Нос

Её слова обладали каким-то налётом поддержки и воодушевления на дело. Это странно, учитывая, что писательское дело, вроде как, считается занятием достойных людей, а меня к таким они приписывать отказались ранее. Пусть немного в других словах, но суть-то ясна. Несмотря на это, я решил продолжить излагать свои взгляды:

– Однажды прочитанная книга может послужить неосознанным источником для плагиата при создании своей книги. Человек может неосознанно и случайно воспользоваться приёмом из раннее прочитанной книги, сам того не понимая, что приведёт к уменьшению оригинальности и, возможно, к обвинению в плагиате. Это первое проявление культурной телегонии – на писателя. Если прочитаешь «Властелин колец» или хотя бы знаешь о нём, то написав фэнтэзи, наверняка будешь обвинён в плагиате, потому что человек с мечом, бьющийся в бою, был во «Властелине колец». Да даже если не читал и не слышал – глупышки читали и слышали, и поэтому видят всё плагиатом. Это ещё одно, второе проявление телегонии – не на писателя, а на читателя. Опыт читателя влияет на его восприятие нового.

– Интересная теория, – сказала Саша.

– Сейчас, слышал я как-то раз от каких-то интеллектуальных снобов где-то по телевизору или по радио или ещё где, у нас эпоха постмодернизма или типа того. Обсуждали они это так, что я усомнился в понимании ими самими того, о чём они говорили. Складывалось впечатление, что они могли говорить вообще на абсолютно разные темы, например, один про яблоки, а второй про окна, и они настолько запутались в своём языке, что были даже не способны понять, что говорят о разных вещах, и думали, что говорят на одну тему. Но это не важно. Важно то, что они обмолвились, что в эту эпоху невозможно создать что-то принципиально новое. То есть вообще. Создавай какое хочешь искусство, но так или иначе оно уже было создано до тебя кем-то другим. То есть, может быть, форма и будет отличаться, хотя это под вопросом, но принцип, идея, смысл – они обязательно совпадут с чем-то из прошлого. И вот. Если глупышки не научатся исключать это постмодернистское совпадение, то они лишатся возможности наслаждаться творениями, а если постмодернизм будет развиваться, то в будущем, в которое люди войдут с такими взглядами, все темы будут обсуждены, и всё искусство буквально уже будет создано. Творения будут критиковать воздыханиями типа «Было…» за похожие слова сначала в одной сюжетной ситуации, затем в одном контексте, затем в одном предложении. А дальше этого ничего не будет, потому что на таком этапе жалоб и нытья люди либо уничтожат друг друга, либо станут амёбами на службе роботов и богатых дураков с мудовыми целями, которые будут давать людям таблетки счастья, лишь бы они не ныли, что это уже было, и продолжали быть рабами. Нельзя такое допускать, нужно чувствовать синтез, идею и форму, а не только форму или только идею. И тогда всегда возможно будет найти что-то новое. По крайней мере до того момента, когда всё искусство действительно уже будет создано просто потому, что человечество живёт слишком долго и продолжает свою культуру слишком долго. Этот момент настанет, наверное, через десяток-другой тысяч лет. Хотя, учитывая безумное ускорение развития людей в последние столетия, может и раньше… ХОТЯ, УЧИТЫВАЯ БЕЗУМНОЕ УСКОРЕНИЕ РАЗВИТИЯ ЛЮДЕЙ В ПОСЛЕДНИЕ СТОЛЕТИЯ… Может и не раньше. Потому что так и так либо человечество вымрет и не доживёт до этого момента, либо законтачится с инопланетными культурами и разбавит свою культуру и это будет глоток свежего воздуха, который позволит прожить чуть дольше, а там, может, и ещё инопланетяне найдутся… И так пока человечество не вымрет. Либо пока не кончатся инопланетяне со своими культурами. Либо пока вселенная не «кончится», если у неё есть «конец». Типа как конец света, только конец вселенной. Большой взрыв в начале и большое что-нибудь в конце. Хотя хочется верить, что большое что-нибудь в конце всё-таки не убьёт всех нахуй. Что придёт Большой Бог какой-нибудь и обнимет нас всех. Как-то так. Понимаете? – обратился я ко всем.

– Нет, – сухо ответила Света.

– Да. Чтение книг ведёт к плохому или хорошему концу вселенной, и поэтому ты их не читаешь, – засмеялся Марк.

Я посмеялся в ответ.

– То есть ты не читаешь книги потому, что хочешь писать, и писать хочешь оригинальные вещи, чтобы современные люди не жаловались, что это уже было? – улыбнулась Саша.

– Да. Что-то типа того.

– Чувак. Ты вообще безумный какой-то, поэтому, думаю, тебе что читай книги, что не читай – ты в любом случае выдашь что-то ебанутое в духе того, что только что сказал, – созрела Света на полноценный ответ.

– Я приму это за комплимент. Спасибо. Ну и художественная литература просто как-то не интересует меня. Не хочется тратить на неё время.

– Ну она же новое может что-то предложить тебе, – ответила Света.

– Чтение словаря гораздо лучше расширяет граница разума и кругозора, чем чтение художественной литературы. Энциклопедия какая-нибудь может предложить больше нового, чем в художественная литература. В любом словаре, на определённом отрезке жизни человека, в любой энциклопедии новых слов больше, чем в любой художественной книге. И почему это важно? Потому что, читая художественную литературу, ты перенимаешь мысли автора, в крайне редком, уникальном случае формируя свои. Автор осознанно или неосознанно навязывает тебе то, как чувствовать и что думать в той или иной ситуации, а ты осознанно или неосознанно перенимаешь этого. Словари и энциклопедии, если их писали незаинтересованные, беспристрастные, неангажированные, – на этом слове Света еле слышно вздохнула: «Господи», – люди, открывают гораздо большие возможности для человека. Потому что мы мыслим словами. Границы нашего мышления выставлены тем, что мы знаем, и слова сами по себе являются единственным, что ограничивает мышление. И чем больше слов ты знаешь – тем шире эти границы, тем свободнее твоё мышление, и тем вероятнее, что, прочтя какую-то ситуацию в художественной книге, ты останешься самим собой и либо подумаешь и скажешь, мол, я считаю иначе или я поступил бы иначе, либо подумаешь и придёшь к выводу, что согласен с автором по таким-то таким-то причинам. Вот такая занудная хуйня.

С этими моими словами никто не спорил, и я съел ещё бутерброд, оставив последний на тарелке, – он был с рыбой, – и продолжил:

– Но это всё, конечно, зависит от ваших целей. Типа хотите вы узнать что-то новое или хотите просто почитать что-нибудь интересное. И там, и там, конечно, можно найти и новое, и интересное. Но всё-таки это источники разного рода. Понимаете?

– Ага, – кивнула Света. – А какие книги ты хочешь писать?

– Бумажные, – ответил я.

– Ну я про то, типа, какие жанры там, про что?

– Да всякое разное.

– То есть ты ещё даже не определился?

–Тут не в определении дело, а в том, что я разных жанров истории могут придумывать. По настроению. Сегодня это, завтра то.

– Ну у тебя наброски какие-то есть уже или идеи?

– Да, полно. В больнице было много времени для фантазий.

– И что ты нафантазировал?

– Ну… Я не особо хочу рассказывать.

– Почему?

– Света, – одёрнула её Саша. – Не доставай человека. Не хочет – пусть не рассказывает.

– Потому что пока это в моей голове, то это, типа, должно оставаться в ней.

– Понятно, – сказала Света, но было видно, что её интерес не удовлетворён.

– Потому что если я достану это из своей головы, то много плохого может произойти. Начиная от того, что мою идею просто спиздят, заканчивая тем, что у меня отпадёт желание дальше работать с этой идеей по той или иной причине.

– Это странно.

– Это нормально, – защищала меня Саша.

– Ну, я тоже согласен. Расскажешь кому-нибудь что-нибудь такое, частичку души своей покажешь, а тебе скажут, что это хуйня из-под коня. Сразу всё желание отпадает, – поддержал Марк.

– Ну, может, хотя бы в общих чертах можешь рассказать? – продолжала настаивать Света.

– Я не понимаю твой интерес, но ладно… Короче, есть у меня пара идей. Первая – это мистический криминальный… криминальная мистика, короче. Но не банальная, что там призрак кого-то убил или ещё какая хуйня подобная. Я очень много думал о такой штуке, как магическое мышление. И мысленно представил эксперимент, когда такое мышление имеет не какой-то обыватель, а бандит. И я думал и думал об этом… И в итоге у меня возникла история про эзотеризм криминального мира, мистицизм и магию в криминальном быту.

– Типа, э-э-э, бандиты-маги или что? – спросила Света.

– Нет, не маги. Там всё сложно для описания такого общего, это надо видеть. Там нет каких-то фэнтэзийных заклинаний, бандиты не кидают друг друга огненными шарами, не призывают элименталей. Нет. Всё достаточно приземлённо. Но при этом сдобрено кучей тайн и мистики, оккультизма.

– Звучит прикольно, вроде, хоть и не очень ясно, – сказал Марк.

– Ну да, в общих чертах.

– А ещё? – Света продолжала.

– Ну ещё есть идея… Это, так-то, не совсем книжные идеи, надо сказать. Что вот про магическое мышление в криминальном быту, что вот эта идея. Это идеи для фильмов так-то. Я не вижу книг таких, вижу фильмы. Но до фильмов ещё дорасти надо, поэтому я начну с книг, сделаю себе имя, заработаю бабок, и тогда буду снимать и про мышление, и про это. А что это? Фильм ужасов, называется «Топор».

– Фильм ужасов? – недоумевающе спросила Света.

– Ну да. Но не очень обычный. Вернее, достаточно обычный, в американском стиле такой. Только я вот смотрел всякие пятницы тринадцатые, хэллоуины, кошмары на улицах всякие и подобное, и понял, что они какие-то пресные, пустые. Ну я не ощутил веселья, когда смотрел их.

– Ну так ты и не должен его ощущать. Ты пугаться должен, – сказал Марк.

– Так я и не пугался. А раз я не пугался, то должен хотя бы веселиться. Короче я решил придумать свой фильм ужасов. И придумал. Называется, как я уже сказал, «Топор».

– И про что он? Ну, кроме того, что про топор, – спросила Света.

– Короче. Там всё по классике. Молодёжь тусит в загородном доме. И внезапно прилетает ТОПОР, – я развёл руками. – ПРОСТО. ЛЕТАЮЩИЙ. ТОПОР. То есть нет какого-то маньяка фуфлового картонного, которого пытаются продвинуть как пиздец какую личность. Это всё хуита. ЛЕТАЮЩИЙ, НАХУЙ, ТОПОР. И он начинает крошить там всех. Классика. Но чтобы было весело и не пресно, я это всё представляю просто с ЕБАНУТЕЙШИМИ ЛИТРАМИ КРОВИ! Основной бюджет, я думаю, уйдёт на покупку достаточного количества крови. Потому что крови там я вижу ПРОСТО ПИЗДЕЦ КАК ДОХУЯ. Натурально персонажи утопают в ней. И короче ТОПОР летает по дому, рубит-расчленяет молодёжь, там всякие забавные ситуации происходят, смешные даже, и, главное, всё это ненапряжно и очень весело. И я даже придумал продолжение, «ТОПОР 2», и даже третью часть – «ТОПОР В КОСМОСЕ». Это пиздец как охуенно всё выглядит в моей голове. Если бы я увидел такой фильм, то он наверняка стал бы одним из моих самых любимых, и я бы рекомендовал его всем, иногда по серьёзке, иногда по приколу. Но это именно я должен делать, потому что именно я вижу, как это всё должно быть правильно поставлено и снято и с каким количеством крови. Потому что если снимать буду не я, то это хуйня обосранная получится. Потому что сто процентов будет снимать какой-нибудь мудило, для которого МНОГО КРОВИ значит кетчупа набрызгать на одежду. Или ещё какое хуйло. Как-то так. И если что, если кто-то спиздит это идею – вам пизда.