Новая реальность

Нет, дальше так продолжаться не может. Не могу я вот так, намеками, ощупью. Знать нужно.

Глава 13 Я хочу твою память

Небо снова играло в калейдоскоп. Синие пятна, желтые тучки, красные полосы.

Словно услышав его, цветные пятна задергались, скручиваясь в смерчики. Отзываются, хозяин пришел. Барьеру все равно. Что ж, к лучшему.

Покажись!

Небо не отозвалось.

ПОКАЖИСЬ. ТЫ ЗДЕСЬ. Я СЛЫШУ.

Дохнуло холодом. Почти снежным. Один из вихрей оказался совсем близко. От радужной сумятицы даже глаза заломило. Резко закружилась голова, и Дим пропустил момент, когда пляшущие сполохи словно втянули его в себя.

Спасать пришлось не только Лёша, но и всю его группу. Парни имели неосторожность пообещать целых три песни, причем одну обязательно с танцем, а репетировать было некогда. Так что брали старые, а танец… танец возлагался на Лину.

Одним словом, на выбор танца, осмотр сцены, всякие прикидки и отбор танцевального костюма времени оставалось в обрез.

Сейчас подготовительная суматоха в зале уже отбушевала. Осветители заменили все, что у них лопнуло, светотехники разложили, развесили и распихали по местам свои коробочки, звукооператоры все проверили в тысячный раз. Обпился успокоительными порядком охрипший распорядитель концерта. Капризничающие звезды наконец поделили очередность, кому за кем выступать (не могли заранее выяснить!) и сейчас настраивались на работу, каждый по-своему: кто-то гладил любимую собачку-талисман, кто-то пилил привычных ко всему костюмера и визажиста.

В зал наконец стали запускать народ. В креслах устраивались зрители постарше, а молодежь стягивалась к сцене и выражала полную моральную готовность подпевать, танцевать и орать до хрипоты, поддерживая своих кумиров.

Все так знакомо.

И привычно замирает сердце от первых аккордов гитары.

Мы о завтра думать не будем —Можем позволить.Два бокала, вишня на блюде,Двое нас, двое.

Светотехники не подвели – не успели отзвучать последние слова, как из полутьмы на сцене проросли два языка огня, дрогнули, качнулись навстречу друг другу и переплелись, слились воедино. Двое, двое.

И в одну сливаются тениЗа темною шторой.Мы до завтра оставим сомненья,Доводы, споры.

Пламя вновь распадается на два огня – нет, два человеческих силуэта, и призрачный юноша с невесомой девушкой, взявшись за руки, кружат, не в силах оторвать друг от друга глаз.

Мы поймали в пригоршни ветер,Синюю птицу.От него ли – мы не заметим —Дрогнут ресницы?Нарисует рассвет нежный профиль,Волосы, руки.Поцелуй наш горек от кофе —Не от разлуки [2] .

2

Стихи Галины Санжарлинской.

Ясный голос несся над затихшим залом, и люди светлели лицами. То ли радуясь за неизвестных влюбленных из песни, то ли вспоминая свое обретенное счастье. Лина машинально провела ладонями по щекам и с удивлением ощутила влагу.

Эмпат… несчастный. Растревожил.

Но долго грустить зрителям не дали.

Замолкшая было гитара как-то озорно-легкомысленно выдала пару веселых аккордов, и по зрительному залу словно прошла волна – ноги сами собой начинали притопывать, а губы неудержимо расцветали улыбками. Усмехнулась и Лина. Группа выдавала уже известную песенку про чародея-неумеху и героя, который прятался в кустах от влюбленных слоних и прочих дам.

Неизвестно, использовал на этот раз Лёшка эмпатию или нет, но заведенный зал хохотал уже на втором куплете, а на пятом, после того, как в дело включилась та самая слониха, народ уже стонал. Звезды-конкуренты, поначалу еще высокомерно морщившие носы на песни молодой группы (всем известно, что «на разогрев» лучших не зовут), забыв о надменности, смеялись вместе со всеми. Лина сама видела, как горделивая Эль Дива, кумир плазмосети, забыв о тщательно наведенном макияже, вытерла слезы вместе с тушью, пудрой и румянами… и ничуть по этому поводу не расстроилась. Рядом привалился к стенке мэтр эстрады Макс Галкин. Согнулся в три погибели конферансье…

А через несколько секунд по сцене забегали световые волны – осветители, в конце концов, тоже люди. Вот и не удержались.

Это был успех.

– Зачем ты пришел? – пепельные глаза смотрели устало.

– Не догадываешься?

Если мы правда одно и то же, должен бы догадаться.

– Курс гадания я завалил, – без улыбки признался альтер-Дим. – Так что с прогнозами всегда были проблемы. Зачем пришел? Работы мало?

Странный у него тон. Почти враждебный. И этот испытующий взгляд. Сколько он прожил тут, что передумал? И что думает о своей второй версии?

– Я сдал гадание, – вдруг сказал Вадим. – На «нормально». Погрешность прогнозов – пятнадцать процентов. Только времени отнимает много.

Альтер-Вадим не шевельнулся.

– У меня есть девушка. Иринка. И работа. Я – не ты, понимаешь? Ты можешь успокоиться, история не повторяется.

Он угадал. Неподвижное лицо Вадима-второго как-то… оттаяло.

– Хорошо бы. Но все же. Зачем ты здесь?

Алекс. Дай-имоны. Ян. Регенератор. Он должен знать.

– Хочу твою память.

Черное платье с золотой каймой по подолу. Волосы черной волной. Золотой цветок у гребня. И кастаньеты.

Словно облитая темнотой, гибкая фигура замерла у края сцены.

Звон гитары. Ни движения – только чуть шевельнулась туфелька у подола. Легко стукнул каблучок.

Новый аккорд. И снова – лишь стук каблука. Резкий звук кастаньет словно оживляет статую – по телу пробегает дрожь, девушка плавно поводит плечами. И точно ураган срывает ее с места.

Юбка стала вихрем, волосы бурей, улыбка на смуглом лице – молнией, манящей, но опасной, опасной, но бесконечно притягательной.

Смотри на меня. Смотри только на меня. Смотри – и помни.

Телу жарко, сердцу тесно, и сцена, кажется, сейчас раскалится под ногами. Горячо. Нестерпимо, невозможно горячо.

Прекрасно.

Кажется, ничто не может остановить этот оживший вихрь. Кажется, в теле что-то плавится. Кажется, Феникс раскрывает крылья и поднимает над землей.

И тело живет своей жизнью, живет музыкой, живет!

А потом обрывается музыка.

И ты остаешься на сцене в кольце ножей, с сумасшедше довольным Фениксом.

И гадаешь, как это вышло…

Вот это да! Как же это вышло?