Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

К какому же из существовавших классов тогдашнего русского общества относилась в таком случае ленинская организация профессиональных революционеров?

Ни к какому. Организация профессиональных революционеров с самого начала ставилась Лениным вне тогдашнего общества и должна была представлять собой самостоятельный социальный организм, руководствовавшийся своими правилами. Неминуемым объективным результатом осуществления такого плана было следующее. С созданием организации профессиональных революционеров в обществе возникла деклассированная замкнутая группа. Ее роль в системе общественного производства и в обществе в целом состояла в том, чтобы взорвать существующую систему производства и структуру общества. Никакой иной роли в производстве и обществе возникшая группа не играла и никакого места для нее в данной системе производства и общественной структуре не было.

Зато у этой группы было четко определенное будущее. В случае победы революции, которую группа готовила, она с неизбежностью должна была превратиться из организации профессиональных революционеров в организацию профессиональных правителей страны.

Итак, что же возникло с созданием изобретенной Лениным организации?

Зародыш нового правящего класса.

Большевики любили потом повторять, что Россия была беременна революцией. Точнее было бы сказать иначе: Россия оказалась беременной новым правящим классом, который мог прийти к власти только путем революции.

6. «Гегемония пролетариата» и «перерастание»

Впрочем, не будем отказываться и от образа России, беременной революцией. Но какой революцией?

Сталин в работе «Об основах ленинизма», написав, что в начале XX века «Россия была беременна революцией», поясняет: «Россия в этот период находилась накануне буржуазной революции». [84] Феодально-абсолютистская Россия шла навстречу такой революции, которая произошла в Германии в 1848 году, во Франции — в 1789–1792 гг., в Англии — в 1643 году.

84

См. И. В. Сталин. Соч., т. 6, с. 74, 77–78.

В итоге этих революций, как показал опыт, устанавливалась — да и то не сразу, а после периодов кромвелевско-бонапартистских диктатур, реставраций и новых революций — буржуазная демократия.

Но ведь Ленин и его организация профессиональных революционеров не могли прийти к власти ни при установлении правления буржуазии, ни в случае реставрации Романовых. Видимо, не удалось бы ни в буржуазию, ни в феодальную аристократию «привнести» сознание того, что именно ленинцы должны вместо них править Россией. Выходило так, что и предстоявшая революция не обещала прихода к власти созданному Лениным зародышу нового правящего класса.

Вопрос приобретал для Ленина огромную важность, так как идея революции в России четко сливалась для него с установлением в стране власти организации профессиональных революционеров. В этом и был смысл неустанно повторявшегося им тезиса, что главное в революции — вопрос о власти. Ленину нужна была не всякая революция против царизма, а такая, которая привела бы к власти его и его соратников в качестве «авангарда рабочего класса».

Как же можно было добиться, чтобы Россия родила не тот плод, которым была беременна: не антифеодальную, а пролетарскую революцию?

Идеологическое обоснование столь замысловатой операции было дано Лениным в виде двух теорий: 1) о гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции и 2) о перерастании буржуазно-демократической революции в пролетарскую. Впрочем, слово «теории» — очень громкое применительно к этим весьма кратко формулируемым положениям.

Первое из них состоит в том, что, в противоположность историческому опыту других стран, гегемоном в русской буржуазно-демократической революции будет не буржуазия, а пролетариат; буржуазия же будет контрреволюционной силой. Почему? Потому что она будет бояться пролетариата и дальнейшего развития революции. Таким образом, русской буржуазии приписывается сверхъестественная дальновидность: она будет, оказывается, руководствоваться в своих действиях еще не сформулированной Лениным «теорией» перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.

Второе ленинское положение, высказанное позже первого, только весной 1917 года, как раз и состоит в том, что буржуазно-демократическая революция в России, опять-таки вопреки историческому опыту других стран, не приведет к эпохе господства капитализма, а сразу же начнет перерастать в социалистическую революцию.

Объяснение обоих исторических парадоксов дается невнятное, но по-по-ленинскикатегорическое: сейчас наступил этап империализма, а при империализме все должно быть именно так, это Ленину доподлинно известно.

Полемизировать против такой аргументации трудно, но с точки зрения марксистской теории исторического процесса обе идеи были совершенно нелепыми.

То, что пролетариат участвует в буржуазной революции, было естественно: все революции всегда совершались народными массами. Если бы Ленин выдвинул тезис о том, что пролетариат будет активным участником буржуазной революции, он сказал бы банальность, но вполне правильную. Однако Ленин выступил с другим тезисом: что в буржуазной революции в России буржуазия будет контрреволюционной силой, союзницей царизма, так что этой революцией будет руководить пролетариат. Странная буржуазная революция, совершаемая пролетариатом против буржуазии! Почему она, собственно, именуется буржуазной? И что общего она имеет с буржуазной революцией в Марксовом понимании?

Возникают не только эти вопросы. Не сходятся концы с концами и в ленинской теории революции. Ведь главный признак революции, по Ленину, — переход власти от одного класса к другому. Если революция пролетарская, то власть переходит в руки пролетариата, а если буржуазная, то, очевидно, в руки буржуазии? Нет, говорит Ленин. Все равно в руки пролетариата, правда, в союзе с крестьянством: устанавливается «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства».

Допустим. А в чем же итог пролетарской революции? После пролетарской революции, сообщают нам, возникает диктатура пролетариата. Но тогда выходит, что пролетарская революция направлена не против власти буржуазии (она теорией Ленина вообще не предусмотрена), а против крестьянства, так как именно оно оттесняется таким образом от власти?

Словом, ленинская теория гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции создает явную путаницу.

Не менее путано выглядит и теория перерастания. Начнем с того, что она в своей основной посылке расходится с теорией гегемонии пролетариата: получается, что после свержения царизма у власти оказывается все-таки буржуазное правительство (а не «революционно-демократическая диктатура») и его предстоит свергать пролетариату, Поразительная забывчивость! Но еще более поразительно, с марксистской точки зрения, другое: игнорирование азов исторического материализма.

Что представляет собой буржуазная революция, если оценивать ее с позиции истмата? Выросшие в недрах, феодального общества, производительные силы рвут оковы феодальных производственных отношений. В итоге революции возникает простор для дальнейшего роста производительных сил капитализма. А, как мы уже цитировали в начале главы, «ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества». [85] Это слова из Марксова предисловия «К критике политической экономии», которую сам же Ленин охарактеризовал как «цельную формулировку основных положений материализма, распространенного на человеческое общество и его историю». [86]

85

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 7.

86

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, с. 56.