Носитель. Z-32
Шрифт:
Как бы не силился Ваха, но глаза слипались. В кармане оставался последний шприц с транквилизаторами, но его следовало приберечь для финального рывка. Глаза сомкнулись, и он провалился в неспокойный сон. Снился ему то бункер, тот самый, в котором он провел долгие месяцы в одиночестве, то всплывала ухмыляющаяся рожа Зураба. Бандит скалился, матерился и, похоже, чем-то был очень доволен. Потом приснился тот самый дед, что так настойчиво прессовал его в сознании. Он появился из темноты, отмахнувшись с легкостью от призрачных щупалец невиданного монстра, подошел и взглянул в глаза. Взгляд его, проницательный, острый, пронизывал до мозга костей, до души дотягивался, врезаясь в нее немытыми пальцами. Дед постоял немного, а потом ударил
Открыв глаза он с удивлением понял, что все еще сидит в кресле, а за дверью кабинета кто-то панически вереща, подбирает ключи. Схватив со стола автомат, полковник занял позицию, между столешницей и книжным шкафом, наведя ствол оружия на выход. Приготовился…
… и тут грохнуло снова, да так, что лампочки мигнули.
«Бомбят» или еще что похуже, пронеслось у него в мозгу. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появились двое. Дульная вспышка расцвела как бутон, ствол автомата дернулся, и парень в черном костюме, припал на колено, а затем совершив неимоверное усилие исчез за дверью. Второй, в белом халате, выпучив от страха глаза, застыл в оцепенении, как олень в свете фар. Взлохмаченные волосы, испачканный в чем-то черном рукав, страх который можно ощутить физически. Это был Зулус, собственной персоной.
Снова рвануло, Зулус заскулил и попытался скрыться, однако Ваха не сплоховал и несколько свинцовых пчел смачно шлепнули по стенке коридора.
Грохнуло, осела пыль. Вахитов осторожно выглянул, но признаков раненого не было. Куда тот мог подеваться в этом замкнутом пространстве, разве что в пыли спрятался.
– Внутрь, - рыкнул Ваха. – Дверь закрыть.
Зулус послушно закивал, юркнул в кабинет и захлопнул за собой дверь. Куда только спесь делась, и повадки хозяина мира. Под стволом автомата эту шелуху сдуло мгновенно.
– Что происходит?
– По нам стреляют! – Глаза Зулуса увлажнились. Казалось, что этот взрослый, образованный человек, разменявший пятый десяток, готов разреветься как маленькая девочка.
– Из чего же можно так шмалять по подземке вашей?
– А я почем знаю. – Зулуса затрясло мелкой дрожью.
– Ну?
– Не убивай!
– Не убью, если будешь лапочкой. Кто с тобой был?
– Только я и начальник охраны. – Вирусолог кивнул на лежавший на полу труп в черном. – Остальных отгородило. Балка в переходе не выдержала, и завалило коридор.
– Да кто по вам бьет-то?
– Борей… - последнее было произнесено на выдохе, и после этих слов у Зулуса будто заряд закончился. Он просто сполз тихо по стенке, и затих. Запахло весьма специфически. Вахитов осторожно подошел к нему, пинком положил на пол, охлопал, как мог, предварительно приставив ствол к затылку. Брезгливо поморщился. Обделался король мира, самым натуральным образом. Но радовало, наши на подходе. Из чего так вообще можно лупить в современных условиях? Нет же у них бомбардировщика или артиллерии? Или все же есть? И почему так в молоко лупцуют? А если заденет? А может и рассчитано все это на то, что именно заденет. Четыре этажа, как никак. Тут постараться надо.
После пятого удара вырубился свет, и все вокруг вновь погрузилось в темноту. Слышалось только сиплое дыхание Зулуса, да какой-то шорох в перекрытиях.
– Дернешься, пристрелю. – Жизнерадостно пообещал Ваха вирусологу, - и пусть тебя не смущает что освещение нулевое. Мне отсюда все слышно, и не советую проверять, как я стреляю на звук.
Комната ответила молчанием.
– Тебя хоть как зовут-то?
Опять тишина. Пошарив по столу, Ваха наткнулся на что-то тяжелое и непонятное, по-видимому пресс-папье, перехватил его поудобней и швырнул в то место, где засел противник. Раздался протестующе-испуганный вой.
– Я тебе помолчу, когда старшие
спрашивают.– Не убивай!
– Говорить будешь, не убью. Пока. Имя, фамилия, личный номер.
– Булавин. – Хрюкнула темнота. – Булавин Эльдар Станиславович.
– Выходы отсюда еще есть, Эльдар, мать его, Станиславович?
– Только коридор. Там дальше развилка была, до спасательного отсека, но ее засыпало тоже.
– Ясно. Сколько народа в комплексе?
Опять тишина. Ваха завозился, ища очередную ненужную вещь. Вести допрос в темноте было не очень удобно, да и опасно. Зулус правда оказалось так размяк, что потерял всяческое желание хоть как-то защищаться. Да и шуршание сработало. Плотину буквально прорвало.
– Мы - исследовательская лаборатория, под эгидой ООН. Нас было сорок научных сотрудников, триста пятьдесят человек обслуживающего персонала, включая техников и сервисных работников. Две роты охраны, регулярно меняющихся по комплексу, и позже рота внешнего охранения. Теперь нас стало меньше. Кто умер, кто убежал, родственников искать, другие идейно не согласились работать. Остались конечно те, кому идти либо незачем, либо некуда. Их большинство.
– И кто эту махину поддерживает?
– Да никто почти. С трудом удавалось создавать видимость. Энергоблоки один за другим начали выходить из строя еще полгода назад. Большая часть комплекса законсервирована. Функционировало только две лаборатории на четвертом уровне, одна на третьем и жилой комплекс на втором. Первый вообще пустой. Инженеров толковых тоже нет. Главный инженер наш, Сулейманов, умер, сердце не выдержало. Остались только самоучки, да помощники. Кое-как справляются, точнее справлялись. На грани, на выдохе. Зам его сбежал, как все началось. Пришлось остановить все производство. Литиевые аккумуляторы, схемы…
– Продолжай.
– Что? Я же вроде все рассказ. Что еще надо?
– Все по порядку. Для начала про мои уникальные особенности.
– Ваши?
– Да. Ты же мне все уши прожужжал, пока твои халдеи от меня кусочки отщипывали.
– Ах, вы про это? Все просто. Вирус, в вашем случае, это что-то вроде приемника. Он удивительно быстро адаптируется к любому изменению, внедрению гена или кода, оставаясь при этом в совершенно латентном состоянии. Можно с ним всю жизнь прожить, и этого не узнать. Более того, его новая модификация в определённых условиях и работать не будет.
– Поясни.
– Ну вот, смотрите. – Зулус похоже встал на свою колею. Его голос окреп, в разговоре начали проскальзывать жесткие нотки. – Вирус в изначальном своем состоянии просто воздействует на организм, доводя его до полного истощения. Хрупкие сосуды, отсутствие иммунитета, а точнее полное его подавление…
Шел третий день вынужденного заточения. Ваха кое-как связал своего пленника, иногда подавая воду, но так чтобы не баловал. Блуждала мысль грохнуть мерзавца, но вот куда потом девать труп? Вонять же будет, а нет ничего хуже, чем разлагающаяся человечина. Разве что поджечь. Подстреленного мужика в черном похоронило под обломками, но даже оттуда доносился легкий смрад. Неужто-то себе такой, да по полной программе, сразу под носом организовывать.
Ваха трижды ходил к завалу, сначала прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший шорох, признаки спасательной операции, но вокруг царила полная тишина. Дальше больше, активизировался Зулус. Отойдя от первого шока, он начал наглеть и строить планы на будущее, иногда это происходило достаточно бурно, так что путы на руках и ногах решено было усилить, а рот заткнуть куском его собственного халата. И как-то во время сна, случилось ожидаемое. Ваха уже вполне освоился в темноте. Стены давили, но жить было можно, да и продуктов хватило бы при разумном использовании недели на две. Ходить в туалет пришлось в коридор. Врагу же такого удобства Вахитов доставить быстро не мог, так что теперь в красивом дорогом кабинете пахло сортиром и рвотой. То еще сочетание.