Ностальгия

– Вообще-то не очень… – пробурчал Антон, вздыхая.

– Сразу бы так, Антон, – обрадовался Вася, а Андрей продолжал, обращаясь к Антону: – Еще хотел тебе сказать…

– Что сказать?

– Я ранее увлекался живописью, пытался рисовать… Смотрел много картин Марка Шагала, сейчас почему-то вспомнил одну его картину «Над городом».

Антон не понял друга, говоря:

– А при чем тут…

– Послушай! На той картине нарисованы двое человек, они летят над городом, летят вперед, но лица их смотрят почему-то назад.

Вася удивился:

– А почему назад?

– Я тоже не понял смысла, когда увидел ту картину, – продолжал говорить Андрей, – но потом, заинтересовавшись творчеством Шагала, прочитав массу книг о его творчестве, понял, что человек, движущийся вперед, с лицом, смотрящим назад, – ключевой образ в творчестве Марка Шагала! Иногда, знаете ли, иные картины пробуждают неожиданные мысли… Не кажется ли тебе, Антон, что мы все в стране, пытаемся идти вперед (лишь пытается идти вперед!), но постоянно смотрим лишь назад?

Вместо Антона отозвался Вася, печально говоря:

– Как точно подмечено, Андрей! Как похоже на нашу историю! Мы постоянно смотрим лишь назад, постоянно вспоминаем старых политических деятелей без всякой на то нужды, мы ностальгируем, мы пытаемся вставать на одни и те же грабли!

Антон задумался, предпочитая не смотреть на друзей.

К друзьям вразвалку подошли двое санитаров, которые приказали идти в палату.

Друзья медленно поднялись, вышли из столовой.

– Скажите, а в какой палате находится Милявский? – спросил Андрей лысого санитара.

Лысый санитар брезгливо посмотрел на Андрея, потом покачал головой, тихо ругаясь.

– Вы не слышали меня?

– Отчего же… Иди себе в палату, псих, – грубо отозвался лысый санитар, а другой санитар с покрасневшим отечным лицом добавил, толкая Андрея:

– Иди быстро! Еще вопросы тут задает!

– Нельзя ответить, где находится Милявский?

– Именно нельзя! Тут тебе не дом свиданий! – хохотнул лысый санитар.

– Но я хочу его видеть, я…

– Свою подружку хочешь ты увидеть? – хохотнул лысый санитар. – Как выздоровеешь, так и встретишься! Иди давай!

Войдя в палату, друзья остановились в нерешительности у двери. Спать им не хотелось, смотреть на больных тоже не доставляло никакого удовольствия, как и беседовать с ними.

Выйти из палаты дозволялось только для прогулки один раз в день, приемов пищи, туалета.

Антон засиял, громко говоря:

– Придумал! Скажу, что хочу в туалет!

– Ладно. Сходить, а дальше опять здесь находиться? – вяло спросил Вася, медленно идя к своей кровати.

– А потом еще что-нибудь придумаю! – уверенно ответил Антон. – Зуб даю!

Наполеон услышал слова Антона, выкрикнув:

– А ты, псих, своими зубами не швыряйся! А то не хватит тебе зубов!

– Неужто не хватит? – удивился Антон, раздраженно смотря на Наполеона. – Ты бы помолчал, с тобой никто не разговаривать не хочет!

Напрасно Антон вступил в диалог с сумасшедшим: Наполеон быстро встал, подбежал к Антону и толкнул его животом. Антон не ожидал такой прыткости от сумасшедшего, поэтому он выпучил глаза от удивления и только спросил:

– Ты чего это?

– А вот не будешь мне указывать! Ты можешь, что ли, делать мне замечания?

Антон вспылил:

– А вот и могу делать тебе замечания! – И толкнул Наполеона.

Наполеон отскочил на шаг, еле удержавшись на ногах, потом подошел к Антону, грозя ему кулаком.

– Ты можешь делать мне замечания? – вновь повторил свой вопрос Наполеон, грубо толкая Антона.

– А вот я и могу делать тебе замечания! – упрямо твердил Антон, краснея от злости.

– Ты можешь делать мне замечания?

– А ты драться со мной хочешь? – выкрикнул на всю палату Антон.

– Да! Сейчас тебе в глаз дам! – последовал ответ сумасшедшего, но Антон опередил его, несмотря на окрики Андрея и Васи прекратить перепалку с Наполеоном и лечь отдыхать: Наполеон, чуть вскрикнув, покачнулся, упал от удара кулаком в лицо.

Кто-то из сумасшедших закричал что есть силы:

– Наших бьют!!

Все повскакали с кроватей и стали махать подушками.

Антон внял просьбам друзей лечь на свою кровать, так что вбежавшие в палату угрюмые санитары увидели лежащего на полу стонущего Наполеона и нескольких сумасшедших с подушками в руках. Только Андрей, Вася и Антон лежали на кроватях, делая вид, что спят.

– Что произошло тут? – раздраженно спросил всех лысый санитар, а санитар с покрасневшим отечным лицом добавил:

– А ну быстро, психи, признавайтесь: чего тут случилось?

Наполеон поднялся, потирая ушибленное место.

– Тебя кто ударил, псих? – спросил лысый санитар Наполеона, однако Наполеон ему не ответил.

Лысый санитар взял за руку Наполеона, поднимая его, и грозно спросил, озираясь по сторонам:

– Ну, психи! Что тут случилось?

После минутного молчания и санитар услышал тихий насмешливый фальцет одного больного:

– Ха! Он сам упал! Псих!

Все больные засмеялись, даже Наполеон неожиданно для санитаров засмеялся.

Санитары приказали сумасшедшим лечь на свои кровати, подождали минуты две, пока все улягутся. Наполеон лег, натянув подушку на лицо, и не двигался.

Санитар с покрасневшим отечным лицом подошел к кровати Андрея, спросил его:

– А ты ничего не видел?

Андрей приоткрыл глаза, удивленно говоря:

– Что такое? Что вы хотите?

– Ладно, шут! – усмехнулся санитар. – Делаешь вид, что ты спал, да?

– Разумеется, я спал, – кивнул Андрей, – а нельзя спать?

– Можно… Но ты ничего не видел?

– А что надо было мне видеть?

Санитар с покрасневшим отечным лицом махнул рукой и отошел от Андрея.

Лысый санитар погрозил всем указательным пальцем, строго говоря:

– Вы, психи, лежите тут тихо! Надоели как! Еще услышим шум, всем сделают уколы и на всех наденут смирительные рубашки!

Иван Грозный выкрикнул:

– А я ни в чем не виноват! Я – царь!

– Ладно, горе-царь, помолчи! Еще раз повторяю для всех: еще услышим мы шум в палате, всем не поздоровится!