НОЛЬ НОЛЬ

Когда они сели, официант подкатил кофе и соки. А через минуту дверь отворилась, и на пороге возник знакомый чёрный силуэт. Рената вскочила, но тут же села. Энелиль медленно подошёл к столу, и присел на край предложенного Саидом стула.

– Рената, видимо, уже рассказала вам об этом отряде. Хищники… - произнёс он, почему-то задумчиво глядя на детектива.
– Так вот. Я пришёл, чтобы поставить три вопроса. Хороший вопрос всё же лучше ответа, не так ли? Итак, первый вопрос: вы думаете, что только у вас есть, так сказать, необычности? Второй вопрос: почему они всё время у вас на хвосте? И третий вопрос: почему они вас никак не достигнут?

Он внимательно обвёл чёрными, как уголь, глазами присутствующих. Детектив зашевелился первым после паузы:

– Я так понимаю, на это мы не должны отвечать прямо сейчас. У меня есть встречные пара вопросов. Может кто-нибудь удосужится объяснить мне что здесь к чему? Такое ощущение, что каждый знает свой кусочек информации, и не хочет поучаствовать в создании общей картины. Почему?
– спросил Отто Макс.

Энелиль установил свой взгляд на детективе.

Рената обратила внимание, что сейчас эти двое напоминали двух опытных кинозвёзд, продюсерской волей оказавшихся в одном фильме. Они как будто изучали друг друга перед решающей сценой.

Наконец, после длинной паузы, Энелиль произнёс:

– Нет. Это ответ на первый вопрос. Вернее - не сейчас. А теперь насчёт ваших ощущений. Вы действительно встретились, как недостающие кусочки одного целого, - он неожиданно умолк.

– А какова ваша роль во всём этом?

– Вы это точно узнаете, господин детектив, - он улыбнулся.
– Но в следующий раз.

Доктор Энелиль, я хотела спросить про лодки, там похожие надписи, как на вашем кольце… - начала говорить Рената, но её перебил Фем:

– Там, на лодках написаны ужасные вещи… Если это правда…

– Да, правда. Но вы не бойтесь. Передайте мне, пожалуйста, вашу камеру, - вновь повернулся Энелиль к сыщику.

– Так, так, так. Я потерял нить. Не могли бы вы, господа мудрецы, прояснить моему затуманенному разуму, в какую сторону теперь думать? Я заблудился в собственной голове… - Детектив выглядел обиженным, но «Кэнон» передал.

– Ничего… Ничего не обычного. Банальная борьба добра со злом. Как в сказках, - Энелиль опять улыбнулся, возвращая камеру, так и не просмотрев снимки.
– Вы сказки читали?

– При чём здесь сказки?
– Отто начал сердиться.
– Я не ребёнок, и хотел бы более конкретной информации. Что, например, такого написано на лодках? Нам, в конце концов, угрожают!

– Есть сказки, а есть мифы. И есть неискажённая правда. В каком виде вы хотите её получить? Всё зависит о того, к чему вы готовы. Лично я не думаю, что вы готовы к неискажённой правде. Именно поэтому, когда мы перестаём быть детьми, с нами начинают говорить притчами.

– И какая притча у вас? О чём?

Доктор Энелиль не ответил. Он внимательно смотрел на Ренату, как будто опять гипнотизировал её. Было такое ощущение, что они общаются посредством взглядов. Наконец он произнёс:

– У меня есть талантливая ученица. Она знает мою притчу. Со временем, она вам её расскажет. А сейчас, вам надо следовать за Ахадом.

Он медленно встал, приложил указательный палец к виску, вместо прощания, и направился к выходу.

Недовольный Отто Макс смотрел вслед уходящему Энелилю. Когда тот скрылся, он повернулся к Ренате произнёс:

– Напустили страхов… Мой бедный организм истощён мистикой… Может, вы, дорогая леди, проясните старику, что тут происходит?

– Во-первых, вы не старик.

– Ага… точно, не старик. Вернее, уже не старик, но ещё не покойник… После всех этих сказок, я чувствую, что безнадёжно отстал от жизни.

Рената улыбнулась:

– Я обещаю всё рассказать. Но для этого мне тоже надо свести концы с концами, хорошо? Дайте мне время.

– Ну да ладно… - проворчал Отто, и повернулся к Фему:

– Ты, вроде как, выглядишь самым разумным… Не подскажешь чего?

Фем сделал такое задумчивое лицо, что Отто разочарованно отвернулся.

– Надо идти, - сказал Ахад, подталкивая ушедшего в себя Фема к выходу.

  ***

Во дворе стоял Лендровер со ржавыми дырами, через которые разве что не проглядывали цилиндры мотора. Усевшись в этот еле живой экипаж предвоенных времён, они поехали задними дворами прочь от кафе. Детектив всё время оглядывался в поисках слежки, но сзади было всё чисто. Или следили очень хорошо, или им действительно удалось оторваться.

– А откуда ты знаешь этого Энелиля?
– спросил он Ахада.

Он сам на меня вышел. Всё что я знаю, так это то, что он хранитель знаний. Звучит как в сказке, но оно так и есть. И не спрашивай, каких знаний. У них там каста жрецов, передающих из поколения в поколение какое-то «нечто». И часть хранимого ими вовсе не безопасно. Вот и всё, что я знаю.

– Что у них там, тайна кухонной сборки атомной бомбы?

– Хуже. В сто раз хуже, поверь.

Машина глохла почти на каждом повороте, пока наконец, задумчивый Фем не вмешался. Под восхищённый взгляд Ренаты, он что-то там поправил взмахом рук, и Лендровер понёсся как шёлковый. Через какое-то время Отто нарушил молчание:

– Твой приятель стёр снимки лодок и текстов с моей камеры!

– Как?
– на лице Ренаты было больше удовлетворения, чем удивления.

– Как, как… Откуда я знаю.
– он пожал плечами.
– Но стёрты только те снимки. Остальные на месте…

– Он же вроде даже не включал фотоаппарат, так ведь? Получается это покруче, чем у меня… - теперь и Фем выглядел озадаченным.

– Куда мы теперь?
– поменял тему разговора сыщик, обращаясь к Саиду.

– К Василию. Этот русский лучше всех делает паспорта. Причём, у него очень узкая специализация. Он подделывает только итальянские документы. Говорит, его мама очень любила оперу…

  ***

Василий оказался очень высоким блондином с голубыми глазами, почти великаном. Все на него смотрели снизу вверх, кроме Фема, отлучившемуся куда-то за деньгами. Василий презирал времена в английском языке и, кроме того, предпочитал произносить слова точно так, как они пишутся. Причём, для забавы, слова он подставлял из разных языков, так что винегрет был живописный.

– Я Василий делать пассопорте. Вы не стеснятся платить динэра. Бале?