Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

Фролович (кивает). По запаху. Все из-за него…

Сопля . Все беды.

Ванюша . Святая правда. Пахнем мы не так, как все. Вот чистые люди и брезгуют. А вот собачки – наоборот, ласковы с нами. А на чистых людей лают.

Сопля . Дались тебе собачки! Меня псы никогда не любили. Ни когда я чистым ходил, ни теперь. (Копошится в объедках.) А это что?

Софрон . Игрушка с подарочком. Мальчонка один сунул.

Сопля . А подарочек есть можно?

Софрон . Не знаю. Дай-кось. (Берет игрушечного колобка, открывает; внутри – такой же колобок, но поменьше.)

Колобок . Ни ха! Ни хао ма, шагуа? [20] лобок.) Вот Цао бы с тобой поговорил… Нет, сие не съедобно. (Кидает игрушку в огонь.)

Софрон . Ни ши шагуа. [21] (Закрывает колобок.) Вот Цао с тобой поговорил… Нет, сие не съедобно. (Кидает игрушку в огнь.)

Фролович . Ребята, хлеб отдельно кладите, как всегда.

Сопля . Хлеба много подали.

Софрон . Мда… А денег таперича совсем не подают.

Фролович . Много нищих в Москву поприехало. Вот и не подают.

Ванюша . Фролушка, а почему много нищих стало?

Фролович . Дураки потому что. Все прут в Москву, думают, здесь деньги под ногами валяются.

Софрон . Вань, я ж тебе уже говорил: нищих много, потому как по деревням жечь стали больше. Раньше токмо земских одних жгли, да токмо в Москве. А таперича стали жечь с деревнями вместе, чтобы земский за своих тягловых ответ держал. Понял?

Ванюша . Понял, Софронюшка.

Фролович . А погорельцы – все в Москву и прут! Конечно, подавать перестанут, а как же! На Тверской вон нищих – не протолкнешься! Напасешься разве ж на всех денег?

Ванюша . В Москву погорельцы едут, потому что в Москве людей много. И думают погорельцы так, что у каждого человека милостыню попросить можно. Вот как они думают.

Софрон . Да попросить-то можно. А вот – подаст ли сей человек?

Фролович . У москвичей сердца ледяные. Их слезами не растопишь. А песни наши им даром не нужны.

Софрон . Правда. Песни таперича и не слушают. Год назад слушали, а нынче и не слушают. Верно Цао покойный говорил – уходить надобно из Москвы в Подмоскву. Тут народ посердобольней. Так оно и вышло. В деревне денег не подадут, а хлеба навалят. Ходим по Подмоскве, и слава Богу.

Ванюша . Цао умный был. Помнишь, Соплюша, как он тебе говорил: «Лучше не воровать, а просить»?

Сопля (суетится вокруг закипающего котелка). Да помню, помню… во, закипел. Просить-то завсегда безопасней. Но выпить тоже хочется. А водки подавать не принято.

Софрон . Господи, сдалась тебе эта водка! Дня не было, чтобы про водку эту поганую не говорил.

Фролович . От водки голова гудит и ноги слабнут.

Ванюша . Мой папаша покойный водку любил. Горькая она.

Софрон . Горькая, невкусная. Как ее пьют… не понятно.

Фролович . Человече все в рот тащит.

Сопля . А я люблю водочки выпить. Особенно зимой. От нее теплота по жилкам разливается.

Софрон . Деньги токмо на нее переводить. Гадость и есть гадость. А толку никакого. Ну что, братцы, обрадуемся?

Фролович, Ванюша, Сопля (готовя ложки, двигаются к котелку). Обрадуемся.

Софрон достает тряпицу, разворачивает; в тряпице лежит упаковка с мягкими ампулами; на упаковке живое изображение: на лысой голове человека вдруг начинают расти цветы, человек улыбается, открывает рот и изо рта вылетают два золотых иероглифа синфу. [22]

Фролович . Сколько?

Софрон (со вздохом). Семь.

Сопля . На два обеда не хватит.

Ванюша . Как – семь? Было же десять?

Софрон . Три вчера фараонам отдали в Перхушково, возле харчевни. Не помнишь?

Ванюша . Вчера?

Софрон . Вчера. Когда вы с Фроловичем пели про Кудеяра-атамана.

Фролович . Так он же не видал. Фараоны подошли, Софроня молча им три штуки и сунул. Чтоб не мешали. Они и отвалили.

Ванюша . Да. Стало быть, не видал я. А вы и не сказали.

Фролович . А чего зря языком ворочать?

Сопля снимает котелок с огня, Софрон кладет на середину клеенки обломок доски, Сопля ставит на него котелок. Фролович достает ложки, раздает.

Софрон . Ну, что, братцы, кинем пять, а две оставим? Или кинем все семь?

Фролович . Две нас завтра все одно не спасут. Обидимся.

Сопля . Обидимся.

Софрон . Обидимся.

Ванюша . Семь – не многовато ли?

Софрон . Круче заберет. В самый раз.

Ванюша . Как знаешь, Софронюшка.

Софрон разрывает ампулы, вытряхивает их содержимое в похлебку; достает пузырек с темно-красной жидкостью, капает в котелок семьдесят капель.

Софрон (Сопле). Давай сахар.

Сопля роется по карманам, достает целлофановый пакет и обнаруживает, что он пуст.

Софрон . Где сахар?

Сопля (шарит по карманам). Господи, я ж пакет не завязал… высыпался…

Фролович . А в кармане?

Сопля выворачивает карман; на конце кармана дырка.

Сопля . Утек сахарок… Простите, братцы.

Фролович бьет Соплю костылем.

Софрон . Гаденыш! Как мы жрать будем?!

Сопля . Простите, братцы, не со зла. Не со зла я. Не со зла.