Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

– Да нет, Нинон Александровна, всего лишь на три недели – не надолго.

– Всего тебе самого замечательного, приятного отдыха. Я скажу Олегу Игоревичу, чтобы он тебе перезвонил, если будет в Москве. До свидания, Вероникочка, загорай-купайся!

Еще долго я держала возле уха телефонную трубку с короткими, прерывистыми, бьющими по нервам гудками отбоя. Три года назад я решилась на звонок, отец точно так же проживал на далекой даче, а мачеха похоже божилась все ему передать, да только он не позвонил и до сих пор. Все было как всегда, и я по-прежнему терялась в догадках: то ли он сам не хочет иметь со мной каких-либо контактов, то ли это она и не думает передавать мои робкие приветы.

Нет, тень отца Гамлета гораздо больше жаждала встреч со своим отпрыском, чем мой живой отец со мной. Да, верно, и вправду все, что мне остается делать, так это только любоваться на дивные по красоте, потрясающе проникновенные по чувству, невообразимо виртуозные по технике исполнения фотоотпечатки с его картин в «Антологии современных русских художников». А знает ли он о моих поздравительных открытках ко всевозможным праздникам?

Едва я задумчиво опустила трубку на рычаг, как раздался явно нетерпеливый, веселый и энергичный звонок.

– Слушай, я в полном восторге. Такой мужчина, такие изысканные манеры, знает шесть языков, везде был, все видел, веселый, щедрый и такой интересный внешне – даже не верится! Я дипломатов именно так и представляла. Как тебе кажется, Никуль, он и в постели окажется хорош?

– Нет, то был не хвост! – смутится волк и густо покраснеет.

– Какой еще волк, какой еще хвост? Ты это о чем? – удивилась моя лучшая подруга. – У тебя все в порядке?

– Да это просто глупая присказка. Вадим любит так шутить, он теперь сочиняет сказки – вот задумал написать продолжение «Красной Шапочки». Со мной все в полном и абсолютном порядке. Убеждена, он и в постели – гигант половой мысли.

– В чем ты планируешь быть на карнавале в «Праге»? Нарядная придешь?

– О-о-о, спрашиваешь. Специально для таких случаев у меня припасен прозрачный халатик, отделанный перьями марабу. Боюсь только, что в такую жару ласты станут липнуть к мраморному полу. Вообще-то больше всего мне к лицу платье пастушки-простушки в чайных розочках. Пребываю в мучительных сомнениях и тяжких раздумьях, что надеть.

– У тебя какой-то странный голос. Это телефон плохо работает или что-нибудь не так? Раздумала идти в «Прагу»?

– Нет-нет, ну что ты? Карнавал – это святое. Наверное, помехи на телефонной линии или перепила лишней текилы. Рада и горда неимоверно, что смогла оторвать тебя от жизненной рутины, и надеюсь, что завтра ты сумеешь оторваться от нее окончательно. Спокойной ночи и до скорого свидания, моя кошечка Майечка.

Я послала Майе воздушный поцелуй по вибрирующим линиям телефонной связи и усмехнулась при мысли о сюрпризе, что поджидал ее совсем скоро. Ведь я не собиралась идти с ними в ресторан и отлично придумала, как оставить парочку наедине под самым благовидным предлогом.

А назавтра: «Анжелика, щедро одаренная, избалованная, хозяйка своей судьбы, которая отныне находилась в ее руках, наконец-то покровительствуемая и защищаемая со всех сторон, могла бы начать жить счастливо и без забот там и среди тех, кого она сама выбрала; чего еще она могла бы потребовать от неба? Какого подарка, благодеяния или чуда? Отчего же никак не успокаивалась ее мятежная, гордая и нежная душа? Тени, страшные тени прошлого не хотели давать покоя чуткому сердцу…»

Во время чтения этих самых строк возник ожидаемый мною телефонный трезвон.

– Ника, ты почему еще дома? Мы с Николаем уже минут двадцать дожидаемся тебя на Арбате. Что случилось? – заливистым серебром арфических струн прозвенел в трубке встревоженный Майин голосок. – Таисии Андриановне стало плохо с сердцем?

– Да нет, нет, бабушка держится молодцом, чего не скажешь обо мне. Совсем собралась на выход, но вдруг закружилась голова и потемнело в глазах. Смерила температуру, градусник показал почти сорок по Цельсию. Видимо, банальный тепловой удар. Теперь сижу вся в испарине и держу холодную грелку на лбу. Очень жаль, что так получилось. Вы повеселитесь на карнавале как следует и за меня тоже, – вдохновенно и убедительно соврала я, весь день ведь репетировала. Майю действительно сильно огорчила моя внезапная немочь, она предложила перенести поход в ресторан на потом, когда я снова стану здорова и весела. Вот еще не хватало, даже в горле запершило.

– Майечка, кошечка моя! – откашлявшись, сказала я ей с глубокой нежностью. – Да вы сходите сегодня вдвоем и расскажете мне, как понравилось. Дня через два я буду в порядке, и мы вместе сходим еще куда-нибудь. И никаких проблем!

Майя передала мобильник Николаю, потому что внезапно в трубке возник слегка удрученный мужской бас, который принялся настоятельно интересоваться моим поистине драгоценным здоровьем.

– Совсем ничего страшного, Николай. Обычный солнечный удар. И немудрено при такой-то жаре. Идите на карнавал вдвоем, а потом мне расскажете.

Таким образом, я благополучно перешла к чтению следующей главы о борьбе Анжелики с тенями, но друзья меня не забывали и еще раза два перезвонили с праздника жизни с заботливыми расспросами о моем самочувствии. Их голоса звучали весело, а из телефона лилась томно-зажигательная латинская песня в исполнении наверняка страстного и темпераментного мачо в сомбреро и щелкали кастаньеты. По-видимому, все складывалось хорошо, как и было мною запланировано.

Я захлопнула порядком надоевшую Анжелику и перешла на Елену Блаватскую, в настоящее время непререкаемого авторитета-мистика в глазах моей дорогой мамы. Она настоятельно рекомендовала мне вчитаться в «Разоблаченную Исиду» для обнаружения там великих духовных истин.

Глава 13

Едва я, медленно продирая ленивые свои глаза, ввалилась в кухню в двенадцатом часу дня по обыкновению своему, как торжественно дождавшаяся этого исторического момента мама легким взмахом руки заправского иллюзиониста сняла льняную салфетку с заранее приготовленного и меня дожидавшегося завтрака. Перед глазами сразу возник кулинарный шедевр – право слово, «завтрак аристократа». Мамочка поистине начала превосходить самое себя. С горделивым достоинством, как истинная королева, покоилась в глубоком блюде осетрина в коньячном соусе, усыпанная вдобавок размельченными грецкими орехами. На мой придирчивый взгляд, чересчур щедро была она разукрашена полезными для здоровья и обязательными почти в любом мамином блюде укропом и чесноком. Сияющие цельными рубинами ягод клубники сливки, которые, видимо, взбивались вместе с частью ягод, имели очень миленький, любимый маленькими девочками нежно-розовый оттенок. В хрустальном вазоне на высокой ножке горкой высились пирожные самых завлекательнейших видов, а глазированные шоколадные сырки с разными начинками лежали в моей тарелочке с нарисованными на ней Гретой, Гензелем и Бабой Ягой на фоне избушки из узорчатых немецких пряников. К тарелочке прилагались маленькая серебряная ложечка и такая же вилочка. Этой немецкой тарелочкой с немецким же миниатюрным столовым серебром я пользовалась ровно столько, сколько себя помнила, будто бы это все вместе со мной родилось. На самом же деле трофейный немецкий сервиз был как минимум на тридцать лет меня старше, и в детские годы много раз я представляла себе серьезную сероглазую девочку с двумя аккуратными голубыми ленточками в волнистых светлых косичках, которая пользовалась тарелочкой и приборчиком до меня и которую я собиралась в один прекрасный день отыскать и обрадовать своим неожиданным рассказом о судьбе ее вещей. Смешная идея, конечно, однако что стоит запустить фото сервиза и мой вопрос на немецкие поисковые сайты Интернета? Скорее всего, все абсолютно вовсе и не так, как я себе много лет фантазировала.

Горки чернослива, кураги, орехов и изюма по замыслу мамы должны были быть поданы отдельно. О, Господи, в глухие тартарары летит моя диета! Потом вот мучайся и худей.

– Никуля, прими, пожалуйста, витамин «С» и глюконат кальция перед завтраком. Не будешь болеть, и зубы будут крепкими. Завтра куплю еще поливитаминов.

Мама напевала заботливые фразы, прямо как музыкальные куплеты.

«Надо скорее давать из дома деру, а то разъемся, как свинюшка, – потом в дверь не пролезу», – с почти мистическим ужасом подумала я про себя и отчаянным глотком запила «полезные» таблетки. Однако вслух произнесла воркующим голоском: