костя, ни Артур страха не показывали. Они, конечно, не дрожали от ужаса и отчаяния, но волновались. Никому из них вылететь из университета не хотелось. Собственно, поэтому они и продолжали идти, пройдя и парк, и студенческую улицу, оставив позади и крышу общежития, и взгляды десятков человек, с которыми они могли бы пересечься на лекциях или в коридорах.

Они все шли, и адреналин иссыхал вместе с азартом. Но, опять же, по кодексу чести, никто из парней не выказал сомнений. Кодекс юношеской чести вещь довольно странная, о которой девушкам мало что известно. Девушки скорее заболтают друг друга, чем прямо перейдут в наступление. У парней же выбора нет. Вряд ли девушки вообще задумывались над тем, как сложно быть мужчиной. Ему всегда приходится отвечать за свои слова, вечно приходится выпячивать грудь и челюсть, как будто ничто не пугает и не волнует. Разве на свете существует хотя бы одна девчонка, которая поймет всю глубину мужской боли? Нет ни одной минуты, ни одного дня, когда мужчине не пришлось бы демонстрировать силу и власть, опыт и авторитет. Однажды дашь слабину – уже никогда не взберешься наверх, на самый пик классовой пирамиды, и никто уже не сможет воспринимать тебя всерьез. Даже ты сам. В таком ужасно напряженном и требовательном мире мужчинам приходится день за днем выживать, как давно вымершим, мужественным гладиаторам. Вот только хлеба и зрелищ теперь требует не весь народ, а конкретная его подкатегория – женщины.

Костя и Артур остановились посреди небольшого переулка, который огораживали кирпичные, невысокие здания с четырех сторон. По кривому асфальту катились бумажки и пыль, из арки доносился шум проезжающих машин. Высоко на крышах сидели вороны, будто дневные сторожи, и как только парни замерли, они закричали и вспорхнули в небо.

– Отлично, – пробубнил себе под нос Артур, – просто помои.

Костя обернулся, сведя брови на переносице, будто ему совсем не понравилось, что Селиверстов нарушил тишину, и ленивым движением стянул с плеч джинсовку.

– Давай я… – предложил было Даниил, но Ромал бросил куртку на асфальт.

– Без слов сразу к делу, – усмехнулся Арт, прокрутив головой, чтобы размять шею, – как интригует. Только не забудь, Ромал, ты сам напросился.

– Ты много болтаешь.

– Пытаюсь тебя вразумить.

– Твои колени говорят об обратном.

– Еще одно такое утверждение, и твои колени я переломаю.

– Возможно. Если, конечно, закроешь рот и сдвинешься с места, в чем я сомневаюсь.

– Какого хрена ты нарываешься? – Разозлился Артур и шагнул вперед. – В чем твоя проблема? Тебя давно не ставили на место?