Новая Россия, или это мы, оба-двое
Шрифт:
– И? –
– Что значит и? Вот вам, батенька, и все карты в руки. Всех прощелыг схватить за шкирку, разоблачить, и затем, с чистой совестью, сообщить об этом куда следует. Но и это только полдела.
– Однако, задачку вы задали сударь. Как же я их хватать-то буду? Я ведь не жандарм. Опять же, сообщать о ком и куда? И что значит полдела? Ей-богу, пока не могу вникнуть в суть вашего, несомненно, достойного истории предприятия. Но все силы готов приложить, дабы милостью вашей…
– Жандармы с полицаями у нас для такого святого дела завсегда найдутся. Так что этим заморачиваться особо и не придётся. Не в этом главное дело. Если не врут Абверовцы, то вы, что ни на есть, самый настоящий писатель? Я не ошибся?
– В некотором роде, да, - поскромничал вслух
– Да ладно вам. Я уже всё знаю. Абверовцы мне настрочили огромаднейшую бумагу, в которой особо, обратите внимание: особо!
– подчеркнули ваш литературный дар. А это большая редкость в наши дни.
Андрей почувствовал легкую дурноту и раздражение. Ну откуда, скажите на милость, это идиотский Абвер решил, что он является писателем? Сколько он себя помнил, писать в школе сочинения было для него адской мукой. А тут, вот вам сюрприз в оберточке, извольте быть писателем. Нашли нового Достоевского. Но отказываться от столь лестного предложения Андрей не стал. Не в том он был положении, чтобы от чего-то отказываться. Тем более, что предложение было столь похоже на приказ, что любое неповиновение могло мгновенно привести к смене монаршего настроения. Потому, решил Андрей, для виду согласимся, а там видно будет. Смыться он всегда успеет, не в первый раз. Сделаем вид, что согласны, а там.... Ну а там видно будет.
– Рад стараться, ваше превосходительство!
– гаркнул он и вскочил по стойке "смирно" -Завсегда готовы! Хоть сейчас можем приняться выбрасывать бумеранги, круглое таскать, квадратное катать! Мы к этаким делам привычны, в литературных неграх с детских лет бегаем, на нас только и может быть вся надёжа. Сделаем все в лучшем виде. Толстой и Достоевский отдыхают. Нас еще запижут на золотых скрижалях расейской литературщины!
– Вольно! Садитесь! За работу вы всегда еще усеете приняться. Хотя, с другой стороны, дело не терпит отлагательств и приниматься за него надо немедленно, ибо, как говорит наша пословица: не следует тянуть резину в долгий ящик. Наши щелкоперы мечтного розлива только оды слагать умеют, а на кой они мне сдались? Надоели уже. А как путное написать, чтоб с душком, да с перцем, на это у них силёнок не хватает. А ты как думаешь, смогёшь? Осилишь?
– Да раз плюнуть! Знать бы только, какие горы свернуть, какие реки вспять повернуть!
Лицо Эдуардыча расплылось в довольной усмешке.
– Ну вот и договорились. Харрроший вы народ, писаки-бумагомараки.
– Тем живём, ваше степенство. А иначе низзя.
– отвтил Андрей, внутренне трясясь от хохота.
– Далеко пойдёшь, друг мой, есть в тебе нечто этакое, - тут Эдуардыч щёлкнул пальцами и попытался сделать умное лицо. Андрей вмешиваться в процесс умствования не стал, понимая, что Эдуардычу до слёз хочется родить умную мысль, отлить, так сказать, её в граните, на века, для потомства. И встревать в такие процессы не рекомендуется. Даже с самыми благими намерениями. Ведь мы-то с вами знаем, куда ведут вышеупомянутые намерения. Пауза обещала быть довольно долгой, если бы Эдуардыч не махнул рукой и не сказал:
– Ну, в общем, вы меня понимаете.
– Естественно, - поддакнул Андрей, которому, по правде говоря, уж очень хотелось ввинтить фразу похлеще да позабористее, но в данной ситуации это было бы против всех правил этикета. Всё равно, что ханыге зайти на светский приём и громко высморкаться в платье устроительницы банкета. Да еще пожаловаться на чересчур накрахмаленную ткань.
– Ну-с, а тогда с моей божьей помощью, приступайте, благословясь.
И с этими словами Эдуардыч отодвинул от себя тарелку,
и встал, давая понять, что обед закончен. Андрей решил, что и аудиенция тоже, но Эдуардыч сделал ему знак следовать за ним. Выйдя из комнаты, они прошли еще по одному коридору и вышли на веранду. Усевшись на один из стульев, Эдуардыч достал из кармана пиджака сигару и неспешно её раскурил.– Не желаете?- предложил он Андрею.
– Премного вами благодарен, но, увы, бросил. Еще много лет назад бросил.
– Похвально, похвально, молодой человек. Но пить-то пьёте?
– А кто не пьёт?
– пожал плечами Андрей.
– В нашем Отечестве, не пьют разве что телеграфные столбы, да и то потому, что у них чашечки донышками вверх. И вообще, ежели человек не курит и не пьет, то невольно закрадывается мысль - а не сволочь ли он?
Эдуардыч расхохотался.
– Это хорошо, не доверяю тем, кто не пьёт, не курит, да ещё и мало ест. Явная сволочь, если не сказать хуже. А как насчёт девочек? Пошалим, а?
– и шутливо ткнул Андрея пальцем в бок.
– С превеликим удовольствием, мон ами. Но, сначала дело. А потом, всё что ваша душа прикажет. Как говорится: сделал дело - гуляй смело.
– А ты, оказывается, ещё тот плут! Ну ладно, замётано. Ну а сейчас к делу. Чтобы понять лучше, что от тебя требуется, тебе архи необходимо узнать одну поучительную историю. От нее тебе и придется танцевать.
Тут Эдуардыч не спеша затянулся, выдохнул густой клуб дыма и многозначительным тоном начал:
– Итак, мой предшественник, Иван Михалыч, вполне заслуженно пользовался среди своих коллег уважением и, не побоюсь красного словца, здоровой завистью, которой можно завидовать человеку, своими руками сотворившему себе родному, дорогому и любимому, полновесное человеческое счастье. Но...
Глава пятая. Олигархи местного розлива.
А в это время Сергей, чертыхаясь и кляня всё на свете, спускался по веревке со второго этажа. Надоели ему всё и все к чёртовой матери, захотелось домой, к Наташке поближе. А тут сплошные непонятки, аббревиатуры насквозь известные, но расшифровывающиеся так, что за неправильное употребление того и глядишь, угодишь в места не столь отдаленные. Или наоборот, настолько отдаленные, в которых никакой Макар телят не гонял. Потому, выбрав удобный момент, когда вся больница погрузилась в ночную тьму, он умело располосовал простынь на узкие ленты и соорудил неказистую на вид, но весьма прочную веревку. Он смог бы и лестницу соорудить, но на данном историческом отрезке он счёл таковое действо умничанием гнилого интеллигента.
– Помнят руки, помнят милые, - похвалил он сам себя, достигнув поверхности земли. После чего аккуратно потянул за один конец и верёвка соскользнула к его ногам. Не теряя времени, но и не спеша, Сергей смотал её и положил в карман: у доброго хозяина всё впрок. К тому же, оставлять возможные подсказки своим гипотетическим преследователям он не собирался. А потому, ещё до спуска, он ликвидировал наволочку и пододеяльник. Баловать кого-либо подобными подарками судьбы он не имел привычки с детства.
– Как же вы все меня достали, - бормотал он сквозь зубы, продираясь через колючий кустарник, росший вокруг больничного корпуса и больше напоминавший пресловутые спирали Бруно, нежели мирное растение. Хорошо ещё, что кустарник был не очень заросший и в ширину не более двух метров. Но колючек и царапин хватило, чтобы настроение испортить. А испорченное настроение как раз то, что совершенно неприемлемо в такой ситуации. И тут было только два пути - либо напиться, либо найти подходящую жертву и поглумиться вволю. И ради Бога, не подумайте ничего плохого, с маньячеством сие глумление не имеет ничего общего, если вы ещё не поняли наших героев. Благородные идальго таких привычек не имеют. -ГПУ, Абвер, что там у вас еще в запасе есть?
– продолжал ворчать Сергей.
– Может, ещё и господа славный сенат? Значит, решили поиграть с нами? Ну-ну, это мы еще будем посмотреть. Как говорит мой заклятый друг: это вы нас ещё пьяными не видели. А посмотреть придется, ибо мы не позволим кому не попадя. Мы с Андрюхой...