Ноосферату

Тем более…

Драго, сидя в гостинице, напротив меня, потягивал «альпийский высокогорный чай» - редкую гадость, по запаху напоминающую тухлую рыбу в серно-кислотном соусе.

– Значит… Рольф Хельмезакер.

– Он же Уно Фольгеци. – Я сделал глоток кофе. – А до этого был Юхан Скаарлайне. Кем был до этого, прости, не в курсе. Но, как только он попадет ко мне в руки – узнаю.

Я допил кофе и прислушался к своим ощущениям.

Ни охотничьего азарта, ни какого-то ожидания сказки и чуда.

Просто рабочее состояние.

– Убьешь его?

– Обязательно.

– Ну, так тому и быть. – Нико отставил в сторону чашку. – Ты знал, что амброзия радиоактивна?

– Ну, как радиоактивна… - Я пожал плечами. – Если не жрать всё, то и лечится не придется.

– Угу. – Драко спрятал усмешку. – Сейчас доблестные союзники пытаются понять, что же им делать с веществом, использовать которое нельзя, но которое очень хочется пустить в ход!

– Пусть сбросят на японцев, им не привыкать… - Я лениво повертелся в кресле, все так же ожидая отмашки от «наружки», ждущей выхода мышки с территории военной и хорошо охраняемой, базы.

– Тебе совсем не жалко людей? – Иногда на Драго находит и…

Тогда я говорю правду.

Вот, как сейчас.

– Нет, мне не жалко. Эти «люди» никогда и никого не жалели, кроме себя. Они грабили и насиловали, воровали. Вся их история – история о том, как грабитель стал сюзереном, а вассалы радостно ждали, когда он повернется спиной. Они рабы по крови, они дети от коровы, потомки близкородственных браков. Как у рабов – у них путаются понятия, как у скотоложцев – вечно страшные рыла, как последствие инбридинга – слабоумие и болячки.

– Ты их ненавидишь? – Драко смотрел на меня в упор, видимо решая обижаться ему или, все-таки, нет.

– Ненавидеть можно того, кто сильнее. Умнее. Красивее, но это далеко не показатель. А мне, как ты понимаешь, кого-то из них ненавидеть – себя не уважать. – Я встал со своего места и прошел к минибару, достал оттуда два фуфырика коньяка и протянул один дракону. – Я брезгую ими, в большинстве своем. Среди них есть нормальные люди, некоторые даже прекрасны душой или головой. Но, стоит только крикнуть «Зиг Хайль!», как они вытягиваются в струнку и зигуют, зигуют, зигуют. Они готовы рвать зубами соседей, только потому что у тех есть колодец или топить женщину, только потому что она красива, умеет читать и имеет свое мнение. Мне продолжать?

– Ты просто обижен. – Драко открутил пробку и сделал добрый глоток.

– На них? Нет. Я обижен на тогдашнее руководство страны, которое относилось к шакалам, как благородным волкам. Германия, Испания, Венгрия, Румыния, Болгария, Чехия, Италия, Франция, Япония, Польша, Латвия, Австрия, Португалия, Британия… Они как были, так и остались, поменяв только вывески над своими партийными домами.

– По-твоему, надо было уничтожать до последнего жителя?

– Да. В моей стране никого ведь не жалели?

– И ты сейчас мстишь? – Драко допил коньяк и аккуратно поставил бутылочку на пол, рядом с полупустой чашкой.

– Да. И мне это нравится. – Я повертел в руках свою бутылочку и отставил в сторону. – Я делаю ровно то, что делают юсовцы, когда заинтересованы в территориях или недрах – стравливают, спаивают, накрывают ракетным ударом. А здесь… Они ведь могли согласиться, да? Папа Римский протянул оливковую ветвь, которую тут же обоссали и обосрали. Раб не может жить в мире равных, у него в голове только рабская справедливость.

– Марла попросила передать. – Драко протянул махонькую коробочку, обвязанную синей, бархатной лентой. – Она не сказала, что внутри, но… Думаю, это точно принадлежит тебе…

«Ш-ш-ш-ш-шурх, и нет его»! – Вздохнул я, развязывая ленточку и открывая коробочку.

И вздыхая…

А вот и пара к моему александриту…

Только это – точно мой.

Уж больно специфическая форма, уж больно он…

Необычный!

Я вытряхнул камень из белоснежной ткани наполнителя и приложил к безымянному пальцу левой руки, прикидывая, серебро или платина будут выглядеть лучше.

«Тень» решила по-своему.

Тонкая, черная паутина прижала камень к пальцу больно-больно, вгоняя его почти в кость, сращивая живое и неживое воедино, пуская кровь по камню и впуская камень в кровь.

Поворочавшись, как сытый зверь, камень уместился в разъеденной «Тенью» ложбинке кости, оставив снаружи лишь три тонких грани, сейчас пульсирующих цветом моей крови.

Сжал-разжал кулак.

Больно, но терпимо.

По крайней мере, со временем, привыкну – точно.

«К добру или к худу?» - Вопрос всех времен и народов.

Жаль, камушек молчит, а бежать к Марле с вопросами пока рано.

Хотя, у меня ведь есть и еще одна…

Ценительница красоты!

Запрыгавший на столе телефон отвлек от меня мыслей о будущем, возвращая «сейчас».

«Мышка пошла гулять»!

Я потер грани камня, искренне желая, чтобы все было «к добру»!

– … Я есть гражданин Америка! Я есть… - Сидящий за стеклом от меня мужчина смотрел в зрачок камеры, считая, что его похитили ради выкупа и теперь он упорно качал права, считая, что его все равно отпустят. – Моя страна будет…

Хотелось зайти и отвести душу, вволю помахать кулаками и оторвать, нафиг, голову, голыми руками, медленно покручивая ее влево-вправо, чтобы сидящий почувствовал, как уходит сознание и остается боль.

А потом куснуть тварь и отдать кому-нибудь, кто точно знает, зачем нужны вампиры.

Например, эльфийке Ранде или…

Я мерзко улыбнулся…

Отдать бы его драконам!

Уж те-то точно знают толк в долгой и мучительной смерти!

Правда, остается один маленький нюанс – если эта падла заговорит, а она у драконов заговорит обязательно, то мне лучше бежать и прятаться где-нибудь на другой планете! А ведь это я еще не углублялся в его воспоминания, так, прошелся по верхам, пока тащили его от столика в кафешке до микроавтобуса.