Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С
Шрифт:
УЧЕНИЕ О ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОМ МЕТОДЕ (СИМПТОМАТОЛОГИЯ). Суть ницшевского критического метода состоит (см. «Генеалогию морали» (Zur Genealogie der Moral)) в обнов- лениитрадиционнойтехникифилологического(этимологиче- ского) изыскания на основе следующего метафизического постулата: «природной» неизменности ставшего бытия противостоит бытие становления. Вместо «становления бытия» — «бытие становления». Видимый мир — лишь видимость, а то, что могло бы быть высшей причиной, отсутствует. Мало сказать, что Бог умер, надо еще показать, что Его смерть так и не стала событием. Знак приравнивается симптому, философ и должен быть симптоматологом или дешифровщиком знаков культуры. За любым из знаков, которыми мы пользуемся как чем-то устоявшимся (по привычке, по случаю или по принуждению), всегда скрыт некий процесс, который и был подвергнут переработке. Симптом — знак бессилия жизни, полная и сильная жизнь есть событие (или «счастливый случай»), но не казус, не повод, не случайность и не происшествие. Т. к. всякий знак указывает на некоторое проявление болезненного состояния западной культуры, то, раскрывая смысл того или иного симптома, мы открываем источник болезни культуры. В «Генеалогии морали» Ницше пытается применить симптоматологиче- скую технику анализа к ряду моральных утверждений, харак-
94
ничто терныхдля различных дискурсов христианизированной культуры (напр., по отношению к аскетическому идеалу).
УЧЕНИЕ О ПЕРЕОЦЕНКЕ ВСЕХ ЦЕННОСТЕЙ. Все ценности, на которых построена культура Запада, должны быть пересмотрены, ибо эта культура сформировала себя в круге платоновско-христианских понятий о подлинном и неподлинном мире, пол знаком пренебрежения к миру посюстороннему и обесценивания жизни как лишь преддверия к другой, потусторонней жизни. На самом деле нет никакого иного мира, кроме того, что дан в перспективном его усмотрении: совокупность перспектив и делает мир тем, что он есть (см. Перспективизм). Ницше говорит об эпохе мирового нигилизма — длительном и непрерывном процессе отхода христианизированного человечества от ценностей посюстороннего опыта жизни (поворотный
УЧЕНИЕ О ВОЛИ К ВЛАСТИ. Воля к власти есть основной и всеопределяюший принцип жизни, отрицающий статус «субъекта» и вообще всякую телеологию, причинность, начало, закон, необходимость и т. п. Воля к власти — праформа существования живого, она не может быть сведена ни к чему иному, не имеет смысла и цели. Принцип воли к власти Ницше переносит не только на области человеческой активности, но и на неживую и органическую Природу: Воля к власти имеет характер расширения и подъема, снижения и падения; она иерархически организует завоеванное пространство жизни, разделяя его на ранги, придавая каждому из них коэффициент ценности. И так продолжается до тех пор, пока воля не найдет для себя последний объект приложения сил — саму себя: тогда начинается процесс дезинтеграции и распада, деления воли к власти и она перестает существовать как один из центров силы.
УЧЕНИЕ О ВЕЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ. Под вечным возвращением Ницше понимает «бытие становления»: нечто становится, вечно возвращаясь, но возвращаясь как иное себе. В ходе этого возвращения особую роль играет повторение того же самого как иного, ибо повторение строится и как забвение, и как воспоминание. Вспоминается «лучшее», забывается «худшее» (это регулирование «возврата» через анамнез явно противостоит платоновскому припоминанию). Надо научиться говорить жизни «Да» (Ja-Sagen), т. е. не помнить ее «неудач» и «падений». Вечное интерпретируется как вечно становящееся, т. е. в своей неизменности становления оно не может не распадаться на себя повторяющие мгновения. Влияние Ницше на философию 20 в. было огромным. Нет ни одного крупного европейского философа, который так или иначе не откликнулся бы на идеи Ницше. Прямое влияние идей Ницше можно отметить в «Закате Европы» О. Шпенглера (попытка построить морфологию культур на основании идей Гёте и Ницше), теориях архетипа, интровертивной и экстравертивной личности, анализе сновидческой логики К. Г. Юнга. Ход ницшевских исследований продолжают такие, напр., книги, как «Происхождение немецкой драмы» В. Бе- ньямина, двухтомное собрание лекций о Ницше М. Хайдег- гера, введение в философию Ницше К. Ясперса, «Диалектика Просвещения» Т. Адорно и М. Хоркхаймера. Книги М. Фуко «Надзирать и наказывать. История тюрьмы», «Воля к познанию» (первый том «Истории сексуальности») — своего рода исторические комментарии к «Генеалогии морали». Областью наибольшего влияния Ницше остается по преимуществу фи лософско-художественная мысль, оно не распространяется на «научную», «позитивную» философию (неокантианство, структурализм, аналитическая и феноменологическая философия). Начиная с 1960-х гг. в европейской интеллектуальной жизни появляется феномен «французского Ницше»: герменевтически-феноменологический подход к изучению его наследия характерен для П. Рикера и его последователей, своеобразная постпсихоаналитическая критика ницшевского текста — для Дерриды, к постструктуралистской аналитике можно отнести работы Ж. Делеза о Ницше-философе. Соч.: Werke. Kritische Gesamtausgabe in 30 Bd., hrsg. v. G. Colli u. M. Montinari, Bd. 1-22. B.-N. Y, 1967-; Werke, Bd. 1-3, hrsg. у К. Schlechta. Munch., 1956; Gesammelte Briefe, Bd. 1—5, 2 Aufl. Lpz., 1902-09; Соч. в 2 т. M, 1990. Лит.: ГалевиД. Жизнь Фридриха Ницше. СПб.—М., 1911 ; Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Фр. Ницше. СПб., 1903; Он же. Достоевский и Ницше (философия трагедии). СПб., 1903; Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв». — Вкн.: Онже. М., 1993,с. 168—217; Биби- хин В. В. Работы М. Хайдеггера по культурологии и теории идеологий (европейский нигилизм). М., 1981; БатайЖ. Внутренний опыт.
СПб., 1997; ДелезЖ. Ницше. СПб., 1997; Подорога В. А. На высоте Энгадина. Фридрих Ницше. — В кн.: Выражение и смысл. М., 1995; Свасьян К. Фридрих Ницше: мученик познания,— В кн.: Ницше Ф. Соч. в 2 т., т. 1. М., 1990, с. 5-46; Jaspers К. Nietzsche, 3 Aufl. В., 1950; Heidegger M. Nietzsche, Bd. 1-2. Stuttg., 1961. В. А. Подорога
НИЧТО — отсутствие, небытие конкретного сущего или вообще бытия — один из базовых концептов в ряде систем онтологии. В истории философии, начиная с античности, можно проследить два альтернативных подхода к ничто. В учениях одной группы (философия Платона и неоплатонизм, христианская пантеистическая мистика, системы Шеллинга, Гегеля и др.) ничто причисляется к тем ключевым категориям онтологии (как Бог, бытие, абсолют и т. п.), которые «с самого начала выступают как бесконечные» (Гегель). Общую исходную позицию всех таких систем можно передать формулой Хайдеггера: «Нужно юйти в вопрос о бытии до крайних пределов его — до Ничто и включить Ничто в юпрос о бытии» (Heidegger M. Eirifuhrung in die Metaphysik. Tub., 1953, S. 18): В этих системах отвергается принцип ex nihilo nihil fit (из ничто ничего не возникает) как несовместимый с наличием у категории «ничто» позитивного понятийного содержания («уничтожающий становление», по Гегелю). Путь к вскрытию потенций и предикатов ничто находят, задаваясь «фундаментальным вопросом метафизики» (Хайдеггер): «Почему вообще есть сущее, а не скорее ничто?» В различной форме этот вопрос ставится во всех без исключения системах
95
ничто онтологии и представляет собой, по существу, исходную апорию философского и религиозного мышления. Согласно Хай- деггеру, только исследованием этого вопроса возможно преодолеть начальную дилемму проблемы ничто: либо ничто — только формальный результат отрицания сущего, концептуальное единство негативных суждений, — и тогда оно никак не есть, не причастно бытию и не имеет категориального статуса; либо же оно — частное сущее (что, очевидно, запрещено самой его дефиницией). Учения, не выходящие за пределы этой дилеммы, реализуют второй подход этой дилеммы к проблеме ничто, противоположный описанному. Утверждая происхождение ничто из формального отрицания, такие системы обладают только формально-логическим понятием ничто, имеющим полностью номиналистическую природу (согласно второму подходу этой дилеммы, источником ничто являются негативные суждения). При этом категория «ничто» оказывается принадлежащей сфере суждения, и проблема ничто целиком изымается из онтологии: «То, чем вещи не являются, никак не относится к их бытию и сущности; можно лишь мысленно соотносить такие соображения с вещами» (Kunz H. Anthropologische Bedeutung der Phantasie. Basel, 1946, S. 85). Оба описанных понимания проблемы ничто наметились уже в античной философии, где элеаты представляли номиналистическую позицию: «Есть — бытие. А ничто — не есть» (Пар- менид. О природе. — В кн.: Фрагменты ранних греческих философов, ч. I. М., 1989, с. 288), Платон же — противоположную ей: «Когда мы говорим о небытии, мы разумеем... не что-то противоположное бытию, но лишь иное» (Платон, Софист 257Ь). Для их самоопределения и разграничения сыграло важную роль наличие в греческом языке двух способов выражения отрицания: ou — как формальное утверждение несуществования, чистое НЕ; uf| — как не-определенность, не-оформленность — отрицание, существенно вторичное по отношению к утверждению, носящее оттенок «уже НЕ» либо «еще НЕ» (очевидно, позиция Платона ориентируется на второе). К номиналистической трактовке ничто примыкает иудео-христианская доктрина творения, представленная в Ветхом Завете и развитая в патристике. По Библии, «все сотворил Бог из ничего» (2 Мак. 7, 28) актом чистого Своего воления, стоящим вне причинности и необходимости, и потому ничто здесь — полнота негации и привации, чистое несуществование, лишенное любых собственных свойств,— аналог античного owcov. Но с другой стороны, здесь не усматривается и чистой номиналистичности ничто: ничто не столько выводится из онтологии в сферу суждения, сколько ставится в дискурс воли, энергии. Четкое ограничение формально-логической трактовкой ничто представлено у Декарта, для которого ничто — исключительно Nihil negativum, входящее в структуру акта негации: «Ничто [означает] лишь то место, в котором нет ничего из того, что, как мы думаем, должно бы в нем быть» (Начала философии, II, 17. — Избр. произв. М., 1950, с. 473). В новом аспекте эту трактовку возродил и усилил Бергсон, который, анализируя мыслительный акт, приходит к выводу, что является принципиально невозможным представить либо помыслить ничто как уничтожение всего бытия (Nihil Absolutum), и поэтому «идея абсолютного небытия, понимаемого как уничтожение всего, есть псевдоидея, не более как слово» (Творческая эволюция. М.—СПб., 1914, с. 253). Эта псевдоидея рождает многие псевдопроблемы, и ее устранение необходимо: чтобы «освободился путь для философии... нужно мыслить Бытие непосредственно, не обращаясь к призраку небытия» (там же, с. 248, 267). У Ницше (еще до Бергсона) эта линия доводится до предела: является псевдоидеей не только ничто, но и бытие; оба концепта, вместе со всем арсеналом европейской метафизики, входят в разряд «ценностей», которые по заслугам обесценились и должны быть отброшены — должно совершиться «преодоление метафизики». Анализируя эту линию, обозначаемую им как «европейский нигилизм», и принимая необходимость «преодоления метафизики», Хайдеггер, однако, находит, что здесь не достигается преодоления —
и именно из-за нигилистического отношения к проблеме ничто: «существо нигилизма... принципиальное не-думание о сущности Ничто» (Европейский нигилизм. — В кн.: Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993, с. 74), между тем как вопрошание о ничто — исходная установка философствования как такового. В учениях второй группы ничто причисляется к центральным категориям онтологии. Этот подход присущ многим системам индийской философии (веданта, буддизм). Здесь ничто связано по смыслу — хотя и не отождествляется целиком — с такими базовыми понятиями, как «сансара» (круговорот чувственного бытия) и в особенности «нирвана». Последнее понятие, как предел онтологического процесса, не допускает дискурсивной дефиниции и, хотя часто бывает понимаемо как чистое ничто, в основных текстах трактуется апофатически, как не совпадающее ни с бытием, ни с небытием, ни с каким-либо соединением их. Близкую связь с ничто имеют и понятия других восточных традиций (дзен, даосизм), описывающие состояние, являющееся, подобно нирване, истинной целью существования. В европейской же философии раскрытие положительного содержания проблемы ничто проходило в форме довольно независимой разработки двух взаимно дополняющих аспектов проблемы: ничто в его отношении к Богу, или абсолютному бытию, и в его отношении к человеку.НИЧТО ИБОГ Ничто каконтологический принцип, рассматриваемый в его отношении к Богу, возникает прежде всего в сфере позднеантичного синкретизма, в пограничье языческих и христианских идей — у Филона Александрийского, во многих гностических системах (наиболее ярко — у Василида), у Псевдо-Дионисия Ареопагита (концепция Божественного мрака), Эригены. Следующий крупный этап — немецкая спекулятивная мистика: Экхарт и его школа (14 в.), Николай Кузанскии (15 в.), Яков Бёме (17 в.), а также ряд др. фигур (Себастьян Франк, Ангел Силезиус и др.). В Новое время эта линия иссякает, хотя можно еще отметить ее появление у позднего Шеллинга и в русской религиозной философии (Вл. Соловьев, Бердяев, Булгаков, С. Л. Франк, Карсавин). Обычно здесь фигурирует концепция «Божественного Ничто», изначального непостижимого тождества ничто и Бога, которое развертывается затем в онтологический дискурс. С наибольшей детальной четкостью подобное развертывание представлено у Николая Кузанского и Гегеля; в различных учениях оно предполагалось движимым различными началами: у Бёме — аффективными («Ничто голодает по нечто»), Гегеля — чисто логическими и др. Божественное ничто являлось во множестве форм — Эн-Соф (каббала, Вл. Соловьев), «несущий Бог» (Вас ил ид), безосновность и бездна (Экхарт, Бёме, Бердяев), Deus implicite (Шеллинг), Непостижимое (С. Л. Франк). Оно может сближаться со Сверхсущной Сущностью (Усией) Бога-Троицы (Псевдо-Ареопагит), с Богом- Ощом (Вл. Соловьев, теософские учения) или с усматриваемой в Боге особой «безосновной основой», бездной (Ung- rund, Abgrund), которую «Бог содержит в Себе», но которая
96
НОВАЛИС «не есть Бог... а только основа Его существования» {Шеллинг. Философские исследования о сущности человеческой свободы. — Соч., т. 2. М., 1989, с. 107). В последнем случае (родственные гностикам построения немецкой мистики, Шеллинга, Бердяева) ничто оказывается в Боге независимым от Него принципом и за счет этого делается ключом к решению апорий зла и свободы твари.
НИЧТО И ПРИСУТСТВИЕ. В сер. 20 в., после долгого перерыва, тема ничто вновь в фокусе философских поисков, хотя ставится по-иному: в центре внимания европейского экзистенциализма —острое столкновение индивидуального существования человека (бытия-присутствия, Dasein) с опытом ничто. В экзистенциализме Сартра концепция ничто двойственна; продолжая французскую традицию формально-логической трактовки ничто (Декарт, Бергсон), считая ничто конституируемым отрицаниями, он в то же время отводит ничто центральное место в онтологии. Посредством ничто определяется отношение между бытием (en-soi, в-себе-бытие) и сознанием (pour-soi, для-себя-бытие). Основа конституции сознания — способность к отрицательным суждениям, которые наводняют бытие «отрицательностями» (negatitees), «выделяют Ничто»; вследствие этого ничто по сути может быть отождествлено с сознанием. Напротив, бытие полностью инородно ничто, и, «выделяя ничто», сознание дистанцируется, высвобождается из монолитности бытия, от его власти; поэтому Сартр определяет свободу человека как его способность «выделять ничто» (возводя такую трактовку к Декарту и стоикам). Подобная схема, в которой дискурс были видится как дискурс тоталитарного господства, ничто же (понятое формально-логически или чаще деятельностно, как уничтожающая активность) выступает как освобождающая возможность, гарант абсолютной свободы человека, возникает в теме Кириллова у Достоевского («Убить себя — значит самому стать Богом»), а уже после (и через) Сартра оказывает влияние на философию Левинаса, а также взгляды различных экстремистских и радикальных направлений. У Хайдеггера теме ничто посвящена целиком лекция, прочитанная им при вступлении на кафедру прежде занимаемую Гуссерлем, и названная «Что такое метафизика?» (1929). Отсюда ясна уже ключевая роль темы для его мысли; упрощая, эту роль можно видеть двоякой. 1) В анализе отношения ничто — Присутствие (Dasein) раскрывается, что опыт ничто — единственный путь к обретению человеком смысла собственного существования. В «Бытии и времени» (1927) представлена аналитика этого опыта, базирующаяся на экзистенциа- лах ужаса и бытия-к-смерти. 2) В анализе отношения ничто— Бытие (Sein) раскрывается, что «вопрос о ничто пронизывает и скрепляет собою совокупное целое метафизики» (Что такое метафизика?— В кн.: Хайдеггер М. Время и бытие, с. 24). Хайдеггер строит здесь новую онтологическую позицию. Как у Платона и Плотина, ничто — иное бытию, граница, выявляющая его; но это иное не меон, а динамическое начало, «уничтожительная активность», также имеющая некое «потаенное» бытие. Вместе с тем динамическая взаимопринадлежность Бытия и ничто не есть и Гегелево диалектическое тождество: ничто и бытие соотносятся иначе, как динамическое сочетание в структуре бытия моментов скрытости и открытости. В поздний период эта роль ничто в выявлении потаенной жизни вещей выходит на первый план, раскрываясь в анализе отношения ничто — событие (Ereignis). Лет.: Булгаков С. И. Свет Невечерний. М., 1917; Tauler J. Vom eignen Nichts.
– Predigten, Bd. 1. Jena, 1907; Kahl-Furtmann G. Das Problem des Nichts. В., 1934; Kuhn H. Begegnung mit dem Nichts. Munch., 1950; Sartre J.-R L'Etre et le Neant. R, 1947. С. С. Хоружий «НИЩЕТА ФИЛОСОФИИ». Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона» («Misere de la Philosophie Reponse a «La Pnilosophie de la Misere» de m. Proudhon») — соч. К, Маркса; написано на французском языке. Вышло в свет в 1847 г. в Париже и Брюсселе. Полемическая работа Маркса по экономической проблематике, открывает многолетнюю борьбу Маркса с Я. Ж. Прудоном за лидерство в европейском левом движении. Одновременно «Нищета философии» — первая опубликованная работа Маркса, в которой представлена его социально-философская позиция, называемая «материалистическое понимание истории». Книга содержит две главы. В главе первой («Научное открытие») развернута полемика с Прудоном по политико-экономическим проблемам (проблема стоимости, труда, денег, общественного богатства, конкуренции и монополии, разделения труда, земельной ренты, перспектив и возможностей рабочего движения). В целом Маркс придерживается теоретических оснований классической политической экономии (Д. Рикардо, А. Смит), но в собственной интерпретации, с позиций историзма и социального радикализма. В главе второй («Метафизика политической экономии») Марксом дана критика философских оснований и методологии Прудона. Поскольку в этой области Прудон неудачно подражал гегелевской диалектической манере, критика Маркса носит характер почти памфлетный, уничижительный; в содержательном же отношении Маркс кратко повторяет свои общие оценки и реконструкции гегелевской диалектической технологии из текстов «Святого семейства», «Немецкой идеологии» и т. д.
– Изд.: Маркс К, Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 65-185. А. Б. Бамаев
НИЯТИ-ВАДА (санскр. niyativada — учение о необходимости) — обозначение целого ряда детерминистских и фаталистических учений Индии, восходящих к начальному периоду индийской философии в качестве оппозиции брахманизму и отрицающих значимость правильной ритуальной практики и поведениядлябудущейсудьбыиндивида. Наиболееоткровенно концепция нияти-вады была выражена аджшиками, согласно которым существование индивида полностью детерминировано мировой Необходимостью (niyati), действующей также через принципы «окружающей среды» и «собственной природы» (см. Маккхали Госама). В «Шветашватара-упанишаде» нияти-вада входит в своеобразный список «неортодоксальных» направлений (1.2). «Махабхарата» отражает уже ту стадию нияти-вады, на которой она ассоциируется не только с учением адживиков, но и со своеобразно понимаемым «теизмом»: Ишвара, по нияти-ваде, полностью предопределяет как действия людей, так и их результаты (XII.33). A К. Шохин
НОВАЛИС (Novalis), наст, имя и фамилия — Фридрих фон Харденберг (Hardenberg) (2 мая 1772, Видерштедт, ок. Ман- сфельда — 25 марта 1801, Вайсенфельс) — немецкий поэт и философ, представитель раннего романтизма. Близкий друг Ф. Шлегеля. Получил естественнонаучное образование. Испытал сильное влияние Фихте и в меньшей степени Канта. Его философская система, которую он назвал «магическим идеализмом», сочетает в себе диалектические и натурфилософские тенденции с идеями, почерпнутыми в восточных и
97
НОВГОРОДЦЕВ западных мистическихучениях. В магическом созерцании, воплощающемся в поэзии, возникает образ мира как единого целого. Поэзия как универсальный способ познания высшей сверхчувственной реальности (Бога) соединяет разум, чувство и волю в творческой деятельности. Противоположности переходят друг в друга и находятся в отношении взаимопредставленности, которое носит знаковый характер. Отсюда характерное для Новалиса утверждение мистической природы знака (слова), в котором представлены вещь и ее сущность. Вьывить эту скрытую взаимосвязь и магически воздействовать на нее может только гений (поэт). Свои философские идеи Новалис выражал в форме фрагмента, заключающего в себе элементы эссе и афоризма. Идеал общественного и государственного устройства видел в средневековой Европе с ее строгой сословной иерархией и религиозностью («Христианство или Европа» (Das Christentum oder Europa), 1799, опубл. 1826). Соч.: Schriften, hrsg. von P. Kluckhohn und R. Samuel, Bd. 1—. Stuttg., 1977—; рус. пер.: Фрагменты. Ученики в Саисе. СПб., 1994; Гимны к ночи. М., 1996. Лит.: Габитова Р. М. Философия немецкого романтизма. М., 1978; Вайнштейн О. Б. Язык романтической мысли: О философском стиле Новалиса и Фридриха Шлегеля. М, 1994; Haering Th. Novalis als Philosoph. Stuttg., 1954; Koch H. Der philosophische Stil des Novalis. Munster, 1972; Mahl H.
– J. Die literarische Fruhromantik. Gott., 1983. P.A. Счастливцев