Нова Свинг

– Твоя клиентка вернулась, Вик.

Вик огляделся и заметил клиентку, которая все это время просидела у окна на табуретке, глядя через запотевшее стекло на улицу. Она склонила голову так, что свет равномерно озарял лицо и, ничего в особенности не подчеркивая, придавал коже молочно-прозрачный оттенок. Перед клиенткой стояла чашка горячего шоколада. Нетронутая. В тот миг как Вик ее увидел, ему в глаза бросились пляшущие вокруг клиентки изображения – слишком подвижные, чтобы различить с уверенностью. Ему показалось, что он бежит вдоль зеленой замшелой ограды под дождем и видит заброшенную улицу под каким-то неправильным углом.

Обычно Вик предпочитал избегать любых проблем. Клиентки приходили к нему, он оглядывал их с головы до ног и тут же отсеивал тех, кто склонен был бы убить его время.

– Я вас больше не хочу здесь видеть, – сообщил Вик.

Он тихо поднялся, неслышно подошел к ней, склонился над табуреткой, приложил губы к шее и повторил:

– Я вас больше не хочу здесь видеть.

Его немного удивила собственная настойчивость. Клиентка мгновение смотрела на него, словно пытаясь понять фразу на иностранном языке. Затем тоже встала и стала рыться в сумочке, откуда в конечном счете выудила визитку. И сказала:

– Я здесь живу. Я хочу, чтобы вы мне помогли. Если передумаете, рада буду вас там видеть.

– С этим проблемка, – сказал Вик.

– Простите?

Вик произнес:

– Я себя знаю. А вы себя – нет.

Остановившись на пороге, он проследил, как клиентка удаляется по Стрэйнт. Сегодня на ней была черная юбка-тюльпан до щиколоток. Поверх наброшена маленькая серебристая шубка с чуть подбитыми плечиками, а на голове – шляпка того же цвета, формой напоминавшая коробочку для пилюль. Остановив рикшу, клиентка поднялась в экипаж.

– Она хочет, чтоб ты ей помог, Вик, – пояснила за его спиной Лив Хюла из-за барной стойки. Вик заказал еще выпить.

На визитке значился адрес где-то в Хот-Уоллс: этот район в памяти Вика отложился скоплением высоких старомодных таунхаусов на стремной стороне корпоративного анклава. Он почти обезлюдел двадцать лет назад, когда нынешнее поколение управленцев переселилось в построенные специально для них жилые комплексы района Доко-Джин. Он пожалел, что вообще перекинулся с клиенткой хоть словом, ибо это наладило между ними какую-то связь.

– Почему бы туристке селиться в Хот-Уоллс? – спросил он у Лив Хюлы.

– А меня бы скорее заинтересовало, откуда она про тебя знает, Вик.

– И это тоже.

Лив увидела, как Вик разорвал визитку на клочки и бросил на барную стойку. Чуть позже он вернулся, собрал клочки и аккуратно засунул в карман.

* * *

Поли де Раад снова вызвал Вика. Было похоже, что де Раад недоволен. В то же время голос его звучал как-то рассеянно и отстраненно. Он сказал, что хочет поболтать о купленном артефакте. Он сказал, что озадачен. Он сказал, что не уверен в покупке. Но каждый раз, когда Вик уточнял у Поли, что именно не так, внимание де Раада словно бы затуманивалось.

– Поли, с тобой что-то не в порядке? – спросил Вик. – Ты не притворяйся, нам нечего скрывать друг от друга.

– Слышь, Вик, не борзей, – сказал Поли. В конце концов он назначил Вику встречу в своем клубе «Семирамида». Поли считал, что так будет лучше. Он хотел Вику что-то показать. Чтобы Вик посмотрел собственными глазами.

– У меня дел полно, – возразил Вик.

– У тебя нет более важных дел, – заявил де Раад. – Вик, если будешь артачиться, я за тобой кого-нибудь пошлю.

– Не надо, – сказал Вик.

«Семирамида» лежала в самом центре города, подобно круизному кораблю, севшему палубой вниз, и привлекала как туристов, так и местных тусовщиков. Поли сам производил оценку их благонадежности и платежеспособности. В шесть тридцать вечера, когда Вик появился в клубе, там происходило следующее. Клуб опустел, если не считать обычных нукеров де Раада – десятка ганпанков плотного телосложения, которые сидели за столиками у дальней стены, азартно мерялись оружием и бросали кости. Кое-какая мебель оказалась перевернута, а пара обугленных дыр в стенах удостоверяла, что здесь недавно стреляли из реактивного пистолета. У ребят Поли был не такой залихватский видос, как обычно.

– Поли тебе не обрадуется, – сказала девчонка-ганпанк, когда Вик сунулся в офис.

– А мне начхать, – ответил Вик, глядя на нее сверху вниз.

Девчонку звали Элис Нейлон, было ей восемь лет, и она носила синий пластиковый дождевик, застегнутый на все кнопки до шеи. Еще до семилетнего возраста у Элис прогнили передние зубы от caf'e 'electrique, что придало ее выговору своеобразный оттенок. Она обожала сладкую выпечку, заплывы в местном бассейне, а в свободное время изучала финансовое дело, надеясь стать крутой бизнес-леди.

– Вик, – сказала девчонка, – ты не поверишь, что у нас тут стряслось. Не, серьезно! На нас копы наехали. Прямо тут, в клубе «Семирамида»! – Она изумленно покачала головой – медленно, из стороны в сторону. – Эти лузеры из Полиции Зоны какого-то хрена о себе возомнили, они нас взяли в кольцо, расползлись вокруг, словно дешевое гало Тракта Кефаучи. А помнишь того чудика, что на Альберта Эйнштейна смахивает? Поли сказал его не трогать, чтобы все само устаканилось. Мы аж удила закусили, чесслово.

– Жаль, что я этого не видел, Элис, – вежливо ответил Вик.

Элис пожала плечами. Она была профессионалка. Ей было начхать.

– Мы бы их в котлету измолотили, Вик, но… – Она улыбнулась ему усталой гнилозубой улыбкой. – А ты как? Может, ты бы лучше тут подождал? Дождался Поли?

Вик согласился и занял один из пустующих столиков.

– Эй, Вик! – позвала Элис вдогонку. – Я нынче сама брауни испекла!

Вик ненавидел «Семирамиду».

Витрина ее бросала вызов здравому смыслу.

В стыковки это заведение тоже не годилось.

Стоило сюда войти, как становилось ясно, что источник доходов Поли де Раада где-то в другом месте. Столиков было сорок, каждый – с четырьмя креслами, и располагались они под высоким потолком в круглом помещении, первоначально принадлежавшем каким-то мошенникам под названием «ФУГА-Ортоген», которые пытались нажиться на чужацкой технологии. (Активы аферистов исчерпывались тремя комбайнами, припаркованными где-то в Радиозаливе над гамма-источником неизвестного происхождения. По самой консервативной оценке, комбайнам было свыше миллиона лет, и никто не понимал, как с ними работать. «Что эти жокеи намеревались там раскопать, мы так и не вкурили, – говорил Поли с тонкой усмешкой, – поэтому пришлось их отсюда выкурить».) Перебравшись сюда, Поли отбелил стены и подсветил их в нескольких сегментах ультрафиолета. Поли нравилось высокочастотное излучение, ибо оно напоминало ему о старых добрых деньках его славы. Голограммы носились в воздухе, сверкая рекламой; Моны сновали от столика к столику, приглашая клиентов расслабиться и перейти в дальний зал, где им явно будет удобнее. Клиенты Поли заказывали все подряд и играли в кости. У Поли был свой бэнд, так что любую музыку они тоже заказывали. Единственная прихоть Поли – дресс-код, но он и сам это признавал, без обиняков оговаривая, что охоч до красочных нарядов селебрити.