Ноктэ

— Да. Но ты не в лучшем положении, и полагаю, я был зол на Везение за не совсем подходящее время.

Я молчу, поскольку не знаю, что сказать, и Деэр приоткрывает один глаз.

— Дома девушки часто хотели встречаться со мной из-за родственников отчима, потому что у них много денег. Я ненавижу это, но особенно ненавижу то, что не знаю, когда кто-то искренен и хочет быть ближе ко мне только из-за того, что я — это я.

Он на минуту замолкает.

— Ты понятия не имеешь, кто я, но я всё равно тебе нравлюсь.

Теперь я безнадёжно запуталась.

— И это плохо?

Он качает головой, открывает глаза и смотрит на воду.

— Нет, сейчас просто неподходящее время. Ты не готова для кого-то вроде меня. Ты не в лучшем положении.

Это злит меня, и я стряхиваю его руки.

— Не в лучшем положении? Моя мать только что умерла. Я с трудом балансирую на грани или вроде того. Люди умирают, и это ужасно, но это не значит, что я хрупкий маленький цветок.

Он поднимает на меня взгляд, его глаза чёрные, как ночь.

— Может, и так, — уступает он. — Но ты до сих пор скорбишь. И мы не можем начать что-то прекрасное, пока нас окружает столько боли.

Ошеломлённая, опечаленная и молчаливая, я отворачиваюсь от него и смотрю в противоположную сторону лодки. Я нравлюсь ему, но он не может быть со мной. И как, чёрт возьми, это понимать?

Через минуту Деэр разворачивает мой подбородок большим пальцем, заставляя меня посмотреть на него. Я не хочу, но в то же время хочу. Потому что даже когда он раздражает меня, он прекрасен.

— Спроси, что у меня за вопрос, — велит он.

Я вскидываю подбородок.

Нет.

— Ну же, — уговаривает он. — Спроси меня.

Я хочу знать. Хочу знать, почему он пожелал оказаться со мной здесь, посреди воды, чтобы задать его. Я хочу знать, что это за вопрос. Хочу знать, что это могло бы быть. И я спрашиваю:

— Какой у тебя вопрос?

Деэр улыбается, и, я клянусь, его улыбка ярче солнца.

— Калла, я хочу тебя.

У меня перехватывает дыхание. Я жду, и жду, и жду вопроса, пока его глаза проникают в мою душу.

— Я просыпаюсь ночами, желая тебя. Ты мне снишься. Но прямо сейчас тебя связывает слишком много боли и трудностей. И мне нужно убедиться, что тебя не просто влечёт ко мне из-за того, что ты в замешательстве. Я хочу убедиться, что ты действительно хочешь меня. Я готов быть терпеливым и выяснить это. Итак, мой вопрос: сможешь ли ты тоже быть терпеливой и подождать?

Он хочет быть со мной? Это всё, о чём я могу думать, и неважно, что он хочет подождать, пока мой разум не прояснится. Конечно же, я подожду.

Я начинаю кивать и спрашивать, как долго, но Деэр перебивает:

— Ты сможешь подождать, что бы ни случилось?

Я медлю, поскольку это странный вопрос. Должно быть, я выгляжу настолько же озадаченной, насколько себя и чувствую, потому что Деэр протягивает палец и касается моих губ.

— Не спрашивай, потому что я не могу рассказать тебе прямо сейчас. У всех есть тайны, Калла, даже у меня. Но ты можешь подождать, пока наши шансы не окажутся равными, несмотря на секреты?

Боже, как я устала от тайн.

Но боже, Деэра я хочу ещё больше.

— При одном условии, — неожиданно для себя говорю я. Деэр удивлённо поднимает голову.

— И каком же?

— У меня нет большого опыта с парнями вроде тебя, — говорю я ему. Или с парнями в принципе. — Но я хочу тебя. Ты — всё, о чём я думаю.

Губы Деэра изгибаются.

— Я испытываю то же самое.

— Поэтому я не знаю, как ты можешь просить меня подождать. У меня есть только это лето, Деэр. А потом я уезжаю в колледж. — Я замолкаю, и моё сердце трепещет. — Но если для тебя это важно, я подожду немного. Совсем немного. Но только если ты для меня кое-что сделаешь.

Он ждёт, его тёмный взгляд становится задумчивым.

— Дай мне повод.

Слова вылетают раньше, чем я успеваю их обдумать и забрать обратно.

Его взгляд затуманиваются, и, прежде чем я успеваю моргнуть, снова оказываюсь в его объятиях, прижатой к его груди, и его рот обрушивается на мои губы. Его губы, сильные, но мягкие, прижимаются к моим, захватывая их, сминая, лаская.

Его поцелуй — это всё, о чём я думала.

Я со стоном выдыхаю в его рот, и он ловит ртом мой стон. Его руки прослеживают контуры моих лопаток, а затем скользят вниз по моей спине к бёдрам. И они оказываются такими, как я и представляла — сильными, но нежными.

Он притягивает меня к себе, и мои бёдра встречают внезапную твёрдость — явный признак его желания. Сначала эта твёрдость смущает меня. Но потом она разжигает во мне пожар, желание, которое мчится по моим венам, пульсируя в сердце. Я горю, потому что он твёрдый из-за меня.

Он хочет меня.

Мой язык кружит вокруг его языка, прежде чем я прикусываю его губы. Он стонет, когда я крепче прижимаюсь к нему, вжимаясь между его ног, перехватывая его дыхание. Его руки поднимаются к моей груди, касаясь большими пальцами моих затвердевших сосков. Он задерживается там на мгновение, превращая мои мысли в тлен, и ласкает мягкость моей шеи, где его губы оставляют пылающий след.

Наконец, он отрывается от меня, его дыхание неровное, словно он горит от желания. И я предполагаю, что так оно и есть. Со мной происходит то же самое. Влечение между нами — ослепляюще жаркое.

Деэр удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, восстанавливая самообладание.

А затем он смотрит на меня и улыбается самой дьявольской улыбкой.

— Это то, что нужно?

Его вопрос лёгкий и игривый, но только не вложенный в него смысл.

Поскольку он в самом деле хочет знать… достаточно ли этого на сегодня? Хватит ли мне, чтобы продержаться? Достаточно, чтобы заставить меня подождать?

И ответ… я не знаю.

Не знаю, потому что если он будет ждать, пока не пройдёт самое тяжёлое моё горе, потребуется некоторое время. Горе — штука непредсказуемая, и, честно говоря, я не думаю, что оно когда-либо пройдёт по-настоящему. Полагаю, мы просто учимся с ним справляться.

И возможно, это действительно то, чего он ждёт. Чтобы я справилась с ним… со своим горем, с жизнью, с Финном. Так много всего, с чем нужно справиться. Так много препятствий.

Но когда я смотрю на него, на то, как свет превращает его тёмные глаза в янтарные, на то, как солнце заливает его золотистым светом, а связь между нами — обжигающе жаркая и опасная, я знаю одно.