Норильск - Затон

— Я вас поняла. — Смирилась Лиза, сбегав в буфет за соком для матери. «Господи, хоть бы женских проблем с ней не было. Мало настрадалась ещё и такое подвалит. Надо было сразу над этим подумать. Не дошло до курицы».

Ждать так запросто листая журнальчики не получилось. Мерила шагами палату и поругивала себя за то, что разрешила врачам уговорить. Мало ли что…

Её перевезли на каталке, аккуратно переложили на кровать. Привели в чувство. Лиза сразу же со словами о том, как она себя чувствует, подала стакан с соком.

— Пей.

— Вот и всё, Татьяна Ивановна, — заявил доктор на полном серьёзе, прямо глядя в полные страха и ожидания глаза. — Проблем больше нет. Вы здоровы.

— Я выписал вам таблетки, — наклонился к ней второй врач. Дочка сходит в аптеку на первом этаже, купит, а вы будете регулярно принимать. — Протянул он Лизе рецепт.

— Лизавета Ильинична и свечи по одной на ночь в течение недели проследите, чтоб мамочка поставила, для профилактики. Только прошу не нарушать мои рекомендации, — посуровел первый, подмигивая Лизе.

— Хорошо, — согласилась покорно Таня.

— Как вы себя чувствуете сейчас Татьяна Ивановна? — поинтересовался второй перед уходом из палаты.

— Нормально, — мотнула она опять головой.

— Я вас провожу, — вышла вместе с ними Лиза. — Мам, я сейчас.

— Не болейте больше. Но если будут проблемы, милости просим. Дорогу знаете теперь.

Дверь осторожно закрыли. Таня прикрыла глаза и глубоко вздохнула: «Неужели всё».

— Что там? — Вцепилась Лиза в нетерпении во врачей, сразу же только вышли за дверь.

— Не накручивайте вы так себя. Прижгли эрозию небольшую. Полип сняли. Не обезболивали, психологи так решили, для достижения эффекта. Остальное всё в полном порядке. Даже удивительно самим. Приедете ещё через недельку, посмотрю.

— А таблетки не повредят? — потрясла рецептом Лиза.

— Таблетки и свечи для убедительности и профилактика не помешают.

— Учитывая, через что ей довелось пройти. Роды в таких условиях, потом этот дикий случай. Она в более, менее нормальном состоянии. Вы знаете, то, что мне известно об этой истории вызывает страх и дрожь. Иногда мне кажется американские фильмы ужасов наивные сказки в сравнении с нашей действительностью.

Поблагодарив врачей, Лиза вернулась к матери.

— Мамуль, ты как, больно было?

Та поймала руку дочери и поднесла к губам.

— Немного, я потерпела.

— Врачи рассказали, что ты была молодцом. Полежишь немного, и домой поедем. Ты, как не против? Или тут останешься полечиться, на денька три.

Она разволновалась.

— Лиза, ты что, только к Илюше.

Добравшись, домой, Лиза, перебросившись пару словами с мужем и попросив его позвонить Дубову, покормив, напоила мать успокоительными и уложила в кровать:

— Поспи, полегче станет.

— Лиза, ты папу встреть, покорми.

— Не волнуйся, я справлюсь.

— Лиза, прими мою благодарность.

Не отпуская руки матери, она спросила:

— Мамуля, мне посидеть с тобой?

— Нет, нет, ты иди тебя муж ждёт… Я сама.

Погладив седую голову Тани, Лиза, глотая слёзы, приложилась к ней щекой.

— Через неделю Тимофей Егорович, с Елизаветой Александровной Тимку привезут.

— Я увижу внучка? — вспыхнули её глаза.

— Он даже успеет тебе надоесть. Главное сейчас набирайся сил. Папка уже целую культурную программу разработал. На какие спектакли всех вести, какие концерты и мероприятия посещать.

— Я б Шульженко послушала, Утёсова, Бернеса.

— Их уже нет, а вот если будут встречи с Крючковым или Ладыниной я тебя свожу.

Впервые она спала не на краешке кровати, а уткнувшись ему в плечо. Её слабая рука покоилась на его груди. «Ну, кажется, теперь действительно всё, — улыбался он в темноте не способный в эту ночь уснуть. — Неужели под конец жизни и у меня будет всё, как у людей. Не надо будет больше пользоваться услугами чужих, холодных женщин. Вот она лежит рядом тёпленькая, желанная, своя. А ведь не надеялся уже на такое счастье. Гадал на чём остался след от того мерзкого случая, оказалось, лёг разломом на её душе. С беглого взгляда казалось всё нормально, а копнули и беда. Это хорошо, что Лизонька сообразила свозить её к врачам. Теперь печать с тоски сломана. Можно вздохнуть полной грудью и жить». Ему хотелось провести рукой по её телу, потеребить пальцами грудь, поласкать животик, но он не решился пока, с трудом сдерживая свой порыв.

Илья с волнением ждал того дня, когда она не отвернула от его ласк лица и раскрыла губы, принимая поцелуй. Окрылённый, он, уже не помня ничего, подмял её под себя. И всё получилось. Они до утра лежали приглушенные случившимся, наслаждаясь близостью другого, и вспоминая, как это было там, минуточными урывками на «Затоне».

Лиза сразу почувствовала эти новые изменения в маме, она расправилась и ожила. «Запах любви исходящий от неё не возможно ни с чем другим спутать. Так же улыбались и держались за пальчики Мозговой с Елизаветой Александровной. Так же, у матери Ильи, после встречи с Мозговым, глаза горели фонариками, зажжёнными любовью. У счастья одни приметы, его не просто скрыть. Господи, они светились, как радуга после тёплого дождичка. Стараясь, как юнцы при каждом удобном случае дотронуться друг до друга. Отец не упускал случая притиснуть её где-нибудь в уголке. А разговоры одними глазами, буквально всё говорило зато, что между ними бушует сумасшедший роман». Лиза, удивлялась, наблюдая за ними сама, предлагала поучаствовать в этом мужу.

— Жёнушка успокойся. Ты сама горишь не хуже лучины.

— Да, они, как школьники, представляешь? — рассказывала она приехавшему на выходные дни из академии мужу.

— Отлично. Пусть играются. Я рад. Тебя больше тут ничего не держит, и ты поедешь со мной. Я скучаю и рычу.

— Давай сходим куда-нибудь, посмотрим.

— Что ты хочешь посмотреть?

— Картины бы посмотрела.

— Без проблем. Завтра и пойдём. За Тимкой есть кому присмотреть.

— Напомнил. Хватит прохлаждаться, встаём, а то через полчаса отец привезёт гостей Норильска. Я соскучилась по Тимке.

— А по мне, — затянул он её опять в постель.

— Нас застукают, неудобно будет.

— Наплевать, иди ко мне.

Бунтарские брожения в столице

Гости пожаловали раньше ожидаемого часа, шумно разговаривая и смеясь, заносили в комнаты вещи и гостинцы, организовав из приезда базар. Особенно носился по комнатам Тимка. Врываясь в каждую дверь и крича.

— Пап, мам, я уже приехал. Где же вы, пап, мам.

— Не нашёл? — посмеивался Мозговой.

Тот таращил глаза и разводил в недоумении руками.

— Дед, бабуля, нет их, испарились.

— Найдутся, иди руки помой, всю грязь везде к чему прикасался, собрал.

Проморочившиеся до предела его родители, торопясь и путаясь в одежде от спешки, одевались.

— Ой, Тимка, — выловил сына у двери в спальню Илья, давая возможность жене привести себя в порядок. — Какой ты большущий стал, — подкинул он мальчишку на сильных руках.

— Я их нашёл, нашёл, — завопил Тимка во всю соскучившуюся мощь.