Нострадамус

В катрене 2—20 описаны издевательства над протестантами (как сообщает Жан Шавиньи, католики в шутку называли гугенотов «братьями и сестрами» [138] ):

Freres & seurs en divers lieux captifsSe trouveront passer pres du monaque,Les contempler ses rameaux ententifz,Desplaisant voir menton, front, nez, les marques.Братья и сестры, схваченные в разных местах,Будут проведены перед монархом.Его отпрыски внимательно осмотрят их,Огорченные видом клейм на [их] подбородках, лбах и носах.

138

[Chavigny J. A. de]. La Premiere Face du Janus Francois, contenant sommairement les troubles, guerres civiles & autres choses memorables advenues en la France & ailleurs des l'an de salut 1584 jusques a l'an 1589… extraite et colligee des Centuries et autres commentaires de M. Michel de Nostredame, jadis Conseillier & Medecin des Rois tres-Chrestiens Henry II Francois II & Charles IX… Lyon, 1594. P. 50–51.

Тему германской Реформации продолжает катрен 3—76; здесь Нострадамус предсказывает ее спад:

En Germanie naistront diverses sectes,S'approchans fort de l'heureux paganisme,Le cueur captif & petites receptes,Feront retour a payer le vray disme.В Германии появятся многие секты,Сильно приближающиеся к «счастливому» язычеству.С порабощенным сердцем и уменьшенными доходамиВернутся к уплате истинной десятины.

Реформация проводилась под флагом борьбы за отмену десятины – обязательного десятипроцентного налога в пользу Церкви. В Германии той эпохи действительно хватало радикальных сект, которых обвиняли в язычестве даже их коллеги – умеренные протестанты. Таким образом, в этом катрене Нострадамус предрекает – как потом выяснилось, напрасно – скорый спад реформационного движения в Германии и возвращение ее под крыло католической церкви. При этом он с полным основанием считал налоговый гнет церкви меньшим злом в сравнении с духовным рабством, которое насаждали некоторые протестантские вожди – например, Кальвин, при котором в Женеве процветали репрессии и доносы.

С Нострадамусом был солидарен известный гуманист Этьен Ла Боэси, написавший в своем «Рассуждении о добровольном рабстве»: «Не подлежит сомнению, что вместе со свободой заодно утрачивается и доблесть. Порабощенный народ не находит никакой радости в борьбе и не стремится к ней: он идет на опасность как бы связанный и совершенно оцепенелый, как бы находясь на поводу, он отнюдь не чувствует, чтобы в нем кипела жажда свободы, которая заставляет презирать опасность и внушает желание снискать себе честь и славу храброй смертью среди своих товарищей. Люди свободные стремятся сделать как можно больше для общего блага, каждый в меру своих сил старается сделать все возможное; они все хотят иметь свою долю либо в беде поражения, либо в благе победы. Напротив, люди порабощенные утрачивают не только этот воинственный пыл, но вдобавок и всякую энергию во всех прочих вещах, они слабы, малодушны и не способны ни на какие подвиги. Тираны хорошо знают это, и, видя эту перемену в людях, они всячески содействуют тому, чтобы люди еще больше теряли человеческий облик». [139]

139

Ла Боэси Э. Рассуждение о добровольном рабстве. М., 1952. С. 19.

Катрен 2—21 содержит аллюзию на убийство послов Франциска I к султану Сулейману Великолепному на территории Миланского герцогства. Этот инцидент стал поводом к очередной войне между Валуа и Габсбургами в 1542–1544 годах:

L'embassadeur envoye par biremesA mi chemin d'incogneuz repoulses:De sel renfort viendront quatre triremes,Cordes & chaines en Negrepont trousses.Посол, отправленный на биремах,На полпути отброшен чужаками,В подкрепление с моря придут четыре триремы.На Негропонте скручены веревки и цепи.

Бирема – легкая галера с двумя рядами весел. Заградительные веревки и цепи натягивались на входе в порт в период ожидания атаки вражеского флота. Негропонт – средневековое название греческого острова Эвбея.

В катрене 2—29 Нострадамус предсказывает второе нашествие гуннов:

L'oriental sortira de son siege,Passer les monts Apennins, voir la Gaule:Transpercera du ciel les eaux & neige:Et un chascun frapera de sa gaule.Восточный [правитель] покинет свою страну,Чтобы перейти Апеннинские горы, навестить Галлию;Пройдет небесные снега и водыИ каждого поразит своим жезлом.

Гунны – кочевой народ, сложившийся в степях Приуралья из тюркоязычных хунну, прикочевавших туда из Центральной Азии, и местных угров и сарматов. С 370-х годов гунны начали движение на Запад, что дало толчок так называемому Великому переселению народов. Покорив аланов Северного Кавказа, гунны во главе с вождем Баламбером перешли Танаис (Дон), разгромили готов в Северном Причерноморье. Покоренные племена они облагали данью и принуждали участвовать в военных походах. Наивысшего могущества гуннский союз племен достиг при Аттиле (правил в 434–453 годах). В 451 году под его командованием гуннское войско перешло Альпы («небесные снега и воды») и вторглось в Галлию, но на Каталаунских полях было разбиты римлянами, вестготами и франками. В 455 году в Паннонии гунны были вновь разбиты и ушли в Причерноморье, а их племенной союз распался. Название «гунны» наравне со «скифами» и «сарматами» еще долго использовалось для общего наименования причерноморских кочевников, а то и всех народов Восточной Европы.

Тот же Аттила появляется и в катрене 5—54:

Du pont Euxine, & la grand Tartarie,Un roy sera qui viendra voir la Gaule:Transpercera Alane & l'Armenie,Et dans Bisance lairra sanglante Gaule.У Эвксинского Понта и великой ТартарииПоявится некий царь, который навестит Галлию,Перейдет Аланию и АрмениюИ оставит в Византии окровавленный жезл.

Здесь боевой путь степняков обозначен вполне точно: от Черного моря («Эвксинского Понта»), через Среднюю Азию («великую Тартарию»), Южный и Северный Кавказ («Армения» и «Алания»), они обрушатся на Византию и, наконец, вторгнутся во Францию. Возможно, пророк имел в виду турок-османов, которые к тому времени уже завладели Византией и Кавказом (в таком случае это своеобразное «обратное предсказание»), стояли у ворот Вены и теоретически вполне могли вторгнуться в Италию, а затем и во Францию, пойдя тем самым по стопам гуннов.

В катрене 2—34 описана дуэль – сравнительно новое явление, стремительно обретавшее популярность в XVI веке:

L'ire insensee du combat furieuxFera a table par freres le fer luireLes despartir mort, blesse, curieux:Le fier duelle viendra en France nuire.Безумная ярость бешеного соперничестваЗаставит сидящих за столом братьев сверкнуть сталью [клинков].Их разнимут, смертельно ранен любопытный.Жестокая дуэль принесет Франции вред.

До 1547 году для поединка между дворянами еще требовалось разрешение короля. После этого Генрих II перестал дозволять дуэли, и с этого времени поединки стали частным делом, предпринимаемым дуэлянтами на свой страх и риск. Явление приняло грандиозный размах во всей Европе, так что даже Тридентский церковный собор в 1563 году проклял дуэль как «дьявольский обычай». Во Франции волна дуэлей представляла собой серьезную социальную проблему. В одном из альманахов Нострадамус писал: «Марс в Близнецах испытает, внеся смертельный раскол, братьев, заставляя их сверкать сталью» (Alm. 1565, NL novembre) – цитата почти дословная. В связи с этом катреном вспоминается латинская крылатая фраза: «Spemmutat discordia fratrum» – «рознь между братьями убивает надежду».

В катренах 2—39 и 2—40 причудливо переплелись Итальянские войны, прямо названные Нострадамусом, и свидетельство Геродота. Обрушение школы здесь служит предзнаменованием кровопролития:

Un an devant le conflit Italique,Germain, Gaulois, Hespaignols pour le fort:Cherra l'escolle maison de republique,Ou, hors mis peu, seront suffoques morrs.За год до итальянской войныГерманцев, галлов, испанцев из-за крепости,Обрушится школа, государственное здание,Где, за малым исключением, все задохнутся насмерть.Un peu apres non point longue intervalle.Par mer & terre sera fait grand tumulte,Beaucoup plus grande sera pugne navale,Feus animeux, qui plus feront d'insulte.Чуть позже, после небольшого промежутка,На море и земле произойдет великое волнение.Морской бой будет гораздо большим.[Будут] яростные огни, которые причинят больше всего вреда.