Нокаут чемпиону. Первая часть
Шрифт:
Мелихов сам не понимал, почему вдруг сорвался. Для чего он так говорит с этой девчонкой? Его просто выводило из себя, что вот она стоит перед ним такая вся честная, правильная, за спиной – ни ошибок, ни грехов. И поучает, поучает… Да когда она всё успела понять? И какое ей до этого дело? Все равно он ничего не сможет изменить! Игорь сделал круг по комнате, пытаясь придти в себя.
– Конечно, не знаю, откуда мне знать… – тихо произнесла она.
– Ладно, всё, тема закрыта! Иди к себе! И к Насте больше не подходи, я сказал!
Мелихов повернулся к Ленке спиной.
– Игорь, я поняла. Тебе нужен кто-то другой, чтобы ни во что не вмешивался. А я не механизм, прости. Завтра уеду… сегодня уже поздно.
Мелихов резко остановился. Атака была его, но противник нанес встречный удар. Так… Нечестно бить ниже пояса! Он молчал, пытаясь понять цену угрозы. Разум подсказывал, что правильней не платить шантажистке, а интуиция шептала, что выбора нет, придется лезть за бумажником.
Несколько секунд Игорь сопротивлялся, пытаясь быть последовательным. Какая-то чушь, честное слово! Не хочет – как хочет. Нужно, и правда, отправить эту наглую, неблагодарную девицу домой, и дело с концом. Найти, как она сама посоветовала, другого помощника. Какую-нибудь худощавую дамочку, сухую и исполнительную. Иначе все кончится плохо, очень плохо. Уже всё идет не так!
«А разве тогда, на бульваре, ты не знал, что всё с этого момента пойдёт по-другому?» – шепнул ему внутренний голос.
Мелихов развернулся и досадливо посмотрел на девушку.
– Ладно, извини, сорвался. Накопилось тут всякого. И ещё этот бой на носу… Не представляешь, как я оттягивал. А динамить дальше не выйдет – не дадут. Вот и дергаюсь, как дурак… Ты меня устраиваешь, ясно? Так что проехали.
Он чуть было не произнес, как Настя: «Не уезжай, пожалуйста!» И тотчас поморщился – это был удар по его самолюбию. Но живые глаза девушки, такие суровые только что, сразу отозвались на его слова – в них появилось сострадание. И вдруг ему впервые за многие годы захотелось ещё чуть-чуть пожаловаться и поныть. Он чувствовал, что не будет испытывать при этом унижения. Возможно, потому, что Ленка – не роскошная, успешная женщина, перед которой нужно изображать из себя мачо, а всего только…
А кто она, кстати? Почему ее мнение вообще должно быть для него важно? Мелихов вдруг представил эту картинку со стороны: накачанный, крутой парень, чемпион с миллионным призовым фондом жалуется на жизнь Ленке из Выхино.
Он тряхнул головой и сказал, стараясь вернуть голосу строгие, деловитые интонации:
– Но с Настей я сам разберусь, слышишь? Ладно, сегодня так вышло. А завтра займись уж делами, пожалуйста. Будет приставать – зови меня, я дома. Пусть Верка работает. Ясно?
– Ясно, – глаза у девушки подозрительно заблестели.
Уж не реветь ли она собралась? Вот ещё не хватало! И ведь когда он орал, не заревела. А сейчас-то чего?
– Ну, что не так-то? – он развёл руками. – Сказал же, не злись!
– Я не смогу игнорировать Настю, – выдавила из себя Ленка.
– Ну… Я ведь не запрещаю тебе с ней разговаривать. Но чтобы работа от этого не
страдала.– Хорошо, – прикусила губу Ленка. – Я… постараюсь.
– Да, и… вот ещё что…
Стоило разрулить этот неприятный вопрос раз и навсегда.
– Ты что – верующая?
– А что, это надо было указывать в резюме? – снова нахмурилась девушка. – Так я его не писала…
– Да нет… Мне по барабану. Только ребёнку мозги не пудри. Я этих душещипательных тем терпеть не могу.
– Я заметила, – она подняла на него глаза. – Я и не говорю об этом на каждом шагу. Но Настя спросила, пришлось отвечать.
Под её взглядом Игорь вдруг почувствовал полнейшее отвращение к себе.
– Иди спать, Лен. Если я что не так сказал… Забудь. У меня бывает.
Она только кивнула и ушла, не пожелав ему спокойной ночи. Измученный, выжатый, Мелихов опустился на диван. Ну, и где же Белозерцев? Когда не надо, всё время торчит на глазах, а когда не с кем слова сказать…
– Ну, брат, тебе не угодишь! – послышался вдруг насмешливый голос.
Игорь вздрогнул и крутанулся на месте, не понимая, откуда ему вещают. В открытом настежь окне появилась широкая морда приятеля – похоже, он всё это время торчал в саду.
– Ну, ты и сволочь! – только и произнес Мелихов. – Подслушивал?
Серега одним движением перемахнул через подоконник и оказался в комнате.
– А в этом доме все подслушивают, – ничуть не смущаясь, ответил он.
– И что?
– Да ничего! Довел девчонку… И рад.
– Серый!
– Сначала вешаешь на неё все подряд. Она сразу говорит – командовать не хочу. Ничего, говорит Мелихов, справишься, я те слова не скажу. А потом начинаешь – этого не делай, того не трогай. Ты ведь, как я понял, отстраниться от всего хочешь, да? От всех проблем? Потому Ленку и взял. А она, дурочка, стараться начала. Не знает, какие мы противоречивые. Следующим ходом будет – не приставай к Рае! Потом – не попадайся на глаза Викусе…
– Слушай, Белозерцев! Ни хрена ты не понял! Пусть занимается делами, распоряжается домом и не лезет… в мою жизнь.
– А что такое твоя жизнь? Трахаешься да дерешься. Ленка так здорово Настёну приструнила, никогда её такой не видел, за целый год – ну, ни разу ведь, Гош! Я бы на твоем месте молился на эту Ленку!
– Настя – это моё… Я сам справлюсь. Не надо думать, что я совсем… недееспособный.
– Просто у Ленки получается лучше, так чего ты взъелся! И наорал ещё – мол, я такой несчастный, а ты вся в шоколаде. А про три операции – помнишь, нет? Да ещё она мне сегодня про школу свою рассказывала, как её доводили.
– Тебе? – потемнел Игорь.
– Ну, не тебе же! Ты ведь только о себе думаешь!
– Я… Блин, Серый, хватит, мне и так хреново! Хватит мне… Сказок, Золушек несчастных. Не парь ты меня, а?
– Да это ты несчастный Золух. То бишь олух.
– У меня всё четко. Все нормально. Трезво, ясно, понятно. Здесь – Вика, здесь – Настя, здесь – мать. А здесь – бокс. Вот и всё. Ну, чего ты изображаешь из себя великого психолога? Забыл, как сам эту Ленку называл? А теперь в защитники лезешь?